В Пхеньяне, наоборот, велосипедный бум вылился сперва на улицы города, еще не познавшие тогда на себе, что такое автомобильные пробки. В условиях чрезмерной загруженности общественного городского транспорта – метро, троллейбусов и трамваев – велосипед становился самым надежным средством передвижения. Далеко не всем оно было по карману, если учесть, что цена его в пхеньянских магазинах превышала 120 долларов. Покупая велосипед, при этом не забывали приобретать и противоугонные замки.
Велосипеды в 1995 году на площади Ким Ир Сена
Число велосипедистов на улицах столицы КНДР никто не считал, но было видно, как оно растет с каждым днем, и это доставляло массу неприятностей водителям автомобилей. Гордые с виду владельцы велосипедов подчас полностью игнорировали правила движения, все еще ощущая себя пешеходами, и не обращали внимания на меры безопасности. Двигаясь по проезжей части улицы, беспечные папы сажали сзади на багажник без какой-либо подстраховки своих детей, едва перешагнувших грудной возраст. Примечательно, что многочисленные регулировщики движения не обращали на это никакого внимания, и водители автомашин предпочитали объезжать велосипедистов на изрядном расстоянии.
Дело в том, что многие лишь в преклонном возрасте впервые начинали пользоваться велосипедами, едва научившись крутить педали. Поэтому, для того чтобы, например, остановиться, они не пользовались тормозами, а просто соскакивали на ходу с седла, что иногда приводило к падениям. В таких условиях катание на площади Ким Ир Сена давало возможность пхеньянцам с юности освоить новый вид индивидуального транспорта еще до того, как им удавалось купить собственный велосипед.
Массу всего можно было увидеть в центре Пхеньяна, чтобы понять, как и чем жил этот город в ту или иную эпоху. К примеру, в середине 90-х, когда в стране власть перешла к Ким Чен Иру, был взят курс на укрепление обороны, который получил название «армия прежде всего». На то были свои причины – после кончины в 1994 году Ким Ир Сена власти Южной Кореи начали военные приготовления, не понимая, чего можно ожидать от Пхеньяна.
Однажды весной 1996 года теплое уже солнце высоко взошло над столицей КНДР, растапливая последние комки снега и льда на тротуарах. Вдоль широкого проспекта, по самой середине, бежал отряд молодых корейцев, облаченных в защитные костюмы, – юноши и девушки с вещмешками и деревянными автоматами за спинами. Студенты проходили военную подготовку на выносливость в преддверии отмечавшегося 16 февраля национального праздника – дня рождения Ким Чен Ира.
Марш-бросок
Впереди отряда бежал знаменосец – сине-красный государственный флаг КНДР на длинном древке трепал встречный ветер. На некотором расстоянии – еще один отряд, а за ним еще и еще. Судя по изможденным лицам, большая часть марш-броска была уже позади. Прохожие с улыбками подходили к бегущим, подбадривая их и хлопая в ладоши. Процессию ополченцев сопровождал фургон скорой помощи на случай, если кому-то станет плохо.
Одна из бегущих девушек от изнеможения закатила глаза, и двое находящихся рядом парней подвязали ее брезентовым ремнем к себе, поддерживая за руки. Но никто не сошел с дистанции – верность полководцу Ким Чен Иру доказывали способностью преодолевать трудности.
Проследовав по центральным улицам столицы, участники броска собирались на площади Ким Ир Сена. После кратких построений взмыленные студенты складывали на асфальте свои бутафорные автоматы, утоляли жажду из приготовленных для них пластиковых баков с питьевой водой. Молодые корейцы медленно расходились по своим делам, шагая по ледяной глади замерзшей за зиму реке Тэдонган, уже начинавшей трещать под лучами солнца со звуком лопнувшей струны контрабаса.
Под центральной площадью имени Ким Ир Сена, с одной и другой стороны спуски вниз ведут в подземный универмаг, который мало отличается по ассортименту от других крупных магазинов, в том числе «Первого универмага», стоящего неподалеку.
Возле мраморной колоннады «Первого универмага» у красных телефонных будок укрылась продавщица лотерейных билетов спортлото. Прохожие охотно приобретали серые карточки с цифрами, проставленными в рядах клеточек. Стопки таких лотерейных билетов были аккуратно сложены на маленьком столике возле продавщицы. Рядом с ними стояла баночка с поролоновой подушечкой, пропитанной чернилами. Желающие, у кого под рукой не оказалось ручки, обмакивали обыкновенные спички в баночку и проставляли крестики на клеточках билетов.
Азартность – одна из характерных черт восточного человека, и корейца в частности. Возможность если не разбогатеть, то хотя бы попытать удачу, неизменно питала популярность денежно-вещевой лотереи среди пхеньянцев. На столичных улицах у крохотных будок-киосков, где распродавали лотерейные билеты, то и дело выстраивались очереди. Тот, кому повезет, мог выиграть телевизор или крупную сумму денег, равную пятидесяти месячным зарплатам.
В последние февральские дни 1995 года завершалась распродажа билетов очередной «спортивной лотереи» – разноцветных полосок бумаги с отпечатанными на них многозначными номерами. Как свидетельствовало объявление на одном из киосков в пхеньянском районе Тэдонган, тираж составлял 200 тысяч. Заплатив всего пять вон, житель страны, где зарплата в лучшем случае достигала 150–200 вон в месяц, мог узнать затем о результатах розыгрыша через столичную газету «Пхеньян синмун» или кабельную радиосеть «Сампансон». Это радио было средством информации, предназначенным исключительно для внутреннего пользования и недоступным для чужаков, то есть иностранцев.
Всего разыгрывалось десять черно-белых телевизоров – главный приз, восемь денежных сумм по 10 тысяч вон, десять выигрышей по 6 тысяч вон, а также кассетные магнитофоны, одежда, одеяла, ткани для пошива костюмов. Шестьсот счастливцев могли получить выигрыши в размере среднемесячного оклада. Что касается денег, то речь шла о народных, так сказать, «деревянных» вонах, которые не подлежали обмену на конвертируемую валюту и использовались только во внутренней торговой сети.
Основными источниками валюты для КНДР были экспорт золота, магнезитового клинкера, продукции металлургии, цемента, машинного оборудования, текстиля, вооружений, химикатов, продуктов моря и декоративно-прикладных изделий. Делая упор на развитие внешнеэкономических связей, правительство КНДР давно предпринимало осторожные шаги для привлечения капитала из-за рубежа так, чтобы при этом не повредить политической линии страны.
Так, 28 декабря 1991 года Административный совет – тогдашнее правительство КНДР – постановил создать на площади 621 квадратный километр в районе порта Наджин (нередко произносится как Раджин) свободную торгово-экономическую зону (СТЭЗ) Наджин-Сонбон, открытую для всех стран, компаний и частных лиц. Она расположена в непосредственной близости от границ России и Китая на самой северной окраине КНДР. Зона, названная золотым треугольником, обещала стать «Вторым Гонконгом».
В то же время западный капитал постепенно находил свое приложение в республике: в Пхеньяне был открыт банк «Норт-Ист Эйша Бэнк», в котором 70 процентов капитала составляла доля международного банка Ай-Эн-Джи; было учреждено представительство 17 крупнейших компаний Германии в северокорейской столице; около 30 зарубежных фирм, прежде всего США, Великобритании, Нидерландов и Таиланда, приняли решение инвестировать капитал в Наджин-Сонбон, который сокращенно стали называть еще «Расон».
В 2015 году КНДР представила новый комплексный план развития специальной экономической зоны Расон, в которую предполагалось вложить почти 15,5 миллиарда долларов, согласно сообщениям южнокорейского информагентства Йонхап.
Для развития производственного сектора планировалось строительство технопарка «Пэкхак» площадью 22 квадратных километра в уезде Сонбон. В технопарке должны были быть размещены, в частности, предприятия по производству оборудования для легкой промышленности, заводы стройматериалов, сталелитейные предприятия. Всего планировалось создать девять технопарков. Еще один из них – «Унсанская зона развития» площадью 4,37 квадратных километра, должна была объединить в себе деревообрабатывающие фабрики, в том числе по производству стройматериалов и мебели.
Финансовые и коммерческие услуги в зоне Расон в КНДР планировалось развивать в районе международной торговли в Анджу площадью три квадратных километра, а производство компьютеров, телевизоров и бытовой электроники, переработку сельхозпродукции собирались сосредоточить в зоне развития Курёнпхён площадью около двух квадратных километров. Органически чистое сельхозпроизводство хотели наладить в зоне развития в Кульпхо. В эти две зоны ожидали инвестиции на 845,4 миллиона долларов. Южнокорейское агентство также упоминало проекты строительства Анхва-Тонменского района развития, Синхынскую зону легкой промышленности, Квангокскую промзону и Туманганский район развития. В зоне Насон хотели создавать десять туристических районов.
При Ким Чен Ире внешнеторговые организации заметно активизировали свою деятельность. По некоторым данным, в феврале 1996 года в Пхеньяне состоялось совещание во главе с тогдашним председателем внешнеэкономического комитета КНДР Ли Сон Дэ, на котором внешнеторговым организациям была предоставлена большая свобода в распределении валютных доходов.
В целом в КНДР, видимо, понимали необходимость корректировки и перемен в экономической области, однако ввиду политических и идеологических причин у руководителей различных ведомств не было единого мнения о том, как и что надо делать, чтобы не нарушить центральную линию и социальные устои. В происходившие в то время процессы общественность страны не посвящалась.
С 1996 года в стране изменена была система планирования и распределения продукции в сельскохозяйственном секторе. Суть этих изменений состояла в том, что ранее планы в сельском хозяйстве составлялись на основе показателей рекордного урожая и предполагавшегося прироста. Теперь же за основу плана каждого хозяйства стали брать средний показатель за последние 10 лет. Если раньше по плану, приравнивающемуся к «приказу партии» и государственному закону, из 15 млн тонн заложенного в перспективу урожая в целом по стране собиралось в лучшем случае 4–5 млн тонн, то теперь он составляется с учетом реальных возможностей каждой хозяйственной единицы.