– Мое милое дитя! – сказала тетя Шоу. – Это письмо расстроило тебя?
– Нет, – тихо ответила Маргарет. – Мне станет лучше, когда завтрашний день закончится.
– Я уверена, дорогая, тебе не станет лучше, пока ты будешь дышать этим ужасным воздухом. Мы должны уехать отсюда. Я даже не могу представить, как ты терпела этот Милтон два года.
– А куда бы я поехала? Я не могла оставить папу и маму.
– Не расстраивайся, детка. Теперь все наладится. Я только одного не понимаю. Как вы тут жили? У жены нашего лакея дом лучше, чем этот.
– Иногда здесь бывало очень мило, особенно летом. Вы не судите наш дом по нынешнему виду. Мы пережили тут много счастливых моментов.
Чтобы прервать эту беседу, Маргарет закрыла глаза.
Сейчас дом стал более уютным, чем был прежде. Из-за прохладных вечеров по указанию миссис Шоу в каждой спальне разожгли камины. Она ухаживала за Маргарет как только могла: купила ей лакомства, роскошные платки и меховые пелерины, которые потом носила сама в поисках тепла и уюта. Но Маргарет осталась безразличной к таким вещам, а если они и привлекли ее внимание, то лишь как повод для благодарности тете, поскольку та, думая о ней, во многом пренебрегала собой. Несмотря на физическую слабость, Маргарет чувствовала большое нервное возбуждение и беспокойство. Весь день она старалась не думать о церемонии, которая проходила в Оксфорде. Девушка переходила из комнаты в комнату, апатично откладывая в сторону вещи, которые хотела оставить себе. По настоянию миссис Шоу Диксон, словно тень, следовала за ней и якобы принимала ее указания. Ей было велено утешать мисс Хейл при каждом приступе меланхолии.
– Диксон, я хотела бы сохранить эти книги. Все остальное можешь отправить мистеру Беллу. Пусть они будут напоминать ему о папе. А вот эта… Отнеси ее мистеру Торнтону после моего отъезда. Подожди, я напишу сопроводительную записку.
Она торопливо села за стол и быстро, словно боясь передумать, написала: «Уважаемый сэр. Я уверена, что данная книга будет благосклонно принята Вами как напоминание о моем отце, которому она принадлежала. Искренне Ваша, Маргарет Хейл».
Она снова и снова принималась бродить по дому, разглядывая предметы, знакомые ей с детства. Многие из них она с ласковой неохотой оставляла на месте: старомодные, изношенные и потертые вещи. Маргарет почти не говорила, поэтому Диксон сообщила миссис Шоу, что мисс Хейл, судя по всему, не слышала и половины ее слов, хотя она беседовала с ней все время, пытаясь отвлечь от грустных мыслей. В результате, проведя целый день на ногах, Маргарет настолько устала, что ночью ни разу не проснулась. Фактически это был лучший сон с тех пор, как она узнала о смерти отца.
На следующий день во время завтрака она сказала, что хочет попрощаться со своими друзьями. Миссис Шоу возразила:
– Дорогая, я уверена, что у тебя здесь не может быть таких друзей, которых нужно посещать в подобное время. Ты еще не побывала в церкви, а уже собираешься к ним.
– Но сегодняшний день – единственный, оставшийся в моем распоряжении. Если капитан приедет сегодня вечером, то нам нужно будет… мне придется уехать завтра.
– Да, мы уедем завтра. Я все больше убеждаюсь, что местный воздух вреден для тебя. Ты выглядишь больной и бледной. Кроме того, Эдит ожидает нас. Я могу потребоваться ей в любую минуту. И ты не можешь оставаться здесь одна. Сама подумай, дорогая! В твоем возрасте это будет просто неприлично. Но если эти визиты так необходимы, я поеду с тобой. Диксон, найми нам экипаж.
Миссис Шоу не хотела оставлять Маргарет без своей опеки. Она поехала с ней, взяв с собой служанку, чтобы та позаботилась о шалях и надувных подушках. Печальное лицо Маргарет посветлело, когда она наблюдала за приготовлениями к визитам, которые она часто совершала практически в любое время дня. В первую очередь Маргарет хотела навестить Николаса Хиггинса. Естественно, она смущалась перед миссис Шоу и надеялась на то, что тетя не пожелает покидать кеб и проходить через двор, где сырое белье, развешанное на растянутых между домами веревках, будет шлепать ее по лицу при каждом дуновении ветра.
В конце концов внутренняя борьба, разразившаяся в душе миссис Шоу, которая разрывалась между потребностью в удобствах и чувствами заботливой опекунши, завершилась тем, что первое возобладало над вторым. Она дала Маргарет несколько дюжин советов насчет того, как соблюдать осторожность и не подхватить простуду, которая всегда таилась в подобных отвратительных местах. Только после этого тетя позволила ей пойти туда, где Маргарет раньше бывала без всяких разрешений и мер предосторожности.
Николаса дома не было – только Мэри и двое детишек Бушера. Маргарет расстроилась, что не нашла лучшего времени для визита. Мэри была милой и доброй девушкой, но она не отличалась большим умом. Когда девушка поняла, с какой целью Маргарет пришла в их дом, она начала так безудержно рыдать, что говорить с ней было бесполезно. Все речи, заготовленные в экипаже, оказались невостребованными. Маргарет попыталась успокоить ее, намекнув на то, что они увидятся вновь через какое-то время, и попросила передать мистеру Хиггинсу ее просьбу – прийти и повидаться с ней вечером после работы.
Выходя из дома, она обернулась и смущенно произнесла:
– Ты не могла бы дать мне какую-нибудь вещицу, напоминавшую о Бесси?
Лицо Мэри тотчас прояснилось, и в ней пробудилось великодушие. Что они могли дать? Да все, что угодно! Но выбор Маргарет остановился на маленькой надколотой чашке, которую она подносила когда-то к губам умирающей, дрожащей в ознобе Бесси.
– Что вы! – возмутилась Мэри. – Возьмите что-нибудь получше! Эта стоит всего четыре пенса!
– Спасибо. Мне нужна только она.
И Маргарет быстро ушла, пока радость, вызванная желанием что-то подарить ей, все еще освещала лицо Мэри.
«Теперь миссис Торнтон, – подумала Маргарет. – Мне нужно посетить ее во что бы то ни стало». Она побледнела при этой мысли и с трудом нашла слова для объяснений своей тете, но все же рассказала, кем была миссис Торнтон и почему ей хотелось попрощаться с ней.
Миссис Шоу решила составить ей компанию, поэтому двух леди провели в гостиную, в которой тут же разожгли камин. Закутавшись в шаль, миссис Шоу недовольно сказала:
– Какая ледяная комната!
Им пришлось немного подождать. Когда миссис Торнтон вошла и увидела Маргарет, ее сердце смягчилось – ведь та навсегда уезжала из Милтона. Миссис Торнтон вспомнила, что эта девушка обладает сильным характером, что она не раз проявляла стойкость и терпение, которые помогли ей вынести долгие и тяжелые страдания. Она приветствовала Маргарет с ласковой улыбкой. В ее манерах промелькнул оттенок нежности, когда она смотрела на бледное, распухшее от слез лицо мисс Хейл и слышала в голосе дрожь, которую девушка пыталась скрыть.
– Позвольте мне представить вам мою тетю, миссис Шоу. Завтра я покидаю Милтон. Не знаю, как вы отнесетесь к этому, но я хотела еще раз увидеться с вами, миссис Торнтон, чтобы извиниться за свое поведение в прошлую нашу встречу. Я уверена, что у вас были добрые намерения, хотя мы не совсем поняли друг друга.
Ее слова смутили миссис Шоу. Благодарить за доброту и извиняться за недостаток хороших манер! Но миссис Торнтон невозмутимо ответила:
– Мисс Хейл, я рада, что вы восприняли мою критику как справедливую. Я была убеждена, что вас следовало предупредить об опасности. Именно это я и сделала. Мне всегда хотелось быть вашей доброй наставницей, и я рада, что вы оценили мое вмешательство по заслугам.
Маргарет густо покраснела, но нашла в себе силы ответить:
– Спасибо, что отдали мне должное. Я не могу объяснить вам свое поведение, но поверьте, оно не было таким неподобающим, как вы себе вообразили.
Голос Маргарет был тихим, а взор умоляющим. Миссис Торнтон вновь оказалась в плену этих чар.
– Да, я верю вам. Давайте больше не будем говорить об этом. Где вы собираетесь жить, мисс Хейл? Из слов мистера Белла я поняла, что вы покидаете Милтон. Мне известно, что наш город вам никогда не нравился. – На лице миссис Торнтон появилась мрачная улыбка. – Однако не ждите от меня поздравлений по поводу того, что вы уезжаете из Милтона. Так где вы будете жить?
– У моей тети, – ответила Маргарет, поворачиваясь к миссис Шоу.
– Моя племянница переезжает в наш особняк в центре Лондона, – сказала миссис Шоу, нежно глядя на Маргарет. – Она мне как дочь, и я обязана поблагодарить вас за всю доброту, которую вы проявили к ней. Если вы с супругом приедете в столицу, я и мои зять и дочь – капитан и миссис Ленноксы – сделаем все, что в наших силах, чтобы оказать вам достойный прием.
Миссис Торнтон поняла, что Маргарет не потрудилась рассказать своей тете о родственных отношениях между мистером и миссис Торнтон. И эта столичная штучка еще предлагала им свой никому не нужный патронаж! Поэтому она кратко ответила:
– Мой муж умер. Мистер Торнтон – это мой сын. Я не собираюсь приезжать когда-либо в Лондон, поэтому не смогу воспользоваться вашим вежливым предложением.
В этот момент в комнату вошел мистер Торнтон. Он только что вернулся из Оксфорда. Его траурный костюм выдавал причину, позвавшую его туда.
– Джон, познакомься, – сказала его мать. – Эта леди – миссис Шоу, тетя мисс Хейл. К моему сожалению, мисс Хейл приехала попрощаться с нами.
– Значит, вы уезжаете? – тихо спросил он.
– Да, – ответила Маргарет. – Завтра утром.
– Нас будет сопровождать мой зять, – сказала миссис Шоу. – Очевидно, он тоже уже приехал в Милтон.
Мистер Торнтон отвернулся. Он не стал садиться в кресло. Подойдя к столу, мужчина увидел адресованное ему письмо, которое на мгновение заставило его забыть о собравшейся компании. Он даже не заметил, когда гости поднялись, чтобы уйти. Тем не менее он вызвался проводить миссис Шоу и Маргарет к экипажу. Пока кеб подъезжал, они с Маргарет стояли на крыльце, причем так близко, что оба невольно вспомнили о дне бунта. Только у него эти воспоминания ассоциировались с последующими событиями и ее страстным заявлением, что в озлобленной толпе рабочих не нашлось бы такого человека, о котором она не позаботилась бы так же, как о нем. Вспомнив ее насмешливые слова, мистер Торнтон нахмурился, хотя сердце ег