Запорожченко – это фамилия командира 1-го батальона 7-й бригады, сформированного, в основном, из остатков 2-го полка морской пехоты. Бывший старший лейтенант Дмитриев, это разжалованный за неудачную атаку командир 3-го батальона 8-й бригады МП (1-го формирования). Он был осужден на 10 лет, но реабилитирован в мае 1942 г. В 1-м батальоне он командовал ротой, несмотря на то, что числился сержантом. В мае звание ему было возвращено.
3-й сектор
3-й полк морской пехоты продвинуться не смог, уткнувшись в плотный огонь из района хутора Мекензия. Командование 3-го ПМП доносило, что вся проводная связь с передовой порвана минометным и артиллерийским обстрелом. Потери полка – 116 убитыми и 153 ранеными и контуженными[302].
Его левый сосед, два батальона 54-го сп (командиры батальонов майор Гальченко и капитан Дремин) с приданным ему взводом заградотряда 3-го ПМП продвинулся вглубь немецких позиций гораздо глубже, чем показано на немецких схемах, но попал под фланкирующий огонь. Как указано в его боевом донесении: «С рассвета 28.2 противник вел сильный огонь по боевым порядкам из района Черкез-Кермен, минометный из района хут. Мекензия, выс. «Огурец», «Кривая». В 10. 50 вел контратаку силой до двух рот. Нашими 1 и 2 батальонами атака была отбита. Противник вел сильный огонь с выс. «Кривая», «Сад», «Дворец». …17.30 1 и 2 батальоны 54-го сп достигли «Кривая»…»[303] 54-го сп доносил, что справа и слева соседей нет, фланги открыты.
Наступавший левее батальон 2-го Перекопского полка вышел к высоте 157,5 («Огурец») и вел бой за высоту. Второй батальон этого полка атаковал высоту 149,8 («Яблоко»). Потери полка 128 человек, в строю 827[304]. Еще левее, по 4-й просеке наступал 287-й сп, но от него донесений не поступало. Единственное донесение сообщало, что полк вышел в район лощины «Большая».
Сопоставив эти данные с немецкими, можно констатировать, что прорыв на участке 24-й пд был намного обширнее, чем показано на немецкой схеме, и в него вошло достаточно много советских подразделений.
С немецкой точки зрения, общий ход событий был следующим: из (ЖБД 24-й пд): «28.02.1942. Ночь на 28.02.42 г. прошла тихо, наблюдением ничего не выявлено. Атаки противника начинаются в 6.30 в северном секторе. В 6.45 становится ясно, что противник атакует на широком фронте между ориентирами 4432 на севере (высота 115,7) и 4326 на юге («Лесная высота» в районе 4-й просеки). В районе 4360 были обнаружены 23 тяжелых танка. Для их уничтожения из штаба корпуса были запрошены самолеты Stuka, однако их использование затруднено из-за плохой погоды»[305]. Тяжелых танков у СОР не было, более того, танки во второй день наступления не использовались, скорее всего, у немцев просто началась паника. И для этого была причина.
Из ЖБД: «В 8 часов становится известно, что майор Brummund не успел подготовиться к отражению атак противника и сконцентрировать свои части. Окруженный со всех сторон группами противника, прорвавшегося до точки 4327, он в течение ночи смог подвезти лишь незначительное количество боеприпасов и подкреплений, и вынужден был отойти к точке 4438. Разрешение на этот шаг ему не было дано, т. к. предполагалось, что в указанном районе не было больших сил противника»[306].
Т.е. вместо того, чтобы срезать клин, майор Бруммунд был вынужден отойти на северо-восток почти на 1 км. Чтобы противостоять советским войскам, в 8.10 батальон полевого пополнения был направлен из д. Биюк-Каралез в лагерь северного сектора. Для его поддержки привлекается артиллерия соседней (правой) 50-й дивизии. Как указано в немецких документах: «Эта мера была своевременной, в 9.30 атакующие части попали под обстрел. В 9.45 части противника начали новую атаку, которую поддерживали своим бортовым оружием и бомбами штурмовики»[307].
Данные совпадают с советскими источниками: в указанное время, 12 Ил-2 в сопровождении шести Як-1 и двух И-16 штурмовали войска противника в районе хут. Мекензия и верховий Камышловского оврага. По советским данным, было уничтожено пять орудий, одна автомашина, три повозки и до двух взводов пехоты. Авиация поддерживала атаку 1-го батальона 79-й бригады.
Прорыв советских частей 28 февраля 1941 года (по данным противника)
Из воспоминаний Чепурнова: «Ночью рота старшего лейтенанта Н.С. Оришко (1-я рота 1-го батальона) с приданными ей взводами подошла к исходному для атаки рубежу… По горизонту четко вырисовывалась крутая извилистая высота 100. Она была ключевой по всей обороне противника… Сначала мы решили нанести главный удар прямо по той высоте, однако после проведения тщательной рекогносцировки, от первоначального решения отказались. Выяснилось, что удобных подступов к высоте нет, борьба за нее могла стать длительной, а это задержало бы продвижение нашего правого фланга.
