Я сглотнула — сколько боли и невыразимой печали было в этих словах, мне нестерпимо захотелось, обнять, утешить Алэра, но я не осмеливалась и пошевелиться, слушая этот разговор, невольным свидетелем которого стала. Вздрогнула, не желая стоять под дверью и дальше, а затем прошмыгнула мимо, крадучись, приподняв юбки.
В голове плясали нерадостные думы, будто искорки в разворошенном костре, и, чтобы немного отвлечься, я решила прогуляться в одиночестве, но за мной по пятам следовал эрт Лагор. Приостановила шаг и оглянулась на стражника, а затем попросила:
— Расскажите о себе.
Если мужчина и удивился, то виду не подал, кивнул, о чем-то задумавшись, и пошел рядом. До сада мы добрались в полном молчании, а когда ступили под сень зеленеющих деревьев, эрт Лагор вполголоса произнес:
— Мое имя Ренд, и я сын рыцаря, потому пошел по стопам отца. Драться учился почти с рождения… Что еще… — мужчина призадумался над ответом, заставляя меня размышлять.
Мгновенно вспомнилось тело эрт Лагора, украдкой виденное на привале, когда стражник обливался ледяной водой. А его речь? Часто возникало чувство, что мой стражник аккуратно подбирает слова, следит за тем, что сказал, долго думает, прежде, чем ответить, будто боясь сболтнуть лишнее. Если раньше подозрение билось в голове легким мотыльком, то теперь оно переросло в уверенность, встревоженной птахой всколыхнув разум.
Позволив себе бесцