Разумеется, вслух я сказала другое:
– Подожду вертолета в своей комнате, – все, что пришло мне тогда в голову. Одно дело – словесная перепалка с незнакомыми девицами, другое – дуэль с тем, объятия которого все еще будоражили чувства. Проклятый Кондор! Мне давно стоило разозлиться на его мерзкое поведение, тем самым освободив себя, но я лишь жалела, что все так вышло. И хотела вернуться назад в минувшую ночь.
Но прежде, чем я встала, Кира удивленно спросила, обращаясь к хозяину дома:
– Какого вертолета? Разве ты не отпустил Стефана до января?
И тут же подхватила Арина:
– Если бы я знала, что будет еще рейс, позвала бы Лилию. И заказала бы выпивки. Твоих запасов нам точно на Новый год не хватит.
– О чем ты, Северина? – Касьян посмотрел на меня так, словно я снова бредила. – Мы же договорились, что вертолет заберет всех после Нового года.
Я втянула воздух сквозь зубы, заставляя себя разжать кулаки. В Касьяна я бросила взгляд, который, будь он ножом, вонзился бы ему между глаз по самую рукоятку.
– Да уж, без дураков и дур в этом мире скучно, – выдохнула я и выбежала, хлопнув дверью. Впрочем, дура здесь была только одна. И она еще недавно верила, что с сумасшедшим можно договориться. Интересно, знали ли эти трое новеньких о его заболевании? Или не было никогда психического расстройства, а Касьяну всего лишь было скучно по жизни?
Собиралась быстро. Я давно приметила лыжи, которые появились вместе с гостьями. Схватив первые попавшиеся, я нацепила лыжный костюм уже не помню кого и, не теряя ни секунды, оставила дом, который наверняка будет мне сниться в кошмарах вместе с его обитателем.
Третья попытка должна быть удачной. Во-первых, Касьян занят, во-вторых, у меня были лыжи и кое-какие запасы, которые я наспех побросала в рюкзак одной из девиц. В-третьих, злость должна была придать силы. А еще я была сытой и выспавшейся. Все получится.
Оставалось не замечать слезы, которые набухли в уголках глаз. Я смахнула их перчаткой и устремилась в лес, к реке, помня и о медведе-шатуне, в существовании которого не сомневалась, и о лесопилке, где могли быть люди Касьяна, которых он до сих пор от меня скрывал, и о самом Адском Кондоре, который полностью оправдывал свое прозвище.
Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится. Именно таким мне и представлялся грядущий путь. Душа рвалась назад, к Касьяну, спросить о том, почему рухнул мост, который, как мне казалось, нам удалось возвести.
Над головой зависла туча цвета древесного угля – для зимы совсем не характерная. Эта туча отражала мои греховные мысли, потому что я знала: если Касьян снова найдет меня в лесу, наша очередная драка будет смертельной. Уж лучше пусть он даст мне дойти до Лесогорска. А я точно до него доберусь. Когда я становилась злой и принципиальной, я превращалась в настоящую Ведьму. Что мне расстояние, холод и медведи – я только что вонзила кусок льда себе в сердце.
Чувство дежавю – не из моих любимых, но именно оно преследовало меня с тех пор, как я покинула домик Касьяна и устремилась к реке. Следы прятать даже не пыталась. Если Касьян со своими любовницами решит догнать меня, их ждет бой, настроена я была решительно. Чувство уверенности придавал револьвер, который я-таки украла из хозяйской комнаты, пока сам хозяин распивал винишко со своими любовницами. А вот душевное равновесие вернуть не получалось. То был просто случайный секс, по крайней мере, я старалась так о нем думать, но почему-то не сходилась мозаика, будто я пыталась вставить в картину кусочки от чего-то совсем другого.
Солнце перевалило за полдень, потеплело. На лыжах я не стояла давно, но тело сразу вспомнило нужные движения. Добравшись до реки, я решила по льду не идти, а перешла на другой берег, держась кустов. Направлением выбрала лесопилку, так как поблизости от нее должна была находиться грузовая дорога. Заходить на сам объект не стану, если найду дорогу, буду считать, что победила. В молодости я любила лыжный спорт и не раз участвовала в беговых соревнованиях. Как только выйду на трассу, подключу скорость, хотя держаться буду по-прежнему придорожных кустов. За день до Лесогорска не дойду, а вот за два – есть вероятность. В украденный рюкзак я сложила сухофрукты из лже-таблеточницы Касьяна, батон белого хлеба и баночку красной икры – все украла из буфета. Я также стащила чайник, чтобы кипятить снег – в общем, подготовилась получше, чем в первые два раза. Меня не очень устраивал цвет костюма – ярко-розовый, отчетливо видимый даже в сумерках, зато в нем было тепло и удобно.
К пяти, когда красный солнечный диск спрятался за деревьями, заметно похолодало, и я увеличила скорость. У Касьяна оставался снегоход, а я даже не бралась гадать, что у него могло быть на уме. Положа руку на сердце, вступать с ним в смертный бой совсем не хотелось. А уж тем более с этими девицами. Интуиция подсказывала – со всеми четырьмя я не справлюсь. У Киры были сбитые костяшки пальцев – такие следы остаются у всех, кто всерьез занимается рукопашной, а летчица Арина имела такой вид, что у нее где-то припрятан огнестрел. Про укротительницу львов Тамару я не знала, что и думать. Она была такой же темной лошадкой, как и Касьян. Если нападут все сразу, мне несдобровать. Даже с револьвером.
Скрипели лыжи, поднялся крепкий ветер, который тревожил замороженные ветви, отчего те стонали и вздыхали, наполняя лес подозрительными звуками, и все же новый шум сразу привлек мое внимание. То ли стук, то ли треск – он раздавался со стороны реки, от которой меня отделяла полоса запорошенных снегом кустов. Какое-то время я еще бежала и пыталась его объяснить, но ничего логичного на ум не приходило. Когда раздалось кряхтение, я сперва ускорила шаг, решив, что это некрупный зверь готовится к ночной охоте – может, росомаха или лиса, но потом вдруг услышала мат. Ругался старческий голос и принадлежал он, кажется, женщине. Разобрать было сложно, потому что я успела нырнуть в овраг. Пришлось возвращаться. Оставлять в тылу необъяснимое было опасно.
Выглянув из-за кустов, теперь уже выругалась я. Какая-то старуха – и откуда ей взяться в этой глуши? – провалилась в полынью, и нет чтобы кричать и взывать о помощи, так эта старая дурында чертыхалась и кряхтела, но так тихо, будто боялась, что ее на самом деле услышат.
Ледяная вода – это вопрос выживания максимум пяти минут, тем более для старческого тела. А так как я слышала эту возню, пока бежала вдоль реки, уже довольно давно, странно, что старуха еще не потонула. Она могла быть из тех, кто остался сторожить лесопилку. Ну, а кто еще согласился бы сидеть в этой глуши всю зиму? Только кто-то одинокий, нуждающийся, возможно, озлобленный на весь мир. Я подумала, что описание и ко мне подходит, но потом отбросила все мысли в сторону и помчалась к бабке. Будет обидно, если она уйдет под воду в эти секунды. Нырять за ней никакого желания не было.
– Держись! – крикнула я, падая на живот и протягивая ей одну из лыж. Уцепившись ногами за ствол крепкого на вид дерева, я вытянулась как можно дальше с крутого берега и ткнула лыжей бабке едва ли не в голову. Впрочем, та оказалась сообразительной и сразу же в нее вцепилась. Уже вытаскивая ее, я увидела, что старуху тянет на дно хламида, в которую она была завернута – слоев как минимум в десять. То ли плащ, то ли накидка, одежда в любом случае на нормальную человеческую не походила. На ногах у нее оказалось что-то вроде лаптей, а сама она выглядела такой дряхлой, что мысль о том, что бабка может быть сторожем с лесопилки, я отбросила. Больше всего спасенная походила на отшельницу.
Я почти убедилась в этом, когда увидела холщовую котомку, привязанную к палке, что валялась рядом с полыньей. С другой стороны, разве отшельница не должна была разбираться, какой лед безопасный, а какой нет. Потом я заметила самодельную удочку и пару вмерзших в лед рыбок. Эта дама себе пропитание, что ли, добывала? Касьян утверждал, что вокруг все леса – его. Он даже лесопилку выкупил, из чего следовало, что других человеческих поселений поблизости нет. Но это – с его слов. Я ж, наивная, ему поверила, развесив уши. Наверняка поблизости имелась деревенька, откуда пришла старая. А значит, и мои шансы на выживание увеличивались. Но сначала бабку нужно было спасти.
Вытащив несчастную на берег, я толкнула ее в глубокий снег.
– Покатайся, если можешь, – велела я ей. – Нужно, чтобы снег впитал воду с одежды.
Но, похоже, она и сама знала, что делать, потому что принялась дергаться на снегу, нелепо размахивая руками. Понаблюдав за ней пару секунд, я наклонилась и принялась срывать с нее мокрую хламиду, но бабка заартачилась.
– Не трогай, – прохрипела она. – Лучше дотащи до землянки. Тут близко. Вон там!
И она указала дрожащим пальцем куда-то за овраг.
Я мрачно посмотрела на старуху, которая, видимо, совсем разум потеряла, потому что в ледяной одежде шансов у нее не было, но потом еще раз глянула, куда показывал старческий палец, и разглядела едва видимый дымок. В быстро наступающих сумерках легче было его почувствовать, чем увидеть. Она, правда, жила в лесу? А почему бы и нет? Нужда и не на такое толкает. Касьян же, очевидно, домом номер шесть пользовался настолько редко, что и не знал, кто живет у него по соседству.
– Ладно, – я приняла решение и присела перед старухой. – Держаться сможешь?
Та в ответ обвила руками мою шею, а ноги сжала вокруг талии. Я едва не присвистнула от того, какими крепкими у нее оказались объятия. Да у этой карги железные мышцы!
Моя спина тут же пропиталась ледяной водой, и я подумала, что мне грозит еще одна ночевка в лесу. Но не бросать же было на морозе старушенцию? Сама такой буду.
Идти на лыжах с грузом на спине – то еще испытание. Бабка весила килограммов шестьдесят, хотя большую часть веса, наверняка, составляла вода в ее одежде, которую эта сумасшедшая наотрез отказалась снимать. Расстояние оказалось небольшим, но к тому времени, когда я спустилась в овраг, потом поднялась и подошла к небольшому холму, у меня стучали зубы от озноба. Чертовски неприятно испытывать жар и холод одновременно.