Бóльшая часть описанных выше экономических мероприятий проводилась в закрытом порядке, и только по прошествии нескольких лет о некоторых из этих мер (например, о переходе сельского хозяйства на семейный подряд) стали писать в северокорейских газетах. При знакомстве с северокорейскими СМИ создается впечатление, что в стране ничего серьезно не меняется. Однако это впечатление обманчиво. Северокорейское руководство боится внести смятение в сердца своих подданных и поэтому не хочет менять ситуацию слишком уж резко — и даже в тех случаях, когда ситуацию приходится менять резко, северокорейское руководство стремится по крайней мере не признавать это обстоятельство слишком открыто и сохранять идеологическую преемственность со своими предшественниками.
В связи с этим возникает вопрос: а что же ждет Северную Корею дальше? Большую роль играет и внешнеполитический фактор. Стремление властей создать ракетно-ядерный потенциал, который в северокорейском руководстве считают необходимым для парирования внешних угроз (в основном, но не исключительно со стороны США), вносит в ситуацию дополнительную неопределенность. Развитие ракетно-ядерного потенциала неизбежно ведет к конфликту с внешним миром и к тому, что Северная Корея сталкивается с международными санкциями. До недавнего времени санкции эти носили скорее символический характер, но с 2016–2017 годов они существенно ужесточились и скорее всего до какой-то степени окажут негативное влияние на экономику.
Много неопределенности и в сфере внутренней политики. Непонятно, например, как можно совместить привлечение иностранных инвестиций, крайне необходимых для развития страны, с сохранением информационной изоляции, которая необходима для контроля над населением и поддержания политической стабильности. Неясно, сможет ли Ким Чен Ын и его окружение решить эту непростую задачу — более того, неясно, имеет ли эта задача вообще решение как таковое.
Тем не менее очевидно, что под руководством Ким Чен Ына Северная Корея приступила к построению своего варианта «диктатуры развития». «Диктатура развития», которая предусматривает сочетание авторитарного политического контроля с рыночной — но направляемой государством — экономикой, существовала в большинстве государств Восточной Азии. Практически везде — и на Тайване, и в Китае, и во Вьетнаме, и в Южной Корее — эта политика дала неплохие результаты. Поэтому есть вероятность того, что сработает она и в Северной Корее. Это может показать только время.
В любом случае нынешняя Северная Корея — это весьма сложное и динамичное общество. Можно только надеяться, что книга Тюдора и Пирсона позволит читателям до определенной степени представить, как это общество сейчас устроено и в каком направлении оно движется.
Андрей Ланьков
Предисловие
Знаете ли вы, что средний северокореец живет за счет плодов капитализма? Или что как минимум половина населения КНДР знакома с южнокорейскими теле— и кинофильмами, а также с южнокорейской поп-музыкой? Известно ли вам, что солдаты армии КНДР проводят больше времени на частных стройках, чем за отработкой действий по уничтожению Южной Кореи?
Нынче «пхеньянология» выродилась в кустарщину, выдавая при этом на-гора массу книг, статей и документальных фильмов. К сожалению, лишь немногие истории о Северной Корее действительно рассказывают о том, как живет эта страна — идет ли речь об элите государства или о простых его гражданах. В центре внимания оказываются, как правило, Ким Чен Ын, геополитика или ракетно-ядерная программа КНДР. А вот гигантские перемены, которые переживает все северокорейское общество сверху донизу, интереса у рассказчиков, как правило, не вызывают.
Северная Корея сегодня — как бы удивительно это ни звучало для читателя — весьма динамичная страна. Средний житель КНДР зарабатывает на жизнь частной торговлей; работники государственных предприятий могут (за взятку) выкупить свой контракт и заняться собственным бизнесом. Женщины, живущие неподалеку от границы с Китаем, носят джинсы в обтяжку — хотя это запрещено законом. Молодежь в Пхеньяне почти поголовно пользуется сотовой связью (да, у них свои собственные сотовые телефоны), а если им нужно место для романтического уединения, они всегда могут арендовать чей-нибудь дом на пару часов.
И богатые, и бедные равно с удовольствием слушают южнокорейскую поп-музыку — им совершенно наплевать на то, что правительство этого не одобряет. И, как и подавляющее большинство населения Азии, северяне дружно «подсели» на южнокорейские ТВ‑шоу, записи которых на DVD, USB-накопителях и SD-картах они добывают в Китае. Те, кого арестовывают за обладание южнокорейским медиапродуктом, чаще всего выходят на свободу за взятку. За последние два десятка лет коррупция расцвела в КНДР пышным цветом, а самых жадных до денег людей можно найти среди северокорейской элиты — то есть среди тех, кого было принято считать самыми индоктринированными, идеологически безупречными членами общества.
Типичный рассказ о Северной Корее исполнен неподдельного сочувствия к исстрадавшимся простым людям. Но такие рассказы, как правило, лишают тех самых людей их субъектности, дегуманизируя их, низводя до плоских карикатур, стереотипов — вроде «почитателя Ким Ир Сена с промытыми мозгами» или «беззащитной жертвы карательной машины госбезопасности». И карательная машина, и ее жертвы, конечно, имеют место — и мы уделим им достойное внимание в главе о преступлении и наказании в Северной Корее. Однако надо помнить, что главные повседневные заботы северокорейцев достаточно обыденны — как и у обычных людей в других странах. Жители КНДР беспокоятся о том, как заработать денег, как вырастить детей, как — порой — немного развлечься. И все чаще решение этих задач северокорейцы находят, выбираясь из-под государственного «зонтика».
Вообще-то главная причина недавних общественных перемен в КНДР трагична — это голод середины 90‑х годов ХХ века, погубивший как минимум несколько сотен тысяч человек. Голод серьезно нарушил связь между государством и народом, заставив среднего северокорейца добывать себе пропитание самостоятельно. В результате государство стало лишь частью квазикапиталистической рыночной экономики, а не монопольным координатором экономической активности, каким оно было прежде. На страницах нашей книги читатель неоднократно будет сталкиваться с последствиями того голода, ставшего агентом социально-экономических перемен в КНДР.
Корейская история знает и другие примеры катастроф, провоцировавших масштабные социальные потрясения, — и неожиданный прогресс в итоге. Из пепла Корейской войны (1950–1953), например, поднялось поколение необычайно целеустремленных южнокорейских меритократов, заложивших основы современного государства в Республике Корея. Авторы верят, что голод, ставший величайшей трагедией Северной Кореи, когда-нибудь будут воспринимать таким же толчком к прогрессу.
Важное замечание
Писать о Северной Корее — тяжелая задача для журналиста. Надежных статистических данных по стране чрезвычайно мало. Возможность поинтересоваться у «человека с улицы» в Пхеньяне его мнением о Ким Чен Ыне — и получить искренний ответ — предоставляется крайне редко (хотя вероятность такого разговора резко возрастает, если есть возможность посидеть за бутылочкой соджу с северокорейцем, живущим за границей). Однако в этой книге мы сделали все возможное, чтобы нарисовать максимально точный портрет северокорейского общества, — мы обращались к надежным, заслуживающим доверия экспертам (некоторые из них широко известны, некоторые — не очень) и к источникам из различных слоев северокорейского общества. Среди таких источников — представители элиты КНДР, надежно встроенные в структуру власти и обладающие инсайдерской информацией; перебежчики разного возраста из разных частей Северной Кореи, покинувшие страну в разное время; дипломаты и работники общественных организаций и НПО; а также торговцы и другие люди, пересекавшие китайско-корейскую границу где-то в районе Яньцзи — китайского уездного городка в сорока минутах езды от границы с КНДР — или где-нибудь еще. Кроме того, мы использовали тексты на английском, корейском и китайском языках. Как правило, мы считали достаточно надежной информацию, полученную из трех и более надежных источников. Читатель, разумеется, может руководствоваться иными критериями.
Посему мы не считаем нашу книгу последним словом и абсолютной истиной по Северной Корее и убедительно просим читателей не воспринимать ее таковой. В конце концов, вы же не посчитаете истиной в последней инстанции относительно тоненькую книжицу, обещающую рассказать вам всю историю США — или России. Мы лишь надеемся, что эта книга станет для вас достаточно информативным знакомством с реальной историей современной Северной Кореи — историей не только ее лидера, но и драматических перемен, происходящих в жизни всех 24 миллионов ее граждан.
Слова благодарности
Множество прекрасных людей бескорыстно делились с нами своими знаниями и временем, когда мы работали над этой книгой. К сожалению, некоторым из них наша публичная благодарность грозила бы серьезными неприятностями. Но имена тех, кого мы можем поблагодарить открыто, мы с радостью здесь приводим (в произвольном порядке):
Майкл Мэдден, Ширли Ли, Пак Соккиль, Чан Джинсон, Андрей Ланьков, Крис Грин, Мэтью Рейчел, Кёртис Мелвин, Саймон Кокерелл, Андрай Абрахамян, Моник Макэ… Те, кого мы не назвали здесь, — вы знаете, к кому мы обращаемся, — спасибо вам.
Кроме того, авторы хотели бы поблагодарить друзей, коллег и родственников, помогавших и великодушно прощавших отмененные встречи и тому подобное, а также и тех, кто просто был мил и любезен, — мы благодарны и им.
Дэниел хотел бы поблагодарить: маму и папу (и всю свою семью), Кан Кённам, Кан Сери, Ку Минджон, Ю Джехуна, Ку Ёнсика, Чон Суджин, Ким Джонхёка, Ли Сынюн, всю семью LFG, Ким Намхуна, Ли Юнхи, Юн Сону, Ким Ёнмуна, Хан Сонхёка, Ли Джиын, Сон Гивана, Сон Джонхва, Мун Джонхи, Пак Суджин, «Корейца», Тома Койнера, Ли Джэуна, Ли Сонхи, Сон Минна, Сон Джина, Бобби МакГилла, Ян Сонху, Ким Хиюн, персонал и завсегдатаев в The Booth (прекрасное заведение с великолепным крафтовым пивом!), Дэвид