ю звеньевую систему управления кооперативом.
В светлом кабинете правления хозяйства, оснащенном черным полевым телефоном, мне удалось побеседовать с руководителем образцового звена Пак Кёнъёном.
– Наша новая система, – сказал он, – имеет явные преимущества перед премиальной практикой в остальных кооперативах. Главный ее результат – укрепление чувства коллективизма в бригадах и звеньях. Выполнив производственный план, каждое звено получает в полное распоряжение сверхплановую продукцию, в результате чего непрерывно повышается производство зерна. Принцип звеньевого подряда в том, что чем больше работаешь, тем больше и получаешь.
К примеру, в 1989 году государственный план этим звеном был перевыполнен на 30 процентов. Произведенное сверх плана было распределено между членами звена, а оставшаяся часть также продана государству за наличные деньги. Однако на вопрос о том, сколько же тонн зерна было произведено по плану и сколько досталось кооператорам, собеседник ответил, что этих данных он привести не может, поскольку в целом они не показательны и различны у каждого звена. Он также сказал, что ему не хотелось бы сообщать цифры иностранцу, поскольку не знает, какую оценку получили бы результаты труда кооператоров у зарубежных читателей.
– В нашей стране, – сказал звеньевой, – эти показатели считаются очень высокими, однако в вашей стране, возможно, они не произведут такого впечатления на читателя, и он подумает, что, наоборот, у нас нет никаких достижений. Поэтому достаточно лишь указать, что мы перевыполнили план на 30 процентов и все. Это – убедительное свидетельство наших успехов. А потом, я не знаю, какие методы управления действуют в СССР, и трудно сказать, как наша звеньевая система будет вообще восприниматься вашими читателями.
Пак Кёнъён сказал правду – он не знал, как ведется сельское хозяйство не только в бывшем СССР, но и в других странах, но был твердо убежден: все, что делается в КНДР под руководством вождя, верно и не подлежит никакому сомнению.
– Ежедневно наши труженики работают вместе, как одна семья, аккуратно пользуются инвентарем, закрепленным за каждым звеном, включая тракторы, – продолжил он. – В ходе работы они обсуждают указания великого вождя и любимого руководителя (Ким Ир Сена и Ким Чен Ира), а в нерабочее время вместе весело отдыхают, распевая песни и танцуя. Звено – клетка в системе производства. Если все клетки функционируют успешно, в конечном счете повышается урожайность, сплачивается коллектив и тем самым вносится вклад в строительство социализма. Вот вы и напишите, что великий вождь неоднократно посещал наш кооператив и создал превосходную систему ведения хозяйства.
Разговор все время протекал в кабинете, но мне очень хотелось посмотреть само хозяйство, как в нем работают и живут люди. Однако главный инженер Хвасона Ким Мёнхёп, постоянно направлявший беседу в «нужное русло», сказал, что после зимнего периода в кооперативе еще не начались работы, а осмотр иностранным гостем жилищных условий, видимо, совсем не входил в планы местного руководства. Из посещения Хвасона становилось ясно, что в КНДР пытались в какой-то степени шире применять экономические рычаги в хозяйствовании помимо использования морально-политических механизмов.
Согласно земельной реформе, проведенной в Северной Корее после освобождения страны, все земли, принадлежавшие японским землевладельцам и корейским помещикам, были конфискованы и переданы крестьянам. В 50-е годы в стране в кратчайшие сроки была осуществлена коллективизация, а затем был взят курс на обобществление всех видов собственности и передачу ее государству для создания основ построения коммунизма.
В сельском хозяйстве КНДР действовала система управления со стороны специализированных органов, в основе которой лежала сеть провинциальных и уездных комитетов по управлению сельхозкооперативами. Они были призваны обеспечить планомерность и централизм в руководстве, держать под контролем деятельность кооперативов, лишенных хозяйственной самостоятельности, определять для них государственную помощь.
Часть кооперативов получало довольно щедрую по тамошним меркам поддержку со стороны государства. Для достижения высоких урожаев сельским жителям порой в неблагоприятных для земледелия природных условиях приходилось вкладывать огромные усилия. Наиболее высокой урожайностью зерновых – в основном кукурузы и риса – там считалось 8–9 тонн с каждого гектара. Однако никаких данных об урожае в стране обычно не публиковалось. Только однажды Ким Ир Сен в одном из своих выступлений рапортовал лично, что в 1979–1980 гг. был собран рекордный урожай – 9 млн тонн зерна.
Распределение урожая
Если ехать от Пхеньяна в сторону Кэсона, то за городом Саривон поворот вправо ведет в уезд Чэрён. Там в кооперативе «Самджиган» я побывал 20 декабря 1988 года на распределении урожая. В такой форме в КНДР распределялись материальные блага за труд в сельском хозяйстве.
Помимо домов с черепичной крышей, в деревне были и двухэтажные дома, выкрашенные в темно-зеленый цвет. Директор хозяйства Хо Намсун, женщина лет пятидесяти, выступила с речью и подчеркнула, что у них лично несколько раз бывал вождь Ким Ир Сен.
