Христианские церкви в КНДР начали появляться только ко времени проведения Пхеньянского фестиваля молодежи и студентов в Пхеньяне, возможно, чтобы продемонстрировать свободу исповедания в стране. Первым в 1988 году построили Чанчхунский католический собор, названный так по району, в котором он расположен. После завершения строительства я посетил его в день пасхи, когда там проходила служба.
Убранство внутри собора было довольно простым, на алтаре стоял крест, над ним – картина с изображением Иисуса Христа. Рядом в вазах стояли цветы. В зале сидело довольно много людей – мужчины в европейских костюмах, женщины в корейских одеяниях розового, фиолетового и синего цветов. Причем нагрудных значков с изображением Ким Ир Сена я у них не заметил.
Перед собравшимися выступал пастор корейской национальности из Канады, но он уже заканчивал речь, когда я вошел в собор. Я обратил внимание на то, что книги с Новым заветом были отпечатаны в Южной Корее.
Мое появление без приглашения, да еще с камерой в руках, вызвало замешательство: сидевшие на лавках с тревогой оглядывались вокруг.
Католический собор
Практически одновременно в Пхеньяне были построены еще две церкви – протестантская Понсу в районе Мангёндэ и также протестантская церковь в районе Чхильголь. Как сообщалось в Южной Корее, именно в эту церковь ходила мать Ким Ир Сена, которую звали Кан Бан Сок, и она якобы была убежденной христианкой.
В пхеньянском районе Чонбэк в 2006 году был построен православный храм во имя Святой Животворящей Троицы, который корейцы называют Чонбэкской церковью. Его соорудили по распоряжению тогдашнего руководителя КНДР Ким Чен Ира, который после посещения Хабаровcка в 2003 году распорядился построить такой храм в качестве символа российско-корейской дружбы и ради духовных запросов российских граждан в Северной Корее.
В торжественном освящении православного храма, которое состоялось 13 августа 2006 года, участвовал патриарх Московский и всея Руси Кирилл в тогдашнем его качестве, а в основание престола храма был заложен ковчег с мощами новомученника Сергия Ракверского.
Православная церковь
Во время краткой командировки в КНДР в 2009 году я побывал в этом храме и поговорил с его служителями.
Православная церковь
Православных корейцев в стране было не более десятка, как рассказывал отец Феодор (Ким Хэ Иль). Помимо него там был еще один священник – отец Иоанн (Ра Гванчхоль). Оба они работали в Ассоциации корейских верующих по внешним связям и были направлены «учиться» православию в Россию.
– Это для того, чтобы живущие в Пхеньяне православные россияне могли ходить в церковь и отношения дружбы между нашими странами укреплялись, – пояснили корейские служители храма.
Если я правильно понимаю, в этом смысл строительства всех упомянутых мною церквей в КНДР – расширять контакты с заграницей по линии религии. С такой же целью были созданы северокорейские политические партии помимо руководящей Трудовой партии Кореи. Социал-демократическая партия и Партия молодых друзей Небесного пути «Чхонудан» в своей деятельности всецело поддерживают Трудовую партию Кореи и курс правительства страны. В них действуют центральные комитеты, которые, как мне рассказывали северокорейские собеседники, ставят перед собой задачи расширять контакты с зарубежными странами, которые по каким-то причинам не могут иметь контактов с правящей партией в КНДР.
Кэсон – древняя столица
В Кэсон – древнюю столицу средневекового государства Корё – я приезжал часто, поскольку он расположен в 12 километрах к северу от демилитаризованной зоны и пункта переговоров Пханимунджом, куда приходилось наведываться во время разных контактов между Севером и Югом Кореи.
Так, 2 июня 1988 года я во второй раз посетил Кэсон, и во второй раз он меня встречал пасмурной погодой. Мокрый дождь покрывал влагой все в округе – бурые тонкие листья клена, плитку на дороге, одежды.
В старину поэты слагали стихи о Кэсоне, в том числе Пён Чунрян, живший в 15-м столетии и оставивший после себя такие строки о Сосновой горе – Сонсан (перевод автора):
«Под сосновой горой плещется река,
Кое-где на красных воротах зеленеет мох.
Думаю, как только подует ветер с востока,
Кончится дождь
И расцветет абрикос у стен крепостных, к северу и к югу».
Но мне повезло – корейцы дали мне сопровождающего 70-летнего старожила и знатока города Чхве Сейона, бывшего сотрудника управления культуры мэрии, который был уже на пенсии. Старик в совершенстве читал древние тексты и многое мог рассказать. Это был сухощавый, высокий, слегка сутулый человек, выглядевший моложе своих лет.
Около гостиницы, возле аллеи с магнолиями и розами, был разбит парк, а знаменит он тем, что там расположен каменный мост исторического значения, который называется Сонджуккё.
– Некогда во времена государства Корё, когда его столицей был город Кэсон, здесь жили два человека, – начал рассказ Чхве Сейон.
