Некоторые компьютеры подключены к внутренним, ведомственным сетям. Эти «закрытые цифровые экосистемы» работают только в пределах КНДР и в своей совокупности представляют собой нечто вроде официального «северокорейского интранета». Хакерская группировка Anonymous как-то объявила о том, что ей удалось проникнуть в одну из таких сетей, но поскольку те не предусматривают никаких выходов в окружающий мир (и в Интернет), не совсем понятно, как это им удалось[64]. Крупнейшая подобная сеть — Кванмён — предназначена для бесплатного использования. Получить доступ в нее можно в университетах, правительственных учреждениях, а также в частном порядке — тем, у кого есть телефонная сеть и компьютер. Большинство контента сети Кванмён скачивается туда из обычного Интернета и выкладывается в сеть после цензуры. Пользователям сети доступны услуги встроенной электронной почты, текстового чата, библиотеки электронных книг и, естественно, другие северокорейские сайты.
Иностранцы в Пхеньяне сегодня любят поиграть в игру «найди планшет» на улицах города. Для членов элиты китайские планшеты — игрушка и показатель статуса одновременно. Поэтому картинка молодых «пхенхэттенцев», забавляющихся со своим планшетом за чашкой латте в кафе, выглядит уже довольно обыденной. Даже правительство Северной Кореи решило принять участие в инновационной гонке и выпустило свой вариант планшета на платформе Android под названием Самджиён. Вообще-то Самджиён — не северокорейский продукт. Программное обеспечение на основе системы Android установлено на устройство, произведенное китайской компанией Yecon, мощности которой расположены в Свободной экономической зоне Шэньчжэнь[65]. Планшет Самджиён стоит примерно 200 долларов, и, по словам одного источника, сумевшего приобрести Самджиён в Пхеньяне, на него предустановлена версия игры Angry Birds, «читалка», распознающая документы в формате PDF, и несколько электронных книг. Возможности этого планшета сопоставимы с большинством распространенных в мире планшетов — за одним исключением. В Самджиёне не предусмотрено Wi-Fi-соединение. Вообще функция Wi-Fi представляется в Северной Корее совершенно бесполезной[66].
Не самая дешевая цена и наличие конкурентного, хотя и «серого» предложения на рынке, доступного для любого северокорейца с деньгами, говорят о том, что Самджиён вряд ли станет хитом продаж. Источники из всех социальных слоев и провинций Северной Кореи сходятся на том, что отечественные продукты считаются там немодными. В фаворе все, что произведено в Японии или в Европе, а товары китайского производства считаются низкокачественными и дешевыми, но все-таки несколько получше тех, что делаются в Северной Корее. Самджиён можно считать просто пропагандистским трюком, предназначенным для демонстрации населению страны (и всему остальному миру) того, что КНДР присоединилась к информационной революции.
Вид пхеньянца с планшетом, конечно, завораживает, но главное внимание все же стоит уделить персональным компьютерам, точнее — персональным компьютерам с USB-портами. Согласно данным опроса 250 перебежчиков из Северной Кореи, проведенного в 2010 году, 16 % из них имели доступ к компьютеру. С учетом взрывного распространения телевидения и DVD имеется достаточно оснований, чтобы предположить, что сейчас эта цифра будет существенно больше. А даже один компьютер может обеспечить доступ практически неограниченного количества людей к иностранным медиапродуктам с помощью USB-накопителей. Так что «подрывной» потенциал персональных компьютеров поистине безграничен — они представляют реальную угрозу для государственной монополии на распространение информации[67].
Комбинация иностранных медиа с персональными компьютерами имела еще один любопытный (и более невинный) результат. В Южной Корее интернет-кафе (или ПиСи-баны) есть повсюду — они превратились в узлы игровой сети, где молодые люди отчаянно состязаются друг с другом на цифровых ристалищах; северяне, по всей видимости, узнали о существовании этих заведений из южнокорейских телепередач и решили завести у себя такие же. Так что теперь в Северной Корее есть несколько интернет-кафе, в которых нет доступа к Интернету, но есть целый парк компьютеров с играми. Однако игрокам приходится там играть в одиночку. Прообразом современного Интернета в КНДР остается обмен информацией на USB-носителях из рук в руки[68].
Ымджугаму
Что такое ымджугаму? Дословно это означает: «выпивка, музыка и танцы». Эти три вещи, конечно, накрепко связаны между собой, а в Корее — более чем где-либо, не зря же в корейском языке существует специальный термин для этой триады. В «серьезных» книгах о Корее об этом почти не пишут, но ымджугаму — очень важная часть корейской жизни. Одно из стереотипных представлений о корейцах как об ирландцах Востока на самом деле не так поверхностно, как многие иные клише.
