Военный совет Крымского фронта отдал директиву 0488/оп, в которой предписывалось: «Всем войскам фронта 25–26 февраля, а пехоте и танкам в ночь на 27 февраля занять исходное положение для действий по директиве 0350/оп от 6 февраля, с тем, чтобы к 04.00 27 февраля все части и соединения были готовы к переходу в наступление». Командующему ЧФ и СОР было дано право сроки начала действий установить по своему усмотрению[273].
404-й артиллерийский полк вел огонь на подавление батарей в районах высот 386,6, 440,8. Результат неизвестен. Батарея № 116 вела огонь по артиллерийской батарее, находящейся в двух километрах севернее населенного пункта Варнутка.
25.02.1942 г.
Из Новороссийска прибыл транспорт «Красная Кубань» в охранении тральщика «Мина» с 777 бойцами и командирами. По маршруту следования в подходной точке фарватера транспорт встретился с танкером «Москва» в охранении тральщика «Щит», буксирующим транспорт «Георгий Димитров» с неисправными машинами. Караван вышел из Тупасе еще 23-го, но скорость движения каравана, вследствие неисправности механизмов транспорта, была всего 6 узлов.
В результате налета 11 МБР-2 на аэродром в Саках, разбит один Не-111Н-6.
В результате немецкого обстрела в бухте Матюшенко сгорел один МБР-2.
Глава 3«Забытый» эпизод обороны
Совместное наступление частей СОР и Крымского фронта, изначально планировалось на 14 февраля 1942 г., когда была подписана директива № 350/ОП, затем, его перенесли на 23 февраля, годовщину создания РККА, затем, в связи с тем, что произошла утечка информации о дате его начала, наступление было перенесено на более поздний срок. 24 февраля части СОР были приведены в боевую готовность, но наступления не последовало.
Наступление частей Севастопольского оборонительного района должно было содействовать наступлению основных сил Крымского фронта, которое должно было начаться 27.02.42 г. В директиве командования Крымским фронтом № 06/ОП, указывалось, что дату начала наступления должно было определить командование СОР самостоятельно. Наступление «севастопольских» войск планировалось в 3-м и 4-м секторах. Наносились удары в 3-м секторе, вдоль Мекензиевской дороги, силами 3-го морполка при поддержке роты танков, вдоль лесной мощеной дороги в районе верховий Камышловского оврага силами 345-й сд и 287-го сп. В 4-м секторе удар наносился в общем направлении на Мамашай (совр. Орловка) силами 95-й сд, при поддержке роты танков 81-го ОТБ.
Расстановка частей 3-го сектора 27 февраля 1942 г. (по немецким данным)
Части СОР начали наступление во 2-м секторе 26.02.42 г., затем начал наступление 3-й сектор. Затем наступление остановилось на сутки и возобновилось наступлением в 3-м и 4-м секторе. Странность заключается в том, что ни в воспоминаниях И.А. Ласкина[274], ни в воспоминаниях И.Ф. Хомича[275] нет ничего об этих событиях. Вместе с тем именно их дивизии принимали самое активное участие в описываемых событиях. А.Ф. Хренов, занимавший на тот момент должность начальника инженерной службы Приморской армии, пишет: «В конце февраля и в марте мы с особым нетерпением ждали вестей с Керченского полуострова. Но они приходили редко – связь со штабом Крымского фронта была налажена плохо, и мы довольно смутно представляли себе, что там происходит. Знали лишь, что войска занимают Ак-Монайские позиции, которые в свое время так торопились построить. Дошло до нас известие и о том, что 27 февраля фронт попытался перейти в наступление, но безуспешно…»[276] Т. е. вроде бы ничего не происходило. Аркадий Федорович подробно описывает испытания «сухопутных торпед», но ни слова не говорит о том, для чего были использованы подвижные подрывные заряды. А ведь они и были-то, использованы для расчистки полосы наступления 161-го стрелкового полка в 4-м секторе.
Обстановка в Крыму, по данным немецкого штаба, 25.02.42 г.
Бывший комендант береговой обороны Севастополя П.А. Моргунов, в книге «Героический Севастополь» указывает: «В связи с подготовкой войск СОР к наступлению было принято решение пустить торпеды в дело на левом фланге, в четвертом секторе. Генерал А.Ф. Хренов и комендант сектора полковник А.Г. Капитохин предварительно обошли передний край, тщательно выбирая цели для атаки. В ночь на 27 февраля торпеды были сосредоточены на исходном рубеже – 1 км севернее Любимовки, в трех пунктах, по две в каждом. Непосредственное руководство торпедами в пунктах осуществлял лейтенант Я.В. Леха, командир радиотехнического взвода из состава 82-го саперного батальона»[277]. Большинство советских авторов молчит об этом наступлении.
