«На дело» вышли с первыми лучами солнца. Уже второй день погода радовала. Нежаркое уже осеннее солнце все еще неплохо пригревало. Если бы не постоянный и довольно холодный ветерок, Бородулин давно бы скинул анорак и футболку и устроился загорать на крыше каюты. Мотобот уверенно чапал вдоль берега под мерный стук дизеля. Всем было хорошо. Зоя получала зримое удовольствие от управления корабликом, Егор кидал с борта спиннинг, и на пайоле уже трепыхались две изрядные, по два килограмма каждая, рыбины. Эдик, устроившись на крышке моторного колодца, с интересом изучал карту техобслуживания дизеля. Андрей же просто смотрел на проплывающие мимо пейзажи.
Засмотревшись и задумавшись, он едва не пропустил знак, о котором говорил Старый Юра.
— Зоя! Видишь во-он тот камушек? — спросил Бородулин, некультурно показывая пальцем на здоровенный валун.
— Ага, — откликнулась бригадирша.
Давай к нему. Посмотри там местечко на свой вкус, чтобы причалить можно было.
— Слушаюсь!
Зоя сбросила газ, и начала осторожно подводить свою прелесть к берегу. Андрей же все смотрел на прибрежный лес и гадал: как умудрился Старый Юра с лодки учуять дом. Ведь никаких видимых признаков нет. Ни мостков, ни тропинки, ни даже просвета в прибрежных кустах.
Тем временем, Зоя высмотрела подходящее местечко и тихонько, мягко привалилась к берегу. Добытчики зачалились, оставили даму на судне, а сами углубились в чащу. Пахло осенним лесом: сыростью, прелой листвой и, почему-то гарью. Андрей насторожился, пошел медленнее. Запах становился все сильней, Бородулин еще сильнее замедлил шаги, и уже почти крался. За ним тихонько, стараясь не шуметь, шли остальные.
Наконец, добравшись до описанной якутом полянки, вместо ожидаемой небольшой избушки Андрей увидел лишь кучу пепла и несколько обгорелых бревен. Он сплюнул с досады: видать, кто-то успел раньше них. Хоть Бородулин был и не слишком рад находке, тот факт, что кто-то его обошел и увел такое количество оружия прямо из-под носа, был еще хуже. Главное — этот кто-то теперь при желании мог разговаривать с ним с позиции силы. Можно сколько угодно строить дома и налаживать хозяйство. Но если придет хоть с десяток мужиков с винтовками да пулеметами, им хана. В лучшем случае, просто ограбят. В худшем… об этом даже думать не хотелось.
В расстроенных чувствах Андрей подошел к пожарищу, подобранной палкой ткнул в пепел, ковырнул. Из кучи неожиданно вынырнула закопченная железяка. Присмотревшись, Андрей с трудом распознал в ней бывший пистолет. Он копнул еще, вывернул винтовочный ствол. Неведомый конкурент забрал нужное и спалил остальное? Это что, позиция «ни себе, ни людям»? Ну не нужно все — возьми карабин, возьми пулемет, цинк патронов — сколько унесешь, и иди себе дальше. Андрей отвернулся от пепелища, увидел растерянные лица спутников.
— Да, не будет у тебя, лейтенант, оружейки. Придется ограничиться холодным оружием. Хотя… держи вот, пусть у тебя будет хотя бы личное оружие.
Он снял с ремня кобуру с ракетницей и передал Егору. Тот принял, поглядел, хмыкнул и повесил себе на пояс.
— Ну что, мужики, делать тут больше нечего. Сами видите, какой-то олень спалил все начисто. Так бы рога ему и пообламывал.
Бородулин повернулся, чтобы идти обратно, но тут затрещали ближние кусты. Бородулин вскинул к плечу свою «сайгу», Егор дернул из кобуры ракетницу.
— Не стреляйте! — раздался голос.
— Выходи, стрелять не буду, — откликнулся Андрей, но карабин не опустил.
Из кустов к пожарищу вывалился, опираясь на палку, молодой парень в рваном камуфляже приметной, хорошо запомнившейся Андрею расцветки. Худой, заросшие щеки ввалились. Еле стоит, ветром качает. В кобуре на поясе — пистолет, в ножнах приличного качества клинок.
— Положи ствол на землю, осторожно — скомандовал Бородулин.
Парень послушно выполнил приказ.
— Теперь три шага назад.
Подскочивший лейтенант подобрал оружие и отошел в сторону.
Как зовут-то тебя? — спросил Бородулин.
— Коля. Николай, то есть.
— Теперь рассказывай по порядку, Коля. Кто такой, что здесь делаешь, чего от нас хочешь.
— Товарищ начальник, я все расскажу, только потом. Там у меня Мишка, кореш мой, он плохой совсем, ему помощь нужна. Я все, что хотите, сделаю, только Мишку спасите!
Бородулин прикинул: этот Николай — совсем доходяга. Он и с оружием в руках ничего бы не сделал. А голыми руками просто физически сейчас драться не сможет. Выведет на засаду? Зачем? Ладно бы, еда у него была. А так… Нет, не врет. Девять шансов из десяти, что не врет.
— Ну пойдем, посмотрим, что там с твоим Мишкой. Егор, ты иди к озеру, посмотри, чтобы неожиданностей не случилось. Эдик, пойдешь со мной.
Идти пришлось с полкилометра. Там, в донельзя грязном спальнике, на охапке лапника, лежал еще один парень. В таком же камуфляже, тоже исхудавший до крайности. Даже со стороны было видно, как его бьет крупная дрожь.
