Идём. Третьи сутки. В пути. Ветер, камни, дожди. Да-да, такая тут мерзкая зима. Дождь. Не-не, после ливней вообще отличная шотландская погода – туман, сырость, с неба слегка моросит. Обычным земным дождём.
А я уже так скучаю по скрипучему снегу! По столбу дыма из печной трубы. Эх, зимушка-зима! Куда я угодил? Понятно, что в полную задницу, но… Потому на север шлёпал по водянистому снегу чуть ли не с радостью. У нас севернее значит холоднее. Надеюсь, тут так же. Если мы не на обратной стороне мира – в Австралии местной, и севернее у них – экватор.
Мы уже совсем освоились в Гиблом лесу. Привыкли к нему, к хищным и ядовитым растениям, к тварям леса. Нам ещё и повезло – мерзкий гнус зимой, даже мерзкой местной зимой, пропал.
Теперь у нас трое нюхачей – Корк тоже, как истинный человек-зверь, чует намного дальше меня. Дальше Пятого. Только Киса затыкает за пояс Корка, но сказать не может, что же именно там, на пути нашем. Ясно, что что-то плохое, но что именно? Обойти надо или бежать прямо сейчас?
– Люди. Живые. Маги. Магией пахнет, – говорит Корк.
Бежать. Люди, да ещё и маги, здесь – только полный «приплыли». Бежим. Бросаем всю поклажу и бежим. Но поздно. Нас грамотно обкладывают. Судя по скорости, они верховые. Причём свежие, отдохнувшие.
Встаём в круг. А точнее, звездой. Спиной к спине. Нас окружили.
Загонщики наши выходят на сцену. Прямо рыцари раннего средневековья. Верхом, при железках.
– Охотники, – с облегчением выдыхает Молот. Официальная версия гласит, что охотники – вне политики. Так то официальная версия, а мы в глухом Гиблом лесу. И эти охотники могут решить, что свидетелей – не надо, тогда…
И дорогая не узнает,
Какой у парня был конец.
Охотники. Тут мир развивался иначе. По крайней мере после катастрофы. Это у нас, на Земле, какое-либо племя могло жить бесконечными поколениями в глуши. Земля – палку сунь, прорастёт. А лес вообще кормилец. Река – кормилица. Лес полон дичи, грибов, ягод, орехов. Река – рыба. Все мужики – охотники. А зачем заморачиваться? Вон она, еда, бесхозная бегает. Много вкалывать не надо. Часок побегал с дубиной – сыт будешь. Жизнь проста: дичь палками бить, от хищников убегать.
В этом мире дичи нет. Дичь тут – люди. Охотиться для прокорма просто не на кого. Съедобные и безопасные животные разводятся людьми и живут в искусственных, высаженных людьми лесах. Под охраной. На таких зайцев, оленей и куропаток охотиться можно только хозяину леса. Он же лорд и феодал. Его величество. Или высочество. Как мы узнали уже, и в Гиблом лесу есть съедобные твари. Но на зайчиков они не похожи. Сами тебя схарчат, не подавятся, только шлем выплюнут. Потом. Может быть.
Охотниками тут называют особых наёмников. Они охотятся на самых сильных тварей. И убивают их. Но не для съедения, а по заказу. За оплату. У них даже своя корпорация есть – гильдия охотников называется.
И говорят, гильдия вне политики. Понимай как хочешь. Значит ли это, что они заказы на лордов не берут или никому не подчиняются? А как такое может быть? Они настолько круты, что отбились от крыши местных авторитетов? Похоже на сказку.
– Чем обязаны, господа? – спрашиваю я всадников, опуская топор.
– Я – Звенящий Ручей, – представился один охотник, выезжая чуть вперёд. Вроде маг, что-то явно цвета магии воды плещется вокруг него в ауре, но одет как воин. Без этих их развесёленьких плащей радужных, вызывающих почему-то ассоциацию с извращенцами из Европы.
– Почему вы убегали? – спрашивает Звенящий Ручей.
– Потому что вы – догоняли. Потому как в этом лесу всё – опасность. Надо принимать бой или бежать. Биться с вами нет желания. Но и просто так мы свои жизни не отдадим, – отвечаю.
– Нам не нужны ваши смерти, старик, – качает головой Ручей.
– Зачем тогда гнались? – спрашиваю.
– Вы – первые живые, кого мы встречаем в лесу в этом году. Даже егерей нет. Вот и стало интересно, кто же так свободно ходит по лесу. И насколько он осквернён.
Понятно. Живыми в этом лесу могут быть только осквернённые.
– Ни на сколько! – отвечаю я и зажигаю на ладони светлячка. – Скверна и свет живут рядом?
– Светляк, зверолюд и тварь в одном отряде? – удивился один из охотников. – Определённо мир изменился! Что дальше? В гильдию придёт учеником тёмный? Я – Дол Клинок, мастер-охотник.
– Миха, старик, – представляюсь. Потом представляю своих спутников: – Это Атос, мой племянник, как ты верно подметил – полукровка. А это мои внуки. От другого брата. Портос и Арамис. Мы тут это… Мимо шли. Проездом мы.
И незачем так ржать! Ну, подумаешь, плохая легенда. Где ж её взять, хорошую? Если сам я – чужак, Корк-Атос тоже. А эти – дети. За тын Медвила носу ни разу не казавшие… Ну – я вспомнил про Пятого, – в других городах не бывавшие.
– А если честно?
– А если не приставать? Вам-то что? Шли – идите дальше. Мы тоже. Идём себе, никого не трогаем. Мы вас не видели, вы – нас.
Зашептались. Ещё раз повторяю, что никто никого не видел.
– Интересная вы команда, – говорит Ручей. – Клирик, что прячется в Гиблом лесу. Зверолюд со знаком из многих пророчеств. И недавней чужой историей. Сыновья медвильских оружейника и егеря.
– Говорят, что охотники вне политики, – напоминаю я, сжимая топор.
– Так и есть. Но не знать, что происходит в мире, это верный способ оказаться в этой самой политике по самые уши, так, старик?
– Нет, не так. Вы обознались. Мы не те дроиды, которых вы ищите, – отвечаю я.
– Мы вообще не ищем «дроидов», – улыбается Ручей. – Мы тут… Как ты сказал? А, мы проездом. У нас есть хороший заказ. Потому спрашиваю: ваш путь случайно не совпадёт с нашим?
– Достопочтимый Ручей, – вот так вот вежливо начинаю я. Я всегда так начинаю посылать. – Мы не принимали никаких заказов. Мы сами по себе. Не могу я взять в толк, зачем вы всё это говорите? Пути наши сошлись случайно, надеюсь, без происшествий разойдутся.
Дол Клинок спешивается, снимает шлем. Суровое лицо, типично офицерское. Не знаю, как это описать, но у капитанов-майоров линейных рот-батальонов появляется нечто общее в лицах, взглядах. У штабных – нет. У штабных другое в лицах. У этого – лицо комбата. Этакого усреднённого. Дол говорит:
– Сдаётся мне, что не случайно Триединый нам в этом богопротивном месте послал клирика. С командой. Которые несли на себе жало зелёного дракона. Его вы тоже не видели?
– Нет. Мы лишь подобрали бесхозное. Что добру пропадать? Но это наше. Вы освободите нам путь, или нам начать драку?
Охотники заволновались, кони под ними заходили на месте. Туда-сюда.
– Нет, – качает головой Ручей, – приношу извинения, если меня не так поняли. Мы предлагаем вам присоединиться к нашему отряду. Готовы дать клятву на срок этого задания. И навсегда – что не выдадим вашей тайны.
– С чего вдруг такая щедрость? – спрашиваю.
Охотники переглядываются. Говорит Дол, что всё это время пытливо смотрел в мои глаза:
– Мы работаем без заказа. Всё это внутреннее дело гильдии. В общем, пропали наши люди где-то тут. И скорее всего пропали потому, что нашли то, что искали. Мы собрали всех, кто был. Но этого может быть мало. Четыре человека и прирученная тварь в полтора раза нас усилят. Я про ваш отряд. Согласны на разовый договор?
– Вот так вот первому встречному предлагать договор? – удивился я.
– Ну, мы тоже не слепые. И не дети, – бурчит ещё один охотник. – Видим ваши трофеи, видим, что добыты они вами в бою. Видим, что твари леса вас не сильно беспокоят, если вы к людям не выходили неделями.
Говорит опять Ручей, потому как Дол, кивнув магу, выпал из беседы, взгляд отсутствующий:
– Нам надо проникнуть в катакомбы. Слишком много бродяг. И бродяги странные. Мы охотники, но не самоубийцы. У нас нет клирика. Без чистильщика не пройти. И тут встречаем отряд живых, ты показываешь, что владеешь светом.
– Да? Странные бродяги? Беззвучным криком слабость не нагоняют? Или визжат, как остальные? – оживился я.
– Вы встречали таких? – Ручей вскинулся, Дол всё так же задумчиво отрешён. Или сосредоточен на чём-то другом. Смотрит на меня расфокусированным взглядом.
– Встречали, – говорю я. – Много людей потеряли. Егеря Медвила сказали, что это не бродяги. Это осквернённые поднятые. У них есть поводырь. Все они связаны. Работают командой, как люди. Недостаток ума компенсируется поводырём. Да, такая деталь: когда их порубишь на куски, они обратно склеиваются. Поводырь очень силён. Он не бродяга, не скелет, но и живым его назвать сложно. Очень силён. Магию применяет. Черные сгустки этакие кидает. Как шар огня, только из копоти, как из густой скверны. На поводыре мощный щит из этой же мерзости. Одним словом, с наскока не взять. Все медвильцы об поводыря и убились.
Охотники сильно призадумались. Долго совещались. Команда у них хоть и собрана впопыхах, как они говорят, но сильная. Пять воинов. Если бездари стали охотниками, это очень умелые воины. Четыре мага. Ручей – маг воды, один воздушник, один маг земли и один маг жизни. Походный госпиталь.
Нас он излечил быстро и безболезненно. Вот это настоящее волшебство! А не то, что я сотворил с Кисой и братом Атоса-Корка. Блин, как хорошо-то стало! Ничего не болит, даже усталость пропала.
Прислушиваюсь к жарким спорам охотников. Типичное «и хочется, и колется». Так и решились на промежуточный вариант – поглядеть одним глазком. А вдруг нет там никакого поводыря? Бродяг, даже апгрейденных, охотники совсем не боятся.
Так сказать, подписываем договор о намерениях. Если будет добыча, делится по кодексу наёмников – на каждого вступившего в бой. Не на выживших, а именно на пришедших на поле боя. Если уйдём ни с чем, охотники возжелали нас проводить. Или отконвоировать. Понимай в меру своей паранойи.
А почему мне отказываться? Если нам всё одно, куда идти и где помирать? Корк хотел научиться, как освободить свой народ? Учись независимости у охотников. Молот хотел стать в