Высоту было решено взять, пробравшись к позициям противника вокруг, со стороны позиций 287-го полка. С этой целью 1-я рота и взвод автоматчиков, ночью, скрытно вышли на исходные рубежи. После артподготовки завязался бой. Исход боя был решен атакой взвода автоматчиков лейтенанта А.М. Торбы»[308].
Для немцев ситуация складывалась не в лучшую сторону. Из ЖБД немецкой 24-й пд: «Через час поступили донесения, что в глубине обороны, в районе наблюдательных постов и позиций обнаружены разведгруппы русских, численностью 20–30 человек. По телефонному приказу командира дивизии командный пункт I/102 был ликвидирован, чтобы избежать его захвата противником и перенести его на запасной КП 3-го батальона 102-го полка. Одновременно было сообщено, что нашелся батальон Brummund. В личном разговоре командира дивизии с командиром 32-го полка было доложено, что основная линия обороны полком удерживается. Выяснилось, что подразделения III/102 отошли со своих позиций на отсечной позиции 1, в связи с чем, командир полка был вынужден перебросить свои резервы на восток»[309].
Далее, из того же документа: «Уточнение ситуации было произведено только к 12.25 путем многочисленных звонков отдела Ia различным подразделениям. После этого была дана ориентировка командиру 32-го полка. После этого, батальон Brummund был отведен восточнее отсечной позиции. Стык между северным флангом батальона Brummund и левым флангом 32-го полка, который находился на главной линии обороны, обеспечивалась частями III батальона 102-го полка, которые были подчинены командиру 32-го полка. Прорыв был блокирован на северо-восточном направлении, это позволило противостоять атакам. На юге и юго-востоке заслоны поставить не удалось. Ситуация с расположением I батальона 102-го полка неясна»[310].
Т.е. противник удерживал позиции вдоль Камышловского оврага до высоты 100,0 (исключительно) силами 32-го полка, далее фронтом на юго-запад, охватывая высоту 100,0, занятую 1-м батальоном 79-й бригады, находился 3-й батальон 102-го полка, далее, вдоль просеки, до обрывов плато занимал батальон «Бруммунд». Между этой группой войск и основными силами 102-го полка зияла брешь. Оперативный отдел немецкой 24-й пд на какое-то время утратил связь с войсками. Лишь около 21 часа удалось установить связь, и дать указания частям.
Прорыв советских частей 28 февраля 1941 года (по советским данным)
Как указывает ЖБД 24-й пд: «Ночью удалось закрыть разрыв между батальоном Бруммунда и батальоном Крузе. Удалось создать единый фронт против частей противника, что позволяет нанести удар ранним утром 1.03.42. Против просеки 4327–4225 укрепилась группа противника. Одновременно прибыла ударная группа III батальона 31-го полка. I батальон 102 полка мобилизовал все резервы, включая пушку противотанкового дивизиона. Была произведена разведка»[311].
Советское командование приняло решение ввести в бой 1163-й стрелковый полк 345-й дивизии, который ночью выдвинулся по дороге из Мартынова оврага. Советским войскам удалось прорвать последнюю линию обороны немцев. Документы немецкой 24-й пд указывают: прорыв противника удалось закрыть с северо-востока, но с востока и с юго-востока его отсечь не удалось. Противник, учитывая сложившуюся ситуацию, вернул часть подразделений 50-й пд, отправляемой под Керчь на прежний рубеж, в район Камышловского оврага. В частности, на прежние позиции вернулся 122-й ПП. Противник оказался рассечен на две части. По одну стороны прорыва (на юге) находились остатки 102-го ПП, сконцентрированные в районе х. Мекензия. На севере располагалась ударная группа 32-го полка, в которую входили:
– подразделения 102-го полка, отсеченные от основных сил, под командованием командира III батальона 102-го полка гауптмана Schonfeld;
– I/32 (батальон Бруммунда);
– усиленный I батальон 31-го полка (батальон Крузе).
Части находились под общим командованием командира 32-го полка[312].
При своевременном введении резервов, и активном наступлении был шанс разгромить противника под Севастополем, но, к сожалению, сделать это не удалось. На схеме из отчета 24-й пд обозначен один прорыв. Анализ советских документов, говорит о том, что прорывов было два. Один был создан частями 25-й сд между 4-й и 5-й просеками. Второй прорыв – в районе «Двойной просеки».
4-й сектор
Бои в 4-м секторе носили тяжелый, затяжной характер. 161-й (командир – капитан Дацко), 514-й (майор Шашло) и 90-й сп (подполковник Смышляев) понесли тяжелые потери, но продвинуться не смогли. Для пополнения потерь 241-й сп (майор Дьякончук) был влит в 90-й сп, а на Северной стороне был сформирован новый однобатальонный 241-й сп (командир – опальный комбриг Дворкин). Бывший командир 241-го сп майор Дьякончук стал начальником школы младших лейтенантов.