, и после захвата этих позиций продвигается в направлении северного берега бухты. Часть сил 50-й пд охватывают высоту 190,0, помогая взять ее 24-й пд.
24-я пд прорывается вдоль «Шоссе» и «Пятку» Камышловского оврага, захватывая… выполняя первую задачу. Для дальнейшего наступления дивизии придается 33-й румынский полк. 213-й усиленный полк (213-й полк, 14-я рота 186-го полка, 1-я рота 88-го пионерного батальона) находится в резерве в районе Заланкой»[406].
Решение этих задач потребовало перестроения боевых порядков 54-го корпуса под Севастополем. При подготовке наступления из состава 54-го корпуса, приказом, исключалась 18-я пехотная дивизия, которая передавалась в состав румынского Горного корпуса. Но дивизия уходила не вся. Наиболее боеспособный 33-й румынский пехотный полк оставался в составе 54-го АК[407].
План наступления 30-го АК.
Расстановка войск, на момент издания приказа была следующей: от берега моря в районе аэродрома Бельбек занимал позиции 33-й румынский полк, входивший в состав 22-й пд, далее находились 65-й ПП (22 пд) и 16-й ПП (22-й пд), далее, в районе устья Камышловской балки, опять батальон румынского 33-го полка. Немецкий 47-й пехотный полк (22-й пд) находился в резерве армии. Вдоль Камышловского оврага находилась 18-я румынская пд, далее, от «пятки» (истоков) Камышловского оврага до хутора Кара-Коба (в долине с аналогичным названием) находилась 24-я пд, от хутора Кара-Коба вдоль высоты Чириш-Тепе до г. Гасфорта были позиции 1-й горнострелковой румынской дивизии. Гору Гасфорта и далее до берега моря занимала 72-я пд[408]. Смена частей 54-го корпуса (20–27.05.42 г.) происходила в следующем порядке[409].
Прибывшая после разгрома Керченской группировки 132-я пд сменила на позициях 33-й румынский полк. Полк был отведен в резерв, а, затем, поступил в распоряжение 24-й пд. 47-й пехотный полк 22-й пд из резерва армии сменил батальон 33-го полка, который поступил в распоряжение 24-й пд.
50-я пд сменила румынскую 18-й пд (командир – бригадный генерал Иосиф Теодореску), которая сосредоточилась в районе д. Шули в районе хутора Кара-Коба и начала смену левофланговых частей 24-й пд, а затем смену правофланговых частей 1-й румынской Гсд (командир дивизии – бригадный генерал Василиу Расчану, сменивший на этой должности М. Ласкара), которая уплотнила свои боевые порядки.
Немецкий 8-й авиакорпус (командующий В. фон Рихтгофен), по мере высвобождения авиации с Керченского направления, переключал свою авиацию на Севастополь. В соответствии с ранее разработанным планом, удары наносились по стратегическим объектам города. Как писал в своей рукописи бывший командир 54-й зенитной батареи Е.А. Игнатович: «…авиация противника начала применять прием изнурения нашей ПВО, путем длительного воздействия на наши средства авиазенитной обороны…»[410]
В мае 1942 г. только 61-й зенитный артполк ЧФ израсходовал:
– 85-мм снарядов 3266 шт.;
– 76-мм 10 тыс. 219 снарядов;
– 45-мм снарядов 1869 шт.;
– 37-мм снарядов 4885 шт.
Результатом огромного расхода боеприпасов стали всего 7 сбитых самолетов и 3 предположительно сбитых. Противник «выманивал» у защитников зенитный боезапас, которого потом будет сильно не хватать в обороне. 22 мая выпущено 628 снарядов, 23-го уже 1098, 24-го – 1111, 25-го – 1384, 26-го – 1625, 27-го 2980 (!), 28-го около 3 тыс[411]. Ведя огонь в высоком темпе, ПВО уже к 11 июня осталась почти без боезапаса. На 13 орудий калибром 85-мм в ЧФ оставалось всего 3 тыс. снарядов[412]. Кроме того, шел интенсивный износ материальной части зенитной артиллерии, и без того уже изрядно изношенной.
Обращает на себя внимание тот факт, что успешные удары немецкой авиации по зенитным батареям были комбинированными. Зенитчиков вынуждали бороться одновременно с наземными и воздушными целями. Кроме того, противник начал использовать истребители Bf-109F в качестве штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков. Под Севастополем появились и немецкие штурмовики фирмы Henschel Hs 129, обладавшие достаточно хорошим вооружением и высокой живучестью. Тактика была следующей: немецкие истребители штурмовали позиции советских войск, вызывая на себя огонь советской зенитной артиллерии. После этого позиции батарей засекались и по позициям зенитных орудий открывался огонь немецкой дальнобойной артиллерией, одновременно с которым следовала атака бомбардировщиков.
Глава 7Накануне летнего штурма (24 мая – 1 июня)
17.05.1942 г.
Противник завершил разработку плана «Лов осетра», операции по штурму Севастополя последней точки обороны советских войск в Крыму.
Командующий ЧФ и Севастопольским оборонительным районом, осознавая опасность, грозившую городу, принялся бомбардировать командование фронтом, Ставку и наркомат ВМФ докладами и телеграммами. 17 мая в своем докладе Ставке и главкому Северо-Кавказского направления он указывал:
«Сталину, Буденному, Кузнецову.
