Вскоре я поняла, насколько скромны были мои первоначальные соображения. Когда я увидела целый отряд этих остроухих – рослых, почти двухметрового роста, до зубов вооруженных – который, распевая какую-то воинственную песню, маршировал на учения под командой офицера-мужчины вполне обычного вида, до меня дошло, что они-то и составляют костяк армии этого неведомого государства, где властвуют тоже пока неведомые, но русские! А я-то, когда мне рассказывали о странного вида солдатах, воюющих среди союзников русских, полагала, что это просто военные байки, столь обычные среди суровых воинских будней! Теперь же я видела воочию, что все это правда, и даже более того… Я видела, как русские едят из одного котла с этими полуженщинами! Как они разговаривают с ними на равных и по-дружески пожимают им руки! И ни разу – ни разу! – я не заметила, чтобы они относились к ним свысока или же как к блудницам…
Впрочем, я, кажется, забыла, что у этих русских все не как у людей. Ну да – они же сами не совсем люди, точнее, не совсем цивилизованные люди, и они, вероятно, не делают особых различий между собой и такими вот… существами. Хоть русские и считаются, как и мы, белыми людьми, европейцами, но почему-то они так и остались дикарями и язычниками – и едва ли я когда-нибудь постигну этот удивительный феномен. Ведь каждый народ непременно должен развиваться, двигаясь к вершинам своего величия! Но русским это, судя по всему, не очень-то и надо. Им и так хорошо. Им доставляет странное удовольствие вести себя не так, как подобает, ломая всякие понятия о приличиях. Но, увы, едва ли я смогу что-то с этим поделать. Я у них в плену – так же, как и мои «сестры», как и наши подопечные. И я не даже не представляю себе, что будет с нами дальше… В этом мне остается лишь уповать на Господа.
Очень скоро мне пришлось еще раз сильно удивиться. После того как я и другие сестры милосердия прошли все положенные процедуры, нам разрешили вернуться к нашим британским раненым. Да… я даже предположить не могла, что русские могут создать такие хорошие условия своим врагам: наших раненых разместили во вполне комфортных условиях, гораздо лучших, чем были у нас в Балаклавском госпитале. Каждый из них получил более чем квалифицированную медицинскую помощь (правда, при этом использовались совершенно непривычные для меня, но, несомненно, эффективные методы). Помня о странном образе мыслей русских, я лишь хотела знать: ради чего все это? Может быть, это какой-то чудовищный эксперимент и всем нам в конце концов суждено погибнуть ужасной смертью? Однако я не высказывала своих соображений вслух. Я по-прежнему улыбалась и подбадривала своих подопечных; я не могла по-другому. Помогая другим, я находила покой для своей души. Я обретала Благодать…
Когда наших раненых разместили соответственно состоянию каждого, у меня выдался нечаянный отдых. Одна из остроухих бесстыдниц провела меня в светлую комнату и, указав на уютную кровать, показала жестами, что я могу прилечь. Я последовала ее рекомендации. Оставшись одна, я вдруг осознала, как смертельно устала… Странно было думать, что сегодня у меня не будет необходимости делать вечерний обход больных с масляной лампой в руке… с ними будет все в порядке. И это хорошо; но одновременно с радостью в мое сердце стала заползать непривычная пустота. Впервые мне подумалось: если вдруг необходимость спасать, лечить и ухаживать исчезнет, как я буду ощущать себя? Вот, сегодня мне предоставлен отдых, мои больные получают надлежащий и качественный уход многочисленного и квалифицированного персонала – и, казалось бы, я должна только радоваться этому. Но на самом деле мне неуютно и беспокойно…
Потом я вроде бы заснула на несколько часов. А когда открыла глаза, в окно смотрела ночь. В комнате было приятно: не жарко и не холодно, и чувствовала я себя вполне выспавшейся и бодрой. Несколько минут я лежала, прокручивая в голове события сегодняшнего дня. Тело жаждало привычной деятельности, но заняться было нечем. Наконец, поняв, что больше не усну, я встала и вышла на воздух. Душная ночь знойного юга обдала меня сладкими дурманящими ароматами… Где-то вдалеке горели разноцветные огни, ветер доносил звуки быстрой музыки, голоса и смех. Там веселились, праздновали победу над Британией…
Я осмотрелась. Я стояла на террасе с резными колоннами. Приглушенный мягкий свет пробивался непонятно откуда: казалось, вся эта терраса издает свечение. Я посмотрела на небо и обомлела: таких близких и пушистых звезд мне видеть еще не приходилось. К тому же созвездия в вышине были не совсем привычны моему глазу. Испытывая смесь тревоги, растерянности и благоговения перед величием Божьего творения, я приготовилась помолиться, как вдруг заметила в конце террасы какое-то движение. С бьющимся сердцем я всмотрелась в том направлении и… О Боже! Ко мне приближалось рогатое существо… Я отчетливо видела его силуэт на фоне светящейся галереи. Судя по фигуре и манере двигаться, это тоже была женщина. Это не особенно успокоило меня, так как внезапно я обнаружила, что у этого существа имеется еще и хвост…
Я застыла. Все молитвы вылетели у меня из головы. Парализованная ужасом, я молча наблюдала, как жуткое существо приближается ко мне…
И вот – она стоит прямо напротив меня. Теперь ее фигура освещена достаточно хорошо, я могу разглядеть ее в подробностях. Передо мной демонесса – в этом нет никаких сомнений. У нее красная кожа, по которой пробегают огненные блики, словно по тлеющим углям костра… глаза ее при этом странно прозрачны и мерцают разными оттенками. На ней – синий халат вроде китайского, ее черные волосы распущены по плечам, и кончики их слегка шевелятся, точно живые. На ногах у нее, правда, нет никаких копыт; это вполне человеческие ноги, обутые в мягкие тапочки – однако это довольно слабое утешение…
Она складывает руки на груди и, чуть склонив голову набок, разглядывает меня. Я же не могу произнести ни слова – и это состояние даже не назовешь ужасом; нет, это нечто более глубокое. Разумом я вполне отдаю себе отчет, что мне не следует бояться демонесс, что я под защитой Господа… но потрясение мое не проходит и я по-прежнему не могу вспомнить ни единой молитвы…
Тем временем губы краснокожей демонессы стали растягиваться в хищной улыбке – и я отчетливо увидела, как два крупных клыка блеснули под ее верхней губой.
– Ну, здравствуй, малютка Фло! – говорит она голосом, похожим на мурлыканье тигрицы.
Она явно наслаждается произведенным ее появлением эффектом. Поводит плечами, встряхивает головой… явно желая, чтобы я разглядела ее как можно лучше.
– Ты вот что… – говорит она, глядя на меня с притворным сочувствием, – не тужься понапрасну – молитвы не помогут, я никуда не исчезну. А знаешь, почему?
Не дожидаясь ответа, она лезет за ворот своего халата и достает оттуда крестик на серебряной цепочке – такой обычно носят ортодоксы в знак своей принадлежности Церкви.
– Видишь? – говорит она. – Я не демонесса. Моя связь с Азазелью давно разорвана, а Великий Небесный Отец, который курирует вас, бесхвостых и безрогих, даровал мне свое прощение и утешение. А теперь успокойся и давай поговорим о той награде, которая должна воспоследовать за твою благочестивую жизнь…
– Нет, нет и нет, – сжав кулаки, гордо выкрикнула я в ответ на предложение демонессы. – Я не приемлю никаких подарков от врагов рода человеческого!
И что самое интересное – эта демонесса не закричала на меня, не затопала ногами и не накинулась с кулаками, а засмеялась чистым и ясным смехом.
– Ну, малютка Фло, ты и даешь, – сказала она, отсмеявшись, – давно меня так никто не смешил. Ладно, проверку ты прошла, так что поговорим завтра при свете дня, а то сейчас и в самом деле уже поздно. Я пошла. Пока-пока!
– Постой! – воскликнула я, – какую проверку?
– Обыкновенную, – полуобернувшись, ответила демонесса, – увидев меня ты не упала в обморок и не убежала, а для вас, бесхвостых-безрогих, это большое достижение. Была тут одна принцесса, так она три раза в обморок падала, пока мисс Анна смогла объяснить ей, что я не кусаюсь. Ну ладно, малютка Фло, я все-таки пошла…
– Подожди уходить, – вдруг попросила я, – я хочу задать тебе несколько вопросов…
– Джу, – хихикнув, сказала демонесса, – то есть жду. Задавай свои вопросы.
– Скажи мне, – спросила я, – почему ты здесь и служишь русским? Они поймали тебя в ловушку и сковали страшными заклинаниями?
– Дурацкий вопрос, – хмыкнула демонесса, – да и чего еще ждать от глупенькой бесхвостой-безрогой, которая даже не понимает, через какое ухо к ней приходят те или иные советы[19]. Запомни! Серегин может победить тебя, убить, взять в плен, отпустить на все четыре стороны или заключить с тобой соглашение, но он никогда и ни к чему не будет тебя принуждать. Это не в его обычае. Он сильный воин, но никудышный насильник. Меня и моих дочерей он обнаружил случайно, скованных ужасными заклинаниями и совершенно беспомощных, но не стал ни к чему принуждать и лично испросил у Великого Небесного Отца прощения для меня и моей семейки… Он, наоборот, освободил нас, понимаешь?
– Серегин? – переспросила я. – Кажется, так зовут местного князя. Скажи, кто он – в самом деле бог? или просто колдун?
– Князь Серегин, – с чувством сказала демонесса, – кто угодно, только не «просто колдун». Хотя и богом – в том понимании, какое в это слово вкладывают в этом мире – я бы его не назвала. Он больше чем просто наемник Бога, потому что действует не только по приказу, но и по велению души, и меньше чем архангел, потому что имеет живое и бренное тело. В любом случае к настоящему моменту он стал очень могущественен, и вам, британцам очень не повезло, что вы решили развязать эту войну против России и тем самым встать у него на пути. И хоть Серегин не ставит перед собой задач убить всех англичан до единого, поверь, ваши правители достаточно упрямы для того, чтобы его разозлить – и дальше вам будет только хуже.
– Но почему этот ваш князь Серегин забрал наших раненых к себе и лечит их наряду со своими людьми? – вопросила я. – Почему нас не убили, не предоставили своей судьбе и не передали местному русскому командованию?