Один был высокопоставленный чиновник по вопросам просвещения, консерватор Чон Монджу, и возглавлявший военное ведомство реформатор Ли Сонге. Последний задумал прийти к власти.
Чон Монджу был убежденным конфуцианцем и славился тем, что особо почитал короля. Однажды, когда он пришел к Ли Сонге, военачальник предложил ученому-конфуцианцу участвовать в заговоре против короля и перевороте. Преданный чиновник отказался, и тогда Ли приказал своим людям убить его.
Чон Монджу убили как раз на том каменном мосту. В то время он назывался «Мостом избранной земли» Сонджигё (選地橋). Ли Сонге взошел на трон в 1392 и основал правившую в Корее в течение 500 лет династию Ли.
Через некоторое время после убийства Чон Монджу на мосту вырос высокий бамбук, поэтому его переименовали в Сонджуккё, заменив средний иероглиф «земля» на «бамбук».
Мост Сонджуккё
Рядом с мостом установлены три каменные плиты. На первой из них написано «Всадник, сойди с коня!» На другой описана история гибели Чон Монджу, а на третьей выбито название моста, некогда начертанное средневековым каллиграфом Хан Сокпоном.
Последователи Чон Монджу перекрыли проход по мосту каменными брусьями, чтобы не ходили по нему люди и не топтали место, на котором был убит их учитель.
Дождь намочил тяжелые каменные плиты моста, и на одной из них проступила неровная полоска бурого цвета. Говорят, что это следы крови убитого Чон Монджу.
Поэт 15-го столетия Ли Гэ оставил такие строки о мосте Сонджуккё (перевод автора):
«Оживленные дела канули как сон,
Дома, где были слышны песни и пляски,
Разрушены, заросли высокой травой.
Только мост Сонджуккё
Сможет рассказать, наверное,
Про полтысячи лет царствования
И беззаветную преданность».
За мостом мы подошли к двум небольшим, почти игрушечным постройкам, в которых умещалось только по одной каменной плите. На одной из них было написано, что поставлена она в знак преклонения перед преданностью Чон Монджу. В другом павильоне установлена стела в память о короле и его тесте, дом которого стоял на этом месте.
По другую сторону моста Сонджуккё стоит памятник Пхёчхунби (Стела преданности).
В 1740 году король Йонджо посетил это место и был тронут историей с преданностью Чон Монджу, приказав установить стелу, на которой лично, как говорят, написал: «Преданность государю – самая высокая честь человека!»
В 1877 году король Коджон побывал там же и тоже под впечатлением истории с Чон Монджу поставил свою стелу рядом.
Стела на черепахе в Кэсоне
Через дорогу от моста Сонджуккё построены прекрасные деревянные ворота, которые служат входом в небольшой, изысканной красоты, сад с величественным павильоном посередине. Внутри павильона входящих встречают две гигантские черепахи, на спинах которых установлены одинакового размера стелы. Столбцы иероглифов прославляли чувства Пхохына – псевдоним Чон Монджу.
Черепахи устремили головы вперед, тогда как их напряженные ноги были словно готовыми к прыжку, если только на такое они способны. Черепаха в этом случае выступает как символ вечности и долголетия.
На стеле короля Коджона написано, что, побывав на том месте и узнав историю Чон Монджу, он увидел мост, где произошла трагедия, был тронут и оставил запись о своих ощущениях.
Кэсон, старая улица
На том месте, где раньше жил Чон Монджу, расположено здание бывшей конфуцианской школы «Сунъянсовон». Оно было построено в 1573 году. У входа установлены ступени, для того чтобы было удобнее слезать с коня. Ступени высечены из камня с изображениями льва и «морской собаки» (мулькэ). Лестница вверх ведет к павильону для подношений Чон Монджу, а рядом сохранилась стела в его честь XVIII века.
Заместитель главного редактора газеты «Кэсон синмун» Квак Рохун рассказал об особенностях Кэсона, который перешел к КНДР после Корейской войны 1950–1953 годов. До войны город относился к территории Южной Кореи.
Население города в конце 80-х годов насчитывало 30 тысяч человек, рост населения составлял 2 %. В городе проходила железная дорога, было три маршрута автобуса. Три института – идеологический, легкой промышленности и промышленного производства – принимали студентов. Еще в Кэсоне насчитывалось 78 полных школ, 10 техникумов и 150 детских садов. В городе действовали четыре кинотеатра, один театр, один дом культуры, а также клубы при заводах.
– Раньше Кэсон был торговым городом, но теперь здесь развиваются культура, просвещение, многие отрасли промышленности, – рассказал Квак Рохун.
Во время войны 50 % зданий в Кэсоне было разрушено. После восстановления на месте бывшей тюрьмы сделали швейную фабрику, а всего в городе и трех его уездах построено четыре такие фабрики. Зерновых производили до 120 тысяч тонн в год, поделился данными о своем городе корейский журналист.