Николай остановился, навалился на свою палку. Видать, уже и стоять сил почти не осталось
— Видите, Мишка совсем плохой. Ему врач нужен, лекарства.
Бородулину не надо было подходить вплотную, чтобы увидеть: тот, что в спальнике, без еды и лечения проживет не больше суток.
— Ему, для начала, поесть нужно, да в тепло, — проворчал он. — Врач есть, но далеко, к нему только завтра пойдем. Где у твоего Мишки оружие?
— Пистолет на поясе у него. Вы заберите, только Мишку вылечите.
— Ладно. Эдик, возьми ствол. Да так, в карман сунь. Теперь берись, потащили. А ты, Коля, впереди топай.
Весу в Мишке было всего ничего, даже вместе со спальником. Какое-то время покорячившись вдвоем с Эдиком, Бородулин плюнул, поднял больного на руки, словно ребенка, и понес. Позади Тропинин тащил «сайгу». Николай ковылял, впереди, тяжело опираясь на свою палку. Он поминутно пытался оборачиваться и на ходу рассказывать:
— Заблудились мы, потерялись. Потом дожди пошли, продукты кончились, потом Мишка в болото провалился. Потом спички кончились, ни поесть толком, ни согреться. Мишка, как провалился, кашлять начал, а тут совсем уже идти не смог. Что делать — я не знаю. Тут запах дыма почуял и на него пошел, а там, значит, вы стоите…
Парень споткнулся и упал, чуть не пропоров себе плечо своей же палкой. С трудом поднялся и, хромая, потащился дальше. Попытался снова обернуться, но Бородулин его остановил:
— Ладно, Коля, мы с тобой после обо всем поговорим, как до базы доберемся.
Зоя, увидав найденышей, заохала, закудахтала наседкой:
— Батюшки, какие ж тощие! Где ж вас так угораздило-то? Давай, залезай. Егор, да помоги ты пацану, у него ж сил нет ногу через борт перекинуть. А этот еще и простужен напрочь! Как душа-то еще в теле держится! Андрей, давай аккуратно, я перейму.
Краснова легко, без видимых усилий, приняла у Бородулина его ношу, уложила парня на пайол. Николай уселся рядом с ним, привалившись к борту. Андрей хотел было дать ему банку тушенки, да побоялся: еще склеит ласты от тяжелой пищи после долгой голодовки. Мотобот тем временем задним ходом отошел от берега и пошлепал обратно. Убаюканные мерным покачиванием, оба парня задремали, и спали до тех пор, пока кораблик не причалил к поселковой пристани.
Глава 14
Основательно раскочегаренная голландка наполняла комнату блаженным теплом. На кровати, укутанный в одеяла, спал кореш Мишка. Горячий бульон, чай с шиповником и горсть таблеток из спешно отысканной на складе аптечки сделали свое дело. На лбу его обильно выступил пот, его уже не колотило, как безусловного врага народа, хотя до нормы было еще далеко. Рядом с ним на уродливом, но основательном стуле сидел кореш Николай с тряпкой, смоченной в уксусе. Этой тряпкой он периодически протирал взмокший лоб своего товарища. Надо же! Сам еле жив, но отдыхать палкой не загонишь.
Женщины засели в соседней комнате, которую Черемисины выбрали себе под жилье, и затеяли вечные разговоры о своем, о женском. Эдик, по обыкновению, нашел себе развлечение с железяками — нарыл книжку с инструкциями к буровому станку и напрочь отключился от реальности. Сидел на полу у голландки, листая страницы, и, порою, бормотал себе под нос различные технические термины, весьма смахивающие на непристойные выражения. Здесь же за столом при неярком свете керосиновой лампы сидели Андрей и Егор.
— Ты, Коля, насколько жив? — спросил упрямого найденыша Бородулин. — Осознанно разговаривать способен? А то ложись спать, вон, напротив другана своего. Утром покалякаем о делах ваших скорбных.
— Не-не, я в норме, — тут же вздернулся Николай.
— Ну а раз в норме, тогда с тебя чистосердечное признание. Как приятель твой в сознание придет, я и его поспрошаю.
— Так я ж вроде… — начал было парень.
— Вот что, Коля, — прервал его Андрей. — Давай договоримся сразу: мне не врать. А то дам с собой две банки тушенки и выпну туда, откуда взял. Ты ведь досье мое читал? Наверняка читал. Значит, знаешь, кто я такой, и мой психологический портрет тоже знаешь. Я, в свою очередь, достаточно знаю про вас. Знаю, из какой вы конторы, кто вас послал и зачем. Даже знаю, под какой елкой у вас был наблюдательный пост. И знаю, когда вы нас потеряли. Так что давай все с самого начала, подробно и начистоту.
Николай опустил голову.
— Какой смысл тогда рассказывать, раз вы все знаете.
— Твое дело, Коля, маленькое: говорить. А смыслы — это мое дело. Давай, решайся: говоришь сейчас, или оба валите в тайгу. У тебя минута, и она уже пошла.
Бородулин демонстративно снял с руки и положил перед собой «командирские» часы. Секундная стрелка неумолимо бежала по кругу, отсчитывая мгновение за мгновением. Николай сидел, ссутулившись и опустив плечи. Собственно, Бородулин в его выборе не особо сомневался, но психология — дело такое, темное. Взбрыкнет парень — и адью, минус два потенциальных бойца в группе. Михайленко бы сейчас сюда, уж он бы не оплошал. Разыграл бы представление точно, как по нотам, и с гарантированным результатом. Ну так что ж, и без него справимся. Погрубее, без гарантий, но — сами.