При разборе фотокопий документов немецкой 22-й пехотной дивизии[563] удалось обнаружить весьма любопытную подборку документов. Уже после взятия Севастополя, 07.07.42 г. противник производил расследование, пытаясь выяснить, каким образом произошла утечка информации о времени начала немецкого наступления.
К пакету документов был приложен перевод приказа по Приморской армии № 175 от 6.06.42 г., подписанный в 21:00. Приказ содержал следующие строки: «Из захваченных документов стало известно, что 6.06.42 г. немецкая пятидневная артподготовка заканчивается. Немецкое наступление начнется в 3 часа 7.06.42 г.» Далее приказ содержал указания частям. Подписан документ НШ Приморской армии генерал-майором Крыловым, военкомом штаба старшим батальонным комиссаром Скобелевым, и.о. начальника оперотдела штаба майором Ковтуном-Станкевичем, старшим офицером оперотдела майором Садовниковым.
Как признает противник: «Наши тылы и огневые позиции лишь частично попали под огонь. Огонь велся:
– с северной оконечности (мыс Толстый) 3 береговыми батареями[564],
– из района Бартеньевка-Северное укрепление[565],
– «Латриненберг»[566] и форт «Сибирь»[567] по три огневых позиции в каждой точке,
– 1 км севернее полустанка Мекензиевы горы с 6 огневых позиций,
– «Лесничество» и южнее его 9 огневых позиций[568],
– «Еврейский нос»[569] и севернее 5 огневых позиций,
– «Лесной перекресток»[570], верховья Килен-бухты, 1 км западнее Инкермана по 1 позиции,
– 1 км западнее Английского кладбища с 3 огневых позиций[571],
– хутор Николаевка с двух огневых позиций[572],
– из Стрелецкой бухты 1 береговая батарея[573] и два корабельных орудия,
– 1 км южнее хутора Михаили одна тяжелая береговая батарея[574] .
Кроме того, одним стволом стрелял «Максим Горький». Особенно активно вели обстрел береговые батареи. Авиация противника вела лишь отдельные атаки наземных целей. Движение судов – незначительное, только маленькими плавсредствами. Наша артиллерия нанесла удар по 13 целям, разведанным инструментальной разведкой, 16 целям, разведанным авиацией и 2 целям, выявленным пешей разведкой. Авиация нанесла удар, сбив 3 самолета противника. Попаданием в вагон с 22 шт. 28-см гранатами уничтожена еще одна единица 688-го дивизиона. («Бруно»)»[575]. Подтверждают эти данные и другие немецкие документы.
Советские источники утверждают, что контрподготовка задержала немецкое наступление, однако этот тезис немецкими документами не подтверждается. Советский артналет был а) слишком слабым; б) велся в разное время; в) велся не по разведанным целям, а по площадям.
П.А. Моргунов пишет о том, что советское командование знало о месте главного удара немецких войск, и приняло все меры. Он указывает: «Таким образом, противник планировал главный удар нанести с севера – северо-востока, а вспомогательный – с юго-востока так же, как и во втором штурме, рассчитывая раздробить наши силы и уничтожить их по частям. Командование СОРа, анализируя многочисленные данные о противнике, правильно определило направления его ударов и приняло соответствующие меры по расстановке своих сил и средств и инженерному оборудованию оборонительных рубежей»[576].
В своих мемуарах Э. фон Манштейн так излагал замысел этой операции: «Оценивая возможности проведения наступления на этот укрепленный район, командование армии пришло в основном к тем же выводам, что и в прошлом году. Центральный участок фронта для решительного наступления не годился. Бой в лесистой местности потребовал бы слишком много жертв, потому что здесь действия артиллерии и авиации, которые были главным козырем в наших руках, никогда не могли бы стать достаточно эффективными. Оставалось только вести наступление с севера и северо-востока, а также в южной части восточного участка. При этом главный удар – по крайней мере, на первом этапе – должен был наноситься с севера.
Если позиции в северной части укрепленного района, севернее бухты Северной, и были явно мощнее и многочисленнее, чем на юге, то местность здесь, наоборот гораздо доступнее. И, что главное, эффективные действия артиллерии и авиации на севере были возможны в гораздо больших масштабах, чем на юге. Но ясно было также и то, что от наступления на юге отказаться было нельзя. Во-первых, необходимо было добиться распыления сил противника, атакуя его одновременно с разных сторон. Во-вторых, нужно было иметь в виду, что, даже потеряв часть укрепленного района за бухтой Северной, противник будет пытаться удержаться еще в самом городе и на полуострове Херсонес»[577]. И, вроде бы советские и немецкие мемуары между собой сходятся, но первичные документы дают совсем иную информацию.
Приказ по 11 армии содержал следующие строки: «2. …Армия наносит удар северным и южным флангом через боевые порядки противника в районе Мекензия – 154,7 (севернее Верхнего Чоргуня). Главная задача ставится северному флангу (54-й корпус). Первая цель южного фланга (30-й корпус и румынский горный корпус) выйти на господствующие высоты на линии: развилка 1,5 км северо-восточнее Сапун-горы – Сапун-гора – сплетение дорог 2,5 км на норд-норд вест от Карани. Румынский горный корпус (18-я пд) со своей позиции поддерживает огнем всех видов оружия наступление южного фланга 54-го корпуса (24 пд). 24-я пд из района Мекензия наступает в направлении северных склонов ориентира «Седло»[578], высоты 256,2[579] … После взятия высоты 256,2 корпусом, он наносит удар совместно с 18-й пд в направлении высоты 196,4 (2 км юго-восточнее Гайтани).
3. 54-й корпус (22 пд, 24 пд, усиленный 213-й ПП, в дальнейшем, румынский 33-й ПП, 50 пд и 132-я пд) прорывается через укрепленную местность и выходит севернее Северной бухты и севернее Гайтанских высот…»[580] Это означает, что основной удар должен был наноситься силами 24-й пд при поддержке 50-й пд через верховья Камышловского оврага, значительно восточнее участка, где противник фактически прорвался к бухте.
Эта информация подтверждается и другими документами. К примеру, в приказе 54-го АК в качестве главного направления удара рассматривалось совместное наступление 24-й и 50-й пд в районе верховий Камышловского оврага. При этом 24-я пд являлась главной атакующей силой.
Во всяком случае, об это говорилось на совещании накануне штурма в штабе 11-й армии, на котором присутствовали командующий 54-м корпусом Э. Хансен, командующий 8-м авиакорпусом В. фон Рихтгофен, командующий 306-й высшей арткомендатурой генерал Цукерторт. В частности, указывалось: «На совещании было высказано мнение, что необходимо максимально сузить фронт главной атакующей 24-й дивизии, для чего как можно скорее завершить расширение фронта 18-й румынской дивизии, и сосредоточить на участке максимальное количество корпусной и армейской артиллерии»[581].
В связи с этим следует признать, что утверждения главнокомандующего 11-й армией и (тем более) П.А. Моргунова, скорее всего, вызваны «послезнанием» (или иными целями). Изначально план штурма Севастополя во многом повторял план декабрьского штурма, но (точно так же, как и во время второго штурма) главное направление было изменено. Традиционным приемом немецких войск является нанесение нескольких ударов с последующим развитием наступления на направлении, где был достигнут наибольший успех (как это произошло под Севастополем).
Если верить немецким документам, то артиллерийская подготовка противника началась точно в установленное время. В 3.00 по немецким часам (в 4 утра по декретному времени) открыли огонь орудия, поддерживающие наступление 22-й и 132-й пд. На этих участках велась длительная полномасштабная артиллерийская подготовка, призванная скрыть начало наступления на участке главного удара. Части 22-й и 132-й пд начали движение около 4 утра.
На участке 50-й и 24-й пд картина была совсем иной. Был нанесен лишь короткий, но мощный удар реактивной артиллерией, и их части начали движение уже в 3.15 ночи.
В ходе артподготовки и поддержки наступления подразделения тяжелой артиллерии 306-й высшей арткомендатуры (без учета дивизионной артиллерии) выпустили:
– «Дора» 11 выстрелов (в конце дня из 21 шт. снарядов осталось 10), но, указано, что сделано 7 выстрелов.
– «Гамма» 26 выстрелов
– 35,5-см мортиры 34 выстрела
– 30,5-см мортиры 45 выстрелов
– береговые 28-см гаубицы 71 выстрел
– 28-см орудия L12 111 выстрелов
– 24-см гаубицы 135 выстрелов
– 19,4 см пушки 232 выстрела
– 17-см пушки 47 выстрелов
– 15-см SFH 18 639 выстрелов
– 15-см КМ 58 выстрелов
– 15-см пушки К18 572 выстрела
– 10-см пушки 175 выстрелов[582].
«Дора» стреляла по Сухарной балке (склад боезапаса «Белые скалы»), сделав, по данным ЖБД корпуса, 7 выстрелов. По данным Г. Таубе, выстрелов тоже семь:
– выстрел № 32 – попадание (?)
– выстрел № 33 – большое белое облако, многочисленные взрывы