У бывшего НШ Приморской армии Н.И.Крылова в воспоминаниях указывается: «В описаниях обороны Севастополя первые месяцы 1942 года обычно называют периодом затишья, и, в общем» – это правильно. Но частные наступательные операции, предпринимавшиеся с севастопольского плацдарма и в январе, и в феврале, и в марте, стоили приморцам большого напряжения сил. Наиболее значительная из этих операций была предпринята 27 февраля. Главная роль в ней отводилась частям дивизии Гузя и чапаевцам, а бригада Потапова им содействовала. Однако результаты оказывались скромными, сводились к улучшению позиций, к занятию отдельных высот»[278]. Информация чуть более честная, но, все равно, очень скупая. Скорее всего, это связано с неудачей наступления, хотя анализ событий показывает, что поначалу наступление было успешным.
Вместе с тем, противник пишет о событиях конца февраля– начала марта под Севастополем, как о большом наступлении, которое удалось отразить лишь чудом. Если в 4-м секторе успеха не удалось достигнуть, то в 3-м секторе советские части и прорвали линию обороны немецкой 24-й пд, в районе «Двойной просеки» (верховья Камышловского оврага).
Войска Севастопольского оборонительного района 28.02.42 г. продолжали наступление в 3 и 4 секторах, но в 21 час поступила шифровка из штаба Крымского фронта (№ 0534/ОП), адресованная «командующему Черноморским флотом» Некоторые строки из нее стоит процитировать: «26.02 Приморская армия, вопреки моему приказу, перешла в наступление 2 сектором «с целью улучшить позиции в районе безымянной высоты западн. Чоргунь». Итоги данного наступления – излишние потери. Данное наступление не предусматривалось ни директивой НР 0350/ОП, ни утвержденной мной директивой ЧФ НР 06/ОП, ни боевым приказом НР 045… Кроме того, утверждая директиву ЧФ НР 06/ОП указывалось наступление на участке четвертого сектора вести только с демонстративной целью… однако и это указание осталось не выполненным…» Документ содержал требования: «прекратить наступление на отдельных участках Приморской армии, и вести его только в направлении Бахчисарая ограниченной целью»[279]. После этой директивы, началось непоправимое, и удачное наступление превратилось в поражение. В начале работы над этой темой были определенные сомнения в привязке событий к местности, но, далее, в документах немецкой 11-й армии удалось обнаружить боевой отчет 24-й пд со схемами, которые дали однозначную картину происходившего. Рассмотрим ситуацию подробнее, по дням.
26.02.1942 г.
26.02.42 г. на рассвете из 388-й дивизии дезертировало пять красноармейцев из 2-й роты 1-го батальона 773-го полка (388-я сд)[280].
Традиционно принято считать, что наступление крымского фронта началось 27 февраля 1942 г. Но части СОР начали боевые действия на сутки раньше. Из журнала боевых действий 24-й пд: «26.02.42 г. в 7.30 атакованы позиции румынской бригады. Обнаружены разведгруппы на Мекензиевской дороге и в районе Колхоза»[281].
Действительно, первой, в 07.30 после 50-минутной артиллерийской подготовки нанесла удар 7-я бригада морской пехоты.
Из воспоминаний Е.И. Жидилова: «26 февраля по плану командования Севастопольского оборонительного района производились активные действия на всем протяжении Севастопольского фронта. Цель их заключалась в улучшении наших позиций и лишении противника возможности отводить часть сил из-под Севастополя на керченско-феодосийское направление. Была проведена артиллерийская подготовка по боевым порядкам противника на всю их глубину, фашисты, в свою очередь, открыли сильный огонь по нашим войскам. Более часа гремели разрывы снарядов и мин, весь фронт был в дыму. Наблюдать за полем боя не было никакой возможности.
Сильнейший бой разгорелся на участке пятого батальона. Политрук тринадцатой роты С.М. Фомин первым бросился в атаку и своим примером увлек за собой бойцов, но огнем вражеских пулеметов взвод был остановлен. В это время сержант Данилов с группой бойцов зашел во фланг противнику и открыл огонь по его окопам. Фомин закрепился на новом рубеже. Четырнадцатая рота старшего лейтенанта М.И. Хомченко также выдвинулась на 50 метров вперед. Командиры взводов этой роты лейтенант Громовой и младший лейтенант Линник захватили позиции боевого охранения противника с оставленными там станковыми пулеметами.
Тринадцатая рота старшего лейтенанта А.И. Сивохина и пятнадцатая рота лейтенанта М.А. Солодова также выдвинулись намного вперед. Противник потерял не менее сотни убитыми и сотни две ранеными. В пятом батальоне погибло 10 человек и 50 человек было ранено. В числе раненых был старший политрук З.И. Шапиро.
За ночь наши подразделения, продвинувшиеся вперед, отрыли себе окопы и проделали ходы сообщения. Бригадный инженер Еремин успел со своими саперами установить линию минного заграждения.
Начальник штаба бригады А.Я. Кольницкий начертил на карте новую линию и отправил донесение в штаб сектора»