743-я батарея: 2 шт. 28-см гаубицы (разрыв ствола).
744-я батарея: 2 шт. 28-см береговых гаубицы (разрыв ствола).
688-я батарея: 1 шт. «Ланге Бруно» осколок бомбы – ремонтопригоден. 1 шт. разбит полностью». По третьему орудию «Бруно» данных нет. По немецким данным, в строю из трех орудий «Бруно» оставалось одно, которое и вело огонь. Любопытно, что до конца войны две неисправные установки так и не ввели в строй.
Противник продолжил переброску частей 24-й пд на участок наступления 22-й и 50-й пд. Ситуация осложнялась тем, что в тылу наступающих немецких частей оставались два больших окруженных узла сопротивления советских войск. Первый в районе немецкого ориентира 713 (группа Кохно), второй в районе ориентира 709 (остатки 1-го и 2-го батальонов 79-й бригады). В связи с этим, 31-й полк 24-й пд был придан частям 50-й пд для подавления советских частей в тылу наступающих частей. Для ускорения процесса и проделывания проходов в проволочном заграждении и минных полях, при подавлении окруженных частей, немцы выделили часть 300-го отдельного танкового батальона.
Другая его часть должна была поддерживать наступающие части 22-й (16-й и 47-й ПП) и 50-й пд (32-й полк из 24-й пд и два «родных» полка). Для усиления 132-й пд был выделен из резерва усиленный 213-й полк («группа Хицфельд») в составе пехотного полка, роты пионеров и артиллерийского дивизиона.
В ночь с 10 на 11 июня советские части (345-я сд) предприняли контрудар с «форта Сталин» в направлении «Казармы» и станции Мекензиевы горы. Противник прикрылся артиллерией. Из документов 11-й армии: «В северном секторе после полуночи в тяжелой борьбе отражен мощный контрудар противника, который предваряла мощная артподготовка. Благодаря обстрелу форта «Сибирь» (Дорой), форта Волга, Донец, была захвачена нефтебаза перед ориентиром 664 (станция Сливная)»[745].
Есть и другие данные: «Огнем артиллерии в секторе 132-й пд уничтожены 4 бункера противника, огнем 42 см батарей достигнуты множественные попадания в форты «Донец», «Волга», «Урал». «Дора» сделала 5 выстрелов, из них 3 в цель»[746].
На рассвете и днем 11 июня «Дора», действительно, стреляла снова, сделав 5 выстрелов по форту «Сибирь». Форт «Сибирь» представлял собой старый земляной «Нагорный» редут, перестроенный Тотлебеном в 1870 году. В марте этот «форт» немного перестроили, усилив его тремя дзотами, и использовали его в качестве огневой позиции для четырех 122-мм пушек А-19 из состава 101-го (бывшего 52-го) армейского артполка. Вот по этому, достаточно слабому сооружению стрелял монстр 820-мм калибра. По донесениям немцев: два недолета (140 и 160 метров), три попадания в цель. Результат попаданий неизвестен, но 20 июня два советских орудия А-19 еще находились в строю. В запасе у «Доры» оставалось еще пять выстрелов.
После гибели «Абхазии» у причалов Сухарной балки, поставка снарядов в Севастополь не прекращалась. В 02.40 транспорт «Белосток» (капитан М.П. Рымкус) в охранении базовых тральщиков «Взрыв» (командир старший лейтенант Н.Ф. Ярмак), «Трал» (командир старший лейтенант Б.П. Фаворский) и трех сторожевых катеров прибыл из Новороссийска. На транспорте и двух тральщиках доставлено 230 человек маршевого пополнения, 133 бойца различных подразделений, 227 т артиллерийского боезапаса, 50 т авиационного боезапаса и 70 т грузов Черноморского флота. В главную базу прибыли также подводные лодки «С-32» и «Л-23», доставив автоматов ППШ – 150, мин 50-мм – 11 018, мин 82-мм – 6980, снарядов 45-мм – 18 547 и продовольствия – 26 т.
Минометные мины к ротным 50-мм минометам в Севастополе были в избытке, 45-мм боезапаса тоже было в избытке, поэтому реальную ценность представлял только груз «Белостока», доставившего 85-мм и 76-мм зенитный и 122-мм армейский боезапас. Быстроходный транспорт (бывший испанский пароход), встал на разгрузку к причалу у холодильника. Снаряды доставлялись прямо на батареи грузовиками. И опять, выгрузка транспорта не была завершена ночью (как планировалось). Транспорту пришлось отстаиваться в бухте до 22 часов 11 июня. На сей раз обошлось… Точнее, почти обошлось.
Значительное количество 85-мм боезапаса (около 25 тонн) было направлено на 54-ю зенитную батарею, которая в эти дни вела интенсивный огонь по противнику на Северной стороне. Около 4 утра, при обстреле батареи противником, боезапас взлетел на воздух, уничтожив большую часть батареи. Противник указывает: «4.40, 306-я комендатура, Слабый беспокоящий огонь противника по району «Казарма», станция Мекензиевы горы – Камышловский овраг. Огонь ведется из районов Сталин, 1 км восточнее Бартеньевки, 1,5 км севернее Николаевки, а так же с береговых батарей на «Батарейном мысе», из района Стрелецкой и южнее х. Михаили. При обстреле аэродромов «Севастополь 3», «Севастополь 4» и восточной части города в восточной части города наблюдался мощный взрыв»[747].
