оем лице, лишая меня способности нормально думать.
В ушах грохотало так, что на какой-то миг я решила, будто в оранжерею притащили барабаны. Но нет – оркестр по-прежнему играл тихую, торжественную музыку. Я пропустила все, что сказала женщина, услышала лишь в последний момент, как Касьян сказал «да», а потом добавил: «и за нее тоже да».
– Объявляю вас мужем и женой, – заулыбалась дама в костюме. – Можете поцеловаться!
– Горько! – раздались крики из зала.
Касьян еще ближе притянул меня к себе и, наконец, сделал то, чего я ждала, как только его увидела. Мы страстно поцеловались, и я жалела только о том, что вокруг нас слишком много людей. Потом подумала – к черту всех! И когда он отстранился перехватить дыхание, уже сама подтянула его к себе за лацканы пиджака.
В тот момент, целуя его и изнемогая от страсти и желания, я вдруг увидела глаза Ленки, которые сияли таким счастьем, будто это она, а не я, стояла у алтаря, только что обручившись с принцем. Молнией меня не прошибло, но ощущение было похожее. Я вспомнила все, что задумывала, и оставалось только поражаться, как быстро я забыла планы, когда переступила порог оранжереи. Возможно, Касьян и правда был демоном. А может, просто хорошо разбирался в людях и их желаниях.
В тот момент перед моими глазами стояли Грач, Медведка и три незнакомки из лесного домика. А за их силуэтами выглядывали фигуры других мертвецов, которые нашептывали мне, когда я читала записку Леокардии. У всех этих смертей могли быть логичные объяснения, которые частично и выдал мне Касьян. Но я уже поняла, что, имея с ним дело, на логику и разум полагаться не приходилось. Я не жалела о том, что встретила его. Но ему, вероятно, придется пожалеть о том, что он встретил меня. Мирная жизнь в домике с цветами и котами была невозможна не из-за Касьяна. Причина лежала во мне, в той, которую называли Ведьмой не просто так. Ни Грач, ни Медведка не являлись мне родными, не испытывала я теплых чувств и к Леокардии, но паук в паутине, которая опутала нас всех, был один. И если я ничего не сделаю сейчас, моя жизнь закончится в домике номер десять в лесной глуши. В тот момент я спасала не Леокардию и не новых гипотетических жертв Касьяна. Я спасала себя.
Тонкий узкий кинжал, который прятался в моей длинной перчатке, вонзился в грудь Касьяна глубоко и почти беззвучно. Никто даже сначала ничего и не понял. Он должен был умереть сразу, потому что я знала, куда целюсь, но убеждаться в его смерти времени не было. Касьян начал медленно оседать у моих ног, дама, которая вела церемонию, увидела расплывающееся на его груди красное пятно и заголосила, гости повскакивали с мест, охрана бросилась к шатру. Если хаос, то полный. Поэтому я выбросила в проход между рядами дымовую шашку, захваченную из арсенала Грача, и, схватив Ленку за руку, помчалась с ней из оранжереи. Двое телохранителей сунулись было ко мне, но я еще чувствовала кровь Касьяна на своей руке – брызги до сих пор жгли кожу, поэтому каким-то образом вырубила обоих, действуя на адреналине.
Выбежав из оранжереи, захлопнула за собой дверь, представляя, что закрыла тяжелое прошлое, а впереди только хорошее будущее. Сочинять сказки я всегда любила – особенно для себя любимой. Ленка очнулась, когда я вломилась в комнату, где оставалась моя одежда. К счастью, ее никто не тронул. Перед церемонией хлопот у слуг хватало, да и Касьяну было не до таких мелочей.
– Что ты наделала! – заистерила Ленка, наскакивая на меня с кулаками. Бить ее не хотелось, поэтому, выбрав удобный момент, я подскочила к ней и, слегка придушив, отправила спать. Вышло нехорошо, потому что мне теперь пришлось ее тащить. Она была не пушинкой, однако адреналин все еще горячил мои вены, наполняя ощущением всемогущества, и, подхватив девчонку под колени, я метнулась из комнаты в коридор для слуг, который, как я выяснила раньше, заканчивался черным входом.
Во дворе царил тот же хаос, что и в оранжерее. Я не стала заморачиваться с выбором машины и подбежала к той, которую только что подогнал к парадному входу человек, похожий на кота Тома. Приставив нож к его горлу, я предложила ему не вмешиваться и отойти, и он проявил благоразумие.
Утопив педаль газа, я едва не пробила ворота, решетка которых открывалась, на мой взгляд, слишком медленно. Уже мчась по ночному шоссе, я только тогда осознала, что натворила. Эмоции – вот мой враг. Я не просто убила человека, я убила того, кто стал мне дорог. И все почему? Потому что поверила в стечение обстоятельств и повелась на игру Леокардии, у которой, очевидно, имелись причины ненавидеть внука. Ей с потомками, вообще, не повезло.
А вот то, что за мной не погнались стройными рядами служба безопасности Корнеевых с полицией, было странно. Проезжая патруль, случайно попавшийся на пути, я сбросила скорость, но меня проигнорировали. Как и то, что машина была угнанной.
Ленка очнулась, когда я выехала в пригород. Она глядела в окно, ничего не говоря, и вела себя странно – вздыхала, прижимала ладони к губам, потом вдруг начинала смеяться и плакать одновременно. Я косилась на нее одним глазом и думала о том, что мне хочется вести себя также. Состояние было похожее и называлось оно истерикой. Может, я и была хорошим агентом в прошлом, но тюрьма меня подломила, и этот факт следовало признать, чтобы научиться с ним жить. Мой профессионализм растаял, превратившись в воспоминания.
Когда мы выбрались из столицы, я подъехала к мотелю, в котором остановилась ранее, и, не выходя из машины, тоже всплакнула. Ленка к тому времени уже успокоилась, но, видя мои рыдания, составила компанию, залив салон крокодильими слезами. Минут десять мы с ней истерили, причем у каждой имелась своя причина. Мне было достаточно, что она больше не кидалась на меня с кулаками. Одумалась – и то хорошо.
– Что дальше? – навзрыд спросила Ленка.
– К отцу тебя отвезу, – хрипло выдавила я. – Поедешь?
– Да, – кивнула она. – Он же там совсем один остался.
Если Касьян и пичкал ее каким дурманом, сейчас от него не осталось и следа. Я протянула руку и похлопала ее по плечу.
– Ничего, Лен, все хорошо будет! Я вам с батей помогу.
Утешитель из меня был никудышный, но Ленка глянула на меня уже спокойнее.
– Зря платье сняла, – поругалась она. – Оно же столько деньжищ стоит.
– Это тоже можно продать недешево, – я стянула с головы диадему с бриллиантами и сунула ее Ленке. – Пойдем спать, что ли?
Какое-то время она сидела, глядя в темноту за окном, и я подумала, а не придется ли вытаскивать ее силой, но потом Ленка посмотрела на меня и улыбнулась:
– Да, все будет хорошо, – кажется, она, наконец, себя в этом убедила.
Чего нельзя было сказать обо мне. Если я и выполнила своеобразный заказ Леокардии, то никакой уверенности в том, что завтра я снова не окажусь в тюрьме, у меня не было. Старый мир рухнул, и вероятность того, что я не выберусь из-под обломков, была велика.
Где-то под утро меня разбудила Ленка. Я схватилась за нож, который держала под подушкой, но необходимости в нем не было. Часы показывали половину шестого утра.
– Я ничего не помню, – прошептала девчонка. – Последний месяц – будто весь проспала. Помню, как из квартиры уходила, чемодан собирала. А зачем это делала, не знаю. Мы сейчас с тобой где, вообще?
Я оторопело уставилась на нее, а потом меня тошнотворной волной накрыло плохое предчувствие. Дурное не заставило себя долго ждать. Ленка вдруг захрипела и с пеной на губах, рухнула на пол. Упала она уже мертвой.
Скорая, которую я вызвала после собственных безуспешных попыток реанимировать девушку, зафиксировала смерть. Предварительная причина – инфаркт. Несмотря на то что я представилась ее сестрой, на меня начинали подозрительно коситься, и, судя по реакции хозяина мотеля, полиция уже была в пути. Поэтому, улучив момент, я чмокнула Ленку в холодный лоб, собрала свои нехитрые пожитки и удрала на угнанной машине.
Утренние новости не передавали ничего ужасного, лишь кратко сообщили, что сегодня ночью крупный туристический магнат страны репетировал свадебную церемонию в своем особняке, в результате чего случился пожар в одном из помещений. Однако свадьба, назначенная через неделю, все равно состоится.
Холодный пот выступил у меня на висках, и я заложила крутой вираж, чтобы справиться с заносом автомобиля. Глупо было считать, что я смогу убить того, кто так легко разделался с Аллигатором. Да и со всеми, кого я знала.
Я закусила губу до крови. Боль приводила в чувства. Адский Кондор разрушал мой мир и делал это осознанно. Месть Ведьмы за Ленку должна быть ужасной. Только что делать с неожиданной радостью от того, что Касьян оказался жив? И как сопротивляться голосу, который нашептывал, что в смертях всех этих людей, он не виноват?
Глава 22
Следующие два месяца стали настоящим адом, потому что я бегала от Касьяна по всей стране. Видимо, на стол прокурору попала другая папка, и с краденой машиной дела уладили, потому что в розыск меня никто не объявил. Зато на мой счет в банке, который открыл еще Грач, упала приличная сумма, и понять, от кого она – Леокардии или Касьяна, было сложно. Я решила верить в то, что со мной расплатилась старушенция, потому что деньги были нужны. Часть я отправила на похороны Ленки, которую хоронили в Лесогорске, еще часть – родителям Медведки, которые были еще живы. Третья сумма пошла в фонд бездомных животных, потому что своего кота я заведу, похоже, не скоро.
Письма Касьяна находили меня во всех городах, в каких отелях я не останавливалась бы, а сообщения и звонки сразу обрывали мои новые телефоны. Касьян требовал, чтобы я возвращалась в столицу – поговорить в мирной обстановке. Я себе таких условий представить не могла, на сообщения не отвечала, телефоны меняла, из городов уезжала. Возможно, по этим причинам и была до сих пор жива.
На самом деле, я не просто так металась по стране, а все это время провела в сосредоточенных поисках. Чувствовала, что Касьян дал мне передышку, которая скоро закончится. И тогда за мной явится либо еще один Аллигатор, либо сам Касьян. Как мне показалось, Адского Кондора держали в столице дела поважнее, чем выяснение отношений со мной, поэтому я старалась времени не терять.