Немцы готовят захват Севастополя. По окончании действий под Керчью немцы формируют группу войск дополнительно к Севастополю, в составе 132-й, 170-й, 46-й, 28-й пд и 22-й тд и 50-ю пехотную дивизию как воздушно-десантную, – будет более 10 пехотных дивизий, 2 танковых и большое количество авиации.
Нужна немедленная помощь. Прошу подать:
15 000 маршевого вооруженного пополнения.
Запланированный УР – семь батальонов.
Оружие – 10 000 винтовок, 250 станковых пулеметов, 1500 ручных пулеметов.
25 танков «КВ», 50 танков и танкетки для борьбы с парашютистами.
Дать 50 самолетов Як-1.
Обеспечить вне очереди боезапасом.
Принять меры к уничтожению войск противника при движении к Севастополю от Керчи авиацией». Стоит заметить, что разведка в Севастополе работала по-прежнему плохо. 50-я дивизия не была воздушно-десантной, 22-ю танковую дивизию использовать под Севастополем не планировали, и количество дивизий было намного меньше, чем писал командующий, да и меры нужно было принимать раньше. Если бы Ставка и выделила указанные средства, то перебросить сразу и без потерь, ЧФ не смог бы.
В этот день, в связи с плохой видимостью, у подходной точки фарватера № 3 собралось большое количество кораблей. Выбрав моменты улучшения видимости, в севастопольские бухты в разное время вошли лидер «Ташкент», подводные лодки «Л-4», «Д-4», «М-117» и «М-118».
Доставлено 689 человек маршевого пополнения и 50 т боезапаса для Приморской армии, 109 т продовольствия.
Любопытно, но две «малютки» прибыли без груза. Скорее всего, подводные лодки были предназначены для действий против румынского флота.
18.05.1942 г.
Транспорт «Грузия», в охранении эскадренного миноносца «Бойкий», базовых тральщиков № 412 и «Якорь» прибыл в Севастополь. Доставлено: три 76-мм, семь 45-мм орудий и 425 т продовольствия.
Учитывая опыт Керчи, большинство подразделений начало строительство новых командных пунктов. Из воспоминаний Евсеева: «Учитывая тяжелый и горький опыт Крымского фронта, мы начали скрытно от противника сооружать новые командные и наблюдательные пункты. Одновременно наши бойцы стали рыть дополнительно окопы, углублять старые, создавать отсечные позиции, оборудовать запасные позиции для артиллерийских и минометных батарей, выставлять перед передним краем новые минные поля. Еще и еще раз по впереди лежащей местности мы пристреливали артиллерию, минометы и пулеметы. Вновь отрабатывали и улучшали систему вызова огня в нужный район. Проводили проверку радио– и телефонной связи; телефонные провода закапывали в землю.
Наблюдательный пункт бригады на Федюхиных высотах мы считали явно скомпрометированным и создали в новом месте, на тех же высотах, другой. Новый бригадный командный пункт мы отнесли от старого в следующую складку местности Федюхиных высот. Помещение этого ко-мандного пункта было больше старого, вверху наши саперы положили рельсы от разобранной узкоколейной дороги Инкерман – Балаклава, а на них навалили огромные камни и скалистый грунт. Это перекрытие могло предохранить нас теперь от снарядов средних калибров и от всякого рода осколков.
Почти всю вторую половину мая и первые дни июня я вместе с двумя другими командирами проверял ход работ и готовность наших рубежей к обороне».
18 мая 1942 г. 18 ч 00 мин.
Практика войны показала, что обычные проводные средства связи для управления войсками в современном бою недостаточны и малонадежны. Работа узлов проводных средств связи, как правило, авиацией противника нарушается в первый же день боя; радио же средства командованием и штабами не используются. …Ставка Верховного Главнокомандования несколько раз указывала и еще раз указывает и требует от военных советов фронтов и армий использования для связи радиосредств в полной мере, решительного пресечения радиобоязни, считая радиосредства основными средствами связи и под личную ответственн ость военных советов не допускать таких моментов, когда бы фронт со своими армиями и армия со своими войсками не имели связи по радио…»
Это был горький опыт Керчи и поражения 9-й армии, который не успели учесть в Севастополе. В Севастополе многого не успели учесть. Линии связи с войсками, с полевыми и береговыми батареями часто были укрыты очень слабо. Доты, расположенные на рубежах обороны, линий связи вообще не имели.
19.05.1942 г.
Пользуясь некоторым улучшением видимости, лидер «Харьков» и подводная лодка «Л-23» стали входить в главную базу. Вход в главную базу лидера обеспечивался постановкой дымовой завесы самолетом МБР-2 и шестью торпедными катерами. В 10.17 лидер «Харьков» вошел в бухту. В связи с тем, что поднявшийся ветер отнес дым в сторону, при входе в бухту лидер обстреляла немецкая 105-мм береговая батарея (батарея № 3, 144-го дивизиона). Батарея № 704 открыла огонь на подавление. Лидер доставил 329 человек маршевого пополнения и 62 т боезапаса.