На площади деревни перед трибуной я увидел, как большой горой были выложены соломенные мешки с собранным урожаем зерна – неочищенным рисом. Перед употреблением в пищу его «шлифуют», чтобы желто-серые зерна приобрели белый цвет.
Хо Намсун сообщила, что план в хозяйстве был перевыполнен по производству зерна на 10 %, мяса – на 1,7 %, овощей – на 62,6 %, шелковичных коконов – на 10 %.
С каждого «чонбо» (0,99 гектара) собрали 8,4 тонны риса, 8,6 тонн кукурузы. Таким образом, по сравнению с 1987 годом риса собрали с «чонбо» на 1,3 тонны больше, а кукурузы – на 2,5 тонны. Производство зерна оказалось за год на 16 % выше. В хозяйстве под зерно занято 680 «чонбо» земли. Таким образом, если посчитать, то в «Самджигане» за год собрано 5,7 тысяч тонн риса и 5,8 тысяч тонн кукурузы.
На каждый двор распределили в хозяйстве 12,5 тонн зерна и 2923 воны. Эти деньги были вручены в бумажных свертках бригадирам на всех работников. Они по очереди подходили к трибуне, и им вручали небольшие коробки с деньгами.
Всего в «Самджигане» насчитывалось 840 кооператоров, которые держали коллективно 400 голов свиней. Кроме этого, на каждый двор приходилось по две свиньи и пять кур. В деревне действовал детсад и полная средняя школа. За медпомощью жители села обращались в уездную больницу: своей у них не было.
В деревне стояли белоснежные домики, окруженные каменными заборами. Местная администрация сказала немного подождать на дороге, перед тем как мы могли посетить дом одного местного жителя.
Вскоре к дому подъехал грузовик с мешками зерна, на которых восседала большая часть семейства крестьянина, хозяина дома Чо Мансу. Он обнимал руками телевизор, который ему вручили в качестве премии за работу.
Село
Войдя в дом через небольшую покрытую голубой краской дверь, я оказался в маленькой, примерно девять квадратных метров, комнате. Слева на стене висели два портрета – Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. С потолка, тоже обклеенного обоями, свисала лампочка на проводе без абажура.
Телевизор внесли в дом и поставили на старую педальную швейную машинку в правом углу комнаты.
На передней стене было окно с мутными стеклами. На пестрых простых обоях приклеены фотографии из журнала «Чосон ёнхва» («Корейское кино») с портретами известных актеров. Около двери, где виден маленький черный выключатель, висело небольшое мутное зеркальце, обрамленное сверху вязаными кружевами. Больше в комнате не было ни единого предмета.
Линолеумный бежевый пол был теплым и даже почти горячим от системы отопления «ондоль», так что ступать по нему босиком после декабрьского холода было весьма приятно.
В комнате собралась семья Чо: бабушка, она же мать хозяина, жена, дочь и сын.
У входа в дом налево небольшая дверь вела на кухню, в которую также можно было войти и с улицы. Еще одна дверь у кухни вела в кладовую.
На кухне пол был покрыт деревянными досками, а вдоль стены ступенью возвышался бетонный очаг-плита. Сверху были установлены огромные котлы с плотными крышками. Несколько вынимающихся из пола широких досок открывают жерла очага, в который подбрасывают угольные брикеты. Отсюда по лабиринтам дымохода под домом тепло обогревает все помещения. Всех сразу стало клонить в сон, поэтому мы не стали утомлять своим присутствием хозяев корейского дома, тем более в день распределения урожая, и откланялись.
Нампхо
Дорога в Нампхо широкая и прямая, как взлетно-посадочная полоса, ведущая на запад от Пхеньяна к побережью Желтого моря. При полном отсутствии машин представлялось, что главным предназначением дороги было служить для взлетов и посадок самолетов. Но местами асфальт был сильно разбит, поверхность ухабиста. Временами дорога пролегает вдоль реки Тэдонган, иногда уходит в сторону. С другой стороны дороги – поросшие невысоким лесом сопки.
На набережной Тэдонгана я заметил, как девушки толкали тачку, загруженную булыжниками. Другие их сверстницы сгружали камни у дороги, поднимая красноватую пыль.
Справа появляются здания огромного предприятия – Кансонского металлургического комбината. Сам город Кансон находится в двух километрах от дороги, но пяти-десятиэтажные дома, вырастающие прямо из красноватой земли, видны уже близко.
Потом появляется еще один промышленный город – Тэан. Там расположено крупнейшее в стране объединение тяжелого машиностроения.
Город Нампхо в 1987
В декабре 1961 года Ким Ир Сен побывал в Тэане и объявил устаревшей формой руководства единоначалие директора на предприятиях, создав новую Тэанскую систему работы. Высшим руководящим органом хозяйственной единицы он назвал партийный комитет и ввел систему коллективного управления предприятием. Как писал журнал «Новая Корея» в № 282, 1971 года, для руководства производством был учрежден штаб технических специалистов во главе с главным инженером, материальное снабжение предприятия обеспечивалось сверху.