Любому, пожалуй, кто провел достаточное время в Южной Корее, хотя бы раз доводилось ночь напролет поглощать пиво или соджу (бесцветный спиртной напиток из картофеля или риса), «зависая» периодически часа на два в норэбане (караоке), где можно спеть, потанцевать или даже побить в бубен в такт любимой песне. И хотя Корея разделена пополам уже почти 70 лет, дух ымджугаму — корни которого можно искать в шаманских традициях или древних народных фестивалях вроде Тано (праздник середины лета, отмечается в 5‑й день 5‑го месяца, один из излюбленных и самых значительных традиционных календарных обрядовых праздников в Корее. — Прим. пер.) — настолько глубоко врос в корейскую культуру и быт, что и северокорейцы не утратили ни капли своей любви к нему.
Не стали исключением и их вожди. Ким Чен Ир очень любил закатывать вечеринки. Он был и изрядным выпивохой[69], а его любимый дорогущий коньяк «Хеннесси» — выбор и многих руководителей южнокорейских чеболей. Его круг также славился пристрастием к спиртному, не стал нарушать традиции и его сын, если верить рассказам экс-звезды баскетбола Дэнниса Родмана об их совместных увеселениях в городе-курорте Вонсан. Ким Чен Ын и Родман провели три дня, поглотив море текилы, водки и другой выпивки, катаясь наперегонки на гидроциклах и отдыхая на борту принадлежащей правящей семье 60‑метровой яхты. В отличие от своего отца, коньяку Ким Чен Ын предпочитает красное французское вино — такой вот социализм.
А что предпочитают пить обычные корейцы? Они не могут позволить себе текилы. Большинство удовлетворяются такими напитками, как Янгок-суль государственного производства или знаменитым северокорейским пивом «Тэдонган» (да и то по особым случаям вроде свадеб или государственных праздников). Скорее всего они никогда не пробовали крепких фруктовых ликеров вроде Paektusan Blueberry Wine, которые продают только иностранцам[70]. Некоторые пожилые перебежчики говорили, что «настоящий» (то есть не кустарный) алкоголь — это роскошь, доступная практически только на государственные праздники.
Традиционно на дни рождения Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, а также на Новый год и 9 сентября (день образования КНДР) государство выдавало населению бутылки алкоголя. Эти дни были нерабочими, что практически гарантировало всеобщую пьянку. Сегодня, однако, государственная система распределения работает с огромными перебоями и рассчитывать на бесплатную выпивку не приходится. Но, поскольку капитализм уже пустил корни в Северной Корее, растет масштаб частной торговли алкоголем.
«Массовые» сорта пива — такие как «Тэдонган» — продаются повсеместно. В КНДР работают еще девять пивоваренных заводов (помимо того, что выпускает «Тэдонган»), что означает, что на момент написания этой книги в Северной Корее было больше компаний, производящих пиво, чем в Южной. Лучшая из них называется «Кёнхын (Kyeongheung)». Эта же компания управляет несколькими барами и ресторанами. Однако самым надежным, экономным и легальным способом набраться в Северной Корее — как и в Южной — остается соджу. Северокорейцы, распивающие соджу в общественных парках, — самая обыденная сцена. Самый известный сорт — «Пхеньянское соджу» (его можно было найти даже в Сеуле в дни «Солнечной политики»[71], в начале первого десятилетия XXI в.), но и в других городах есть свои сорта соджу.
Помимо «фабричного» алкоголя, северяне всегда отдавали должное домашнему спиртному. Для большинства жителей страны — особенно сельского населения и тех, кто испытывал нужду, — самогон оставался единственной доступной возможностью. Типичный северокорейский алкогольный напиток домашнего производства крайне прост в приготовлении: кукуруза, фрукты или женьшень ферментируются некоторое время в бутылке или банке, которая накрывается стопкой одежды, чтобы обеспечить тепло. Конечный продукт употребляется в семье производителя, продается или обменивается. Алкоголь гнали в Корее по крайней мере со времен династии Чосон (1392–1910). Южные корейцы тоже были завзятыми самогонщиками до 60‑х гг. ХХ в., пока правительство не начало активную кампанию против них, запрещая каянджу (домашний шмурдяк) и побуждая граждан покупать фабричное соджу, более безопасное, чем самогон и прочие виды домашнего спиртного. Кроме того, промышленное производство соджу очень хорошо укладывалось в курс тогдашнего президента РК Пак Чон Хи на индустриализацию страны.
В Северной же Корее практика изготовления спиртных напитков на дому продолжилась. Домашний алкоголь в КНДР обычно называют нонтэги (или, иногда,