Из воспоминаний Е.А. Игнатовича «…Утром 11 июня на 54-ю батарею завезли снаряды. Полный боезапас. Сгружать довелось у северного склона, на глазах у противника; в ином месте машине не пройти: сплошные воронки. Разгрузить-то разгрузили, а укрыть не успели. Фашисты, стоявшие невдалеке, немедленно отреагировали – и с воздуха, и с земли обрушили на батарею ураган огня. Зенитчики приняли неравный бой. Два «хейнкеля» сбили, остальных отогнали. Но справиться с тяжелой артиллерией, расположенной за горным кряжем, не удалось. А Зеленый холм у врага давно был пристрелян, и прямое попадание в штабель боеприпасов сделало свое дело: позиция превратилась в настоящий ад. Снаряды взорвались и осколками усеяли все вокруг. Разнесло дальномер и прибор управления огнем, вдребезги разбило пушки.
Укрытия на батарее были надежные, но в бою надо работать, действовать. И вот уже тринадцать человек погибли, у многих – тяжелые раны. А батарея жила, боролась. За ночь оборудовали новую позицию и в ожидании орудий забрались в кубрики. Там-то полутонная авиабомба накрыла еще восьмерых.
Почти безоружные, с одним М-4 да легкими карабинами, вели батарейцы бой с двумя десятками «музыкантов». Когда умолк счетверенный «максим» – весь расчет во главе со Степаном Водяницким погиб, – пикировщики окончательно обнаглели: с бреющего расстреливали беззащитных теперь зенитчиков. Погиб мой испытанный в боях заместитель Володя Сюсюра, скромный безотказный шофер Миша Крысанов, волшебник-кок Ашот Авакян. Тяжелые ранения получили комендоры Полтавец и Рыбак, командир приборного отделения Серобаба, двужильный работяга Шкурко и многие номерные, которых в ходе непрерывного боя благодаря стараниям израненного Николая Жушмана и Бориса Ефимова все же удалось переправить в госпиталь. Один лишь Марченко со своими хлопцами из обычного «дегтяря» все еще отбивался от хищной стаи воздушных пиратов, пока тяжелая бомба, угодившая в бруствер, не похоронила целиком весь расчет. Почти одновременно прямым попаданием артснаряда разнесло БКП, где находились связисты. Убиты командир отделения младший сержант Литвинов, телефонисты Бобровников и Шумилин, радист Коломийцев»[748].
В эту же ночь, с Каменной пристани на Инженерную, была осуществлена переброска частей 7-й бригады. Из воспоминаний Е.И. Жидилова: «Ночь проходит в хлопотах. В темноте наши второй и третий батальоны, четырехорудийная артиллерийская батарея 76-миллиметровых пушек и рота 82-миллиметровых минометов подтягиваются к бывшей Царской пристани в Южной бухте. На двух баржах еще до рассвета переправляемся на Инженерную пристань Северной стороны. Надо спешить, чтобы с утра начать наступление. Направив свой отряд к совхозу имени Софьи Перовской, мы с Ищенко разыскиваем командный пункт четвертого сектора… Мы нагоняем свой отряд юго-западнее высоты 92,1, в глубокой лощине, где он остановился на короткий отдых. С командирами батальонов Рудем и Гегешидзе, командиром артиллерийской батареи Пелых и командиром минометной батареи Зайцевым отправляемся на рекогносцировку. Комиссар остается в отряде: хочет провести короткое совещание секретарей партийных организаций…»[749]
С 05.00 до 06.00 базовые тральщики «Трал» и «Взрыв», стоя на якоре в бухте, сделали 127 выстрелов 100-мм орудиями по участку, на котором должны были начать наступление советские части. В 8 утра началась артподготовка, которую вели батареи 905-го и 57-го артполков, после чего, с рассветом группа Е.И. Жидилова перешла в наступление. Наступление велось по длинной извилистой балке южнее 30-й батареи, и далее вдоль противотанкового рва тылового рубежа, до пересечения ж/д и Симферопольского шоссе.
Глава 13
11 июня 1942 г.
Четверг (ясно, хорошая видимость, +26)
Уже на третий день обороны, большая часть зенитной артиллерии СОР была приведена к молчанию. У Севастопольского оборонительного района больше не было инструмента для борьбы с авиацией противника. Островком сопротивления, где противником отмечается плотный зенитный огонь, являлся только аэродром Херсонесский маяк.
Это было связано и с боезапасом к зенитным орудиям, и с наличием исправной материальной части. Хуже всего, ситуация обстояла на Северной стороне. Потопление «Абхазии» и и «Свободного» было вызвано тем, что для их прикрытия были выделены по две зенитных пушки калибром 45-мм (полубатареи зен. бат. 552 и 553). Вместе с тем, зенитчики сделали все, от них зависящее, для обороны, ведя бой с наземными и воздушными целями.
Обычно, описывая события этих дней, многие исследователи останавливаются только на подвиге 365-й зенитной батареи на высоте 60.0. На самом деле, на указанной высоте было три зенитных батареи, и каждая из них совершила свой подвиг. Да, подвиг 365-й – событие яркое и героическое, но кто знает, что стоявшая рядом с ней 3-я армейская батарея совершила точно такой же подвиг, вызвав огонь на себя? Кто знает о гибели двух батарей армейского 26-го дивизиона? О них забыли, и совершенно незаслуженно. К сожалению, большая часть зенитной артиллерии погибла именно 10 июня.