В соседнем цехе за микроскопом сидела девушка в голубом халате и белой «врачебной» шапочке. Ее звали Кын Чхунок, в 21-летнем возрасте она работала уже пятый год. Спрашиваю, как она отдыхает, есть ли хобби. Девушка отвечает, что как у всех – смотрит телевизор и ходит к подругам. Участвует в художественной самодеятельности в клубе при заводе, играя в ансамбле на аккордеоне. Сказала, что очень любит музыку и цветы. Дома занимается цветоводством, а зарабатывает на заводе около 100 вон в месяц.
За еще одним прессовочным станком 19-летний юноша Ким Гёнъсик, который выглядит на 12 лет, не больше. Получает на заводе 70 вон в месяц. Спрашиваю, почему пришел на завод. Ответ такой: «Высоко восприняв указание Великого вождя обеспечить народ часами, я пришел работать на этот завод достигать новаторства». Вопросов больше не было.
В гостевую комнату меня пригласил директор завода Син Чханъсон.
«На пятом съезде ТПК, – пояснил он, – Ким Ир Сен проявил заботу, чтобы завод был построен и народ был обеспечен часами, и выделил большие средства на закупку оборудования.
Лично Ким Ир Сен посетил завод 16 ноября 1978 года и дал указание еще активнее и больше производить часов.
– Сейчас стоит задача повысить их качество, – пояснил директор завода. – Женские часы стоят 390 вон. Как Вы видели, это потому что у нас импортное оборудование. Но имеется амортизационный фонд, и мы стремимся к снижению стоимости. По нашим подсчетам, стоимость таких часов не должна превышать сто вон.
– А расскажите о себе, – попросил я.
– Я выходец из рабочей семьи. После освобождения Кореи окончил народную школу (инмин хаккё), а затем – технологический институт (кисуль тэхак) по специальности точного машиностроения. Вступил в партию и до прихода на этот завод был главным инженером на одном предприятии точного машиностроения. Потом я возглавил делегацию этого часового завода, которая в течение одного года находилась в Швейцарии. После возвращения я стал директором. Мне 44 года, в моей семье четыре человека. Дети учатся, наверное, потом тоже придут на завод, – вел свой рассказ Син Чханъсон.
– А какова стоимость оборудования на заводе? – я все еще приставал с вопросами.
– В 1974 году в Швейцарии было закуплено комплексное оборудование на сумму 4,6 миллионов фунтов стерлингов, позднее еще на 550 тысяч марок ФРГ – оконные рамы, освещение, кондиционеры. Всего было потрачено около пяти миллионов фунтов. Благодаря этому у нас появилась собственная база по производству часов. Часть станков мы уже сами можем изготавливать в инструментальных цехах, в том числе высокоточное оборудование. Планируем в будущем наладить производство и электронных часов, – сказал мой собеседник.
По его словам, в общей сложности на заводе работают 980 человек. Для их отдыха есть санаторий и пансионат, работает баня. В год на заводе выпускали 250 тысяч часов. За год планировалось поднять производство до 500 тысяч, а еще через год на 750 тысяч. Как в итоге получилось, мне неизвестно.
Швейная фабрика «Тэдонган»
Среди невзрачных кварталов на улице, ведущей от ресторана «Мунсугак» в Восточном Пхеньяне, затерялось здание швейной фабрики «Тэдонган». Она состоит из трех зданий – два из них цехи, а еще одно – для администрации.
При входе в цехи обувь снимают и оставляют в специальных шкафах, покрашенных желтой краской. На ноги надевают войлочные тапочки.
Получив приглашение на посещение фабрики, прохожу в пошивочный цех. В одной части шили брюки, в другой – мужские костюмы для экспорта в СССР. Одни делались по советским заказам из советских же материалов. Я обратил внимание, что оборудование фабрики было от японской компании Juki.
В другом цехе делали женские халатики из хлопчато-бумажной ткани, которую получали из хлопка, поставляемого из СССР. В цехе было множество молодых девушек, воздух звенел от моторов работающих машин.
Одну из шей звали Ким Чхунбок, ей был 21 год. На фабрике проработала три года, придя туда сразу после окончания средней школы.
– Конечно, я бы поучилась еще в институте текстильной промышленности! – сказала она.
Швейная фабрика
В месяц на фабрике ей платили 90 вон. Это минимум, а когда выполняешь и перевыполняешь план, то выплачивается премия.
Директор фабрики Пак Ёнчхун пригласила меня к себе в кабинет и угостила женьшеневым чаем с кубиками льда, поскольку на улице стояла нестерпимая жара. Сладковатый холодный напиток взбадривал.
– Извините, что приходится принимать Вас в такую жару, – поприветствовала она меня и начала рассказ о фабрике.
Швейная фабрика
– Сперва мы здесь делали головные уборы. В 1970 году была создана швейная фабрика. Рабочих в настоящее время насчитывается около тысячи, инженеров – 150 человек. Продукция целиком ориентирована на экспорт в СССР. В месяц здесь шьют 90 тысяч платьев и 10 тысяч костюмов на 500 тысяч рублей. В год фабрика производит продукции на 6 миллионов рублей.
На фабрике есть свои ясли, детский сад, баня. Для сотрудников работает столовая. Все они имеют один выходной в неделю и 14 дней отпуска. В среднем в месяц зарабатывают 150 вон. Премия может достигать 30 % от зарплаты. Но зарплату могут урезать, если сотрудник работает плохо, дает брак.
На следующий год производительность труда на фабрике планировалось поднять за счет строительства нового цеха.
На стене одного из помещений фабрики бросились в глаза прикрепленные кнопками бумажные листы с мишенями для стрельбы. Я поинтересовался, для чего это было сделано.
Сотрудники фабрики пояснили, что, поскольку в КНДР вся страна должна быть превращена в крепость и каждый ее житель становился солдатом, нужно было тренироваться целиться во врагов. Для этого и повесили мишени на стены над столами со швейными станками.
Бригады надомниц и спецмагазины
Начало 80-х годов внесло немало нового в жизнь северокорейского общества, в том числе некоторую либерализацию трудовой деятельности. Именно тогда в КНДР и стали появляться бригады надомниц (канэбанъ), согласно курсу ТПК на увеличение производства товаров повседневного спроса. Создавали их под строгим контролем органов народной власти и повсеместно. Указание партии – приказ, а не простой призыв к действию.
К примеру, сообщалось, что в уезде Санвон недалеко от Пхеньяна действовали сразу 10 бригад, производивших около 20 наименований изделия из соломы и тростника, культтовары, мебель, продукты питания – лапшу и овощные соленья. Все они были объединены в единый надомный кооператив.
Производство одной из таких бригад мне довелось посетить в августе 1988 года: в цокольном этаже жилого дома в пхеньянском районе Тэсон размещалась мастерская, где трудились одни женщины – домохозяйки близлежащего квартала. Чистый пол, обувь оставлена за порогом, на застекленном стенде – образцы того, что там производили: темные солнцезащитные очки, набиравшие популярность в КНДР, хромированные столовые приборы, несложная бижутерия и прочие необходимые в жизни мелочи. Комнаты были наполнены негромким жужжанием сверлильных и точильных станочков.
– Такие бригады действуют практически в каждом районе и квартале, – рассказывал бригадир надомниц Ли Бёнхва – единственный мужчина в коллективе. – У нас трудятся 25 человек, в основном матери маленьких детей, женщины со слабым здоровьем. А работают они всего по четыре часа в день.
Подхожу к одной из женщин, сидящих на полу на мягких подстилках за традиционно низким столом. Быстро работая руками, она оттачивает края оправы для очков.
– Меня зовут Ли Хонрён, – рассказала она, – и мне 34 года. Есть двое детей дошкольного возраста. Раньше они часто болели и мне пришлось оставить основную работу и перейти в бригаду надомниц. Работа несложная, времени свободного больше, да и с материальной стороны дела надомный труд вполне устраивает. Муж тоже работает – преподает в политехническом институте.
Все необходимые материалы – вторсырье, отходы промышленного производства, а также несложное оборудование, мастерская получала с заводов, с которыми она поддерживала связи. Постоянной номенклатуры не было. Главное, по словам Ли Бёнхва, дать государству 7000 вон в месяц от реализованной продукции. Получалось, что около 20 процентов средств от продажи шло в фонд госбанка, а остальное – на покрытие производственных расходов и зарплату. В среднем работница бригады должна была получать в месяц 100 вон.
Продукция таких бригад реализовалась первоначально только через районный фирменный магазин кооперативной торговли, который был заказчиком товаров у бригады, следил за их качеством, предлагал цены на изделия. Попросту говоря, бригады продавали свои товары в фирменный магазин, а тот продавал их покупателям. Таков был порядок, установленный административными органами.
– Товар принимаем с охотой у любого надомника, если комиссия наших товароведов признает его необходимым и отвечающим стандартам качества, – рассказывала мне продавщица фирменного магазина «Моранбон» в Пхеньяне. – Сразу договариваемся о количестве товара и об оплате труда. В основном изделия надомников поступают из нашего района, но мы принимаем и товары из других мест.
К товарной стойке подошла молодая женщина с ребенком за спиной и стала присматривать трикотажные ползунки. Она оказалась жительницей одного из здешних кварталов, мастером ателье по имени Ли Чонсун.
– Услугами этого магазина пользуюсь часто, – довольно охотно поделилась она своими впечатлениями. – Здесь и качество товаров лучше, а главное – ассортимент. Правда, цены выше, чем в обычных магазинах, но они все же доступны, и самое необходимое всегда можно найти.
Цена темных солнцезащитных очков, к примеру, составляла 20 вон, что по большому счету отхватывало пятую часть зарплаты среднего северного корейца.
Судя по табличкам с названиями районных промышленных предприятий, выставленным на прилавках, помимо продукции надомных бригад туда поступали товары с табачной, зеркальной фабрик, полиграфического завода, которые, помимо основной продукции, выпускали внеплановые товары повседневного спроса.