— Прошу, не спешите, мистер Белл! Хочу, чтобы вы познакомились с Эдит. Пожалуйста!
Она легонько сжала руку гостя. Профессор удивленно взглянул на нее, заметил в глазах смятение и снова сел, словно не находя сил сопротивляться прикосновению.
— Видите, мистер Леннокс! — усмехнулся мистер Белл. — Ну разве ей можно отказать? Я счастлив буду познакомиться с кузиной Эдит, как того хочет Маргарет.
Добрый умный мистер Белл намеренно взял шутливый тон, чтобы дать названной дочери время оправиться от смятения, рожденного его намерением уйти. Маргарет не осталась в долгу. Мистер Леннокс смотрел на нее и не переставал удивляться, как брат-капитан мог заявить, что мисс Хейл утратила всю свою красоту. Конечно, в скромном черном платье она резко отличалась от Эдит, порхавшей на балу в белом креповом платье, с рассыпанными по плечам длинными золотистыми волосами.
При знакомстве с мистером Беллом миссис Леннокс очаровательно зарделась: ей предстояло подтвердить репутацию красавицы и вызвать восхищение и поклонение Мордекая[8] — пусть и в образе старого профессора малоизвестного коллежда. Миссис Шоу и капитан Леннокс искренне и великодушно приветствовали гостя, а когда тот увидел, насколько естественно чувствует себя Маргарет в роли сестры и дочери, сразу же проникся к обитателям дома особой симпатией.
— Какой позор, что мы уехали и не встретили вас! — воскликнула Эдит. — И тебя тоже, Генри. Впрочем, не думаю, что ради тебя стоило оставаться дома. А вот ради мистера Белла, лучшего друга отца Маргарет…
— Да уж! Ради этого ты пожертвовала бы всем, — насмешливо заметил деверь. — Даже званым обедом и возможностью блеснуть в этом прелестном платье.
Эдит не знала, что делать: хмуриться или улыбаться, — но мистер Леннокс не оставил ей выбора:
— Ничто не мешает тебе пригласить меня на завтрак, чтобы встретиться с мистером Беллом, а блюда подать приказать не к десяти, а к половине десятого. Хочу представить мистеру Беллу и Маргарет кое-какие письма и документы.
— Надеюсь, во время пребывания в Лондоне мистер Белл не сочтет зазорным принять наше приглашение заходить запросто, — вступил в разговор капитан Леннокс. — Сожалею, что не могу предложить отдельные апартаменты.
— Спасибо. Весьма обязан. Если бы предложили, то я был бы вынужден отклонить любезное приглашение, несмотря на искушение провести время в столь приятной компании, — поблагодарил мистер Белл, раскланиваясь во все стороны и тайно поздравляя себя с тем, что сумел придумать вежливый отказ, который позволил завуалировать истинное положение вещей, а именно: он не смог бы вынести общество таких воспитанных и заботливых хозяев — это все равно что есть несоленое мясо.
«Какое счастье, — подумал профессор, — что у них не нашлось свободной комнаты! До чего же славно я выкрутился! Начинаю постигать тайны хороших манер».
Чувство глубокого довольства собой не покидало джентльмена и тогда, когда шагал по улице рядом с Генри Ленноксом. Внезапно вспомнился умоляющий взгляд Маргарет и ее просьба не уходить; потом пришли на память слова давнего знакомого, что мистер Леннокс был когда-то восхищен красотой и достоинствами молодой леди, и мысли потекли в ином направлении.
— Полагаю, вы давно знакомы с мисс Хейл. Как вы ее находите? Боюсь, бедняжка выглядит несколько утомленной и даже не вполне здоровой.
— А по-моему, прекрасна, как всегда. Возможно, на первый взгляд она и показалась несколько бледнее, чем обычно, но потом воодушевилась и стала такой же, как прежде.
— На ее долю выпало много страданий, — гнул свое мистер Белл.
— Да, я наслышан. Причем не только естественные, неизбежные переживания, вызванные смертью родителей, но и другие причины, связанные с поведением ее отца. Кроме того…
— С поведением отца? — удивленно воскликнул мистер Белл. — Что вы имеете в виду? Мистер Хейл всегда вел себя весьма честно и достойно, проявляя значительно больше воли и решимости, чем можно было от него ожидать.
— Возможно, меня неверно информировали. Его преемник в Хелстоне — умный, рассудительный и активно верующий — пояснил, что обстоятельства отнюдь не вынуждали мистера Хейла оставить приход, чтобы обречь себя и семью на скудное существование за счет частных уроков, да еще в промышленном городе. Кажется, епископ предлагал ему другой приход, но если возникли определенные сомнения, ничто не мешало остаться на прежнем месте. Грустная правда состоит в том, что сельские пасторы ведут изолированную жизнь, оторванную от людей своего круга, равных по образованию и мировоззрению, им недостает общения, чтобы понять и оценить собственные сомнения. Будь все иначе, многим священнослужителям стало бы ясно, что их сомнения в вопросах веры надуманны и неосмотрительно от нее отказываться.
Мистер Белл с трудом сдержал гнев:
— Не могу с вами согласиться! Не думаю, что многие способны поступить так, как мой бедный друг Хейл.
— Возможно, определение сомнений как надуманных не вполне верное. Но все же жизнь, которую ведут сельские священники, зачастую приводит или к чрезмерной самонадеянности, или к болезненному состоянию совести, — невозмутимо заключил мистер Леннокс.
— В кругу юристов такие качества не встречаются? — уточнил мистер Белл. — Особенно болезненное состояние совести?
Позабыв о недавно приобретенном навыке хороших манер, профессор основательно рассердился, и мистер Леннокс понял, что обидел спутника. Говорил он главным образом для того, чтобы скоротать время в дороге, потому что определенной позиции по данному вопросу не занимал. Прекратить спор он предпочел мудрым, как ему казалось, умозаключением:
— Разумеется, замечательно, что в таком возрасте мистер Хейл решился оставить дом, где прожил двадцать лет, и давно устоявшиеся привычки ради неосязаемой идеи — скорее всего, ошибочной, хотя это неважно. Невозможно им не восхищаться, но в то же время не сожалеть о его судьбе. Чувство это напоминает то, которое мы испытываем к Дон Кихоту. Безупречный джентльмен! Никогда не забуду, сколь утонченный прием он оказал мне в Хелстоне.
Слегка умиротворившись и желая верить — ради собственного душевного спокойствия, — что поведение бедного Хейла действительно чем-то напоминало чудачества Дон Кихота, мистер Белл проворчал:
— Да вы совсем не знаете Милтона! Ничего общего с Хелстоном! Я не был в деревне многие годы, но уверен, что все — каждая палочка и каждый камень — осталось на своих местах, точно так же, как столетие назад. А Милтон! Езжу туда каждые четыре года, родился в этом городе, но, поверьте, порой не знаю, куда идти: теряюсь среди складов, построенных на месте отцовского сада. Что же, сэр, здесь наши пути расходятся. Спокойной ночи. Полагаю, завтра утром встретимся на Харли-стрит.
Глава 45. Не только сон
Где звуки те, что весело летают
В прозрачном воздухе, напоминая звон?
Исчезло все; лишь об одном мечтаю:
Закрыть глаза и погрузиться в сон.
Мысль о Хелстоне проникла в живое сознание мистера Белла после беседы с мистером Ленноксом и всю ночь не давала покоя. Он снова стал молодым тьютором того колледжа, где теперь носил звание профессора, и гостил в доме недавно женившегося друга — гордого мужа и уважаемого викария Хелстона. Вдвоем они то и дело перепрыгивали через бесконечные весело журчавшие ручьи, отчего находились в воздухе не меньше, чем на земле. Время и пространство не существовали, хотя все вокруг казалось вполне реальным. События измерялись душевным откликом, а не собственной сущностью, поскольку сущность отсутствовала. Деревья стояли в великолепном осеннем наряде; теплые ароматы цветов и трав радовали обоняние; молодая жена друга двигалась по дому, излучая раздражение по поводу отсутствия богатства, как когда-то гордость за красивого и преданного супруга.
Сон настолько походил на явь, что, проснувшись, мистер Белл принял явь за сон. Где он находится? В душном, хотя и красиво обставленном номере лондонского отеля! Куда исчезли те, кто только что двигался, говорил, брал за руку? Умерли! Легли в землю! Пропали навечно, сколько бы ни продолжалась вечность. Да и сам он постарел и редко ощущал прежний наплыв сил. Полное одиночество существования показалось в этот момент совершенно невыносимым. Мистер Белл поспешно встал и постарался забыть сон в торопливых сборах на завтрак к Ленноксам.
Во время беседы ему не удавалось следить за всеми подробностями рассказа адвоката, в то время как глаза Маргарет то и дело расширялись, а губы бледнели по мере того, как свидетельства, способные оправдать Фредерика, рассыпались одно за другим. Дойдя до последней надежды, даже мистер Леннокс оставил холодную профессиональную манеру и заговорил спокойнее, мягче. Маргарет и прежде сознавала безнадежность положения, но сейчас одно разочарование следовало за другим с безжалостной неумолимостью, поэтому в конце концов не выдержала и расплакалась. Мистер Леннокс прекратил чтение и заметил с тревогой.
— Наверное, не стоит продолжать. С моей стороны было, видимо, неосмотрительно это предложить. Лейтенант Хейл сейчас вполне счастлив, обладает лучшими перспективами, чем на флоте, и принял родину жены как свою собственную.
— Все верно, — согласилась Маргарет. — С моей стороны крайне эгоистично о чем-то сожалеть, но я чувствую себя очень одинокой, потому что потеряла брата навсегда.
Генри Леннокс сложил бумаги и мысленно посетовал, что пока не настолько богат и влиятелен, чтобы решить вопрос так, как бы того хотелось; мистер Белл высморкался, но ничего не сказал. Спустя минуту-другую Маргарет взяла себя в руки и с обычным самообладанием любезно поблагодарила мистера Леннокса за труды, постаравшись сгладить неловкость.
Прежде чем попрощаться, мистер Белл подошел к Маргарет:
— Хочу завтра съездить в Хелстон, навестить старую обитель. Может, составишь мне компанию? Или боишься, что дорога утомит, а воспоминания окончательно расстроят? Говори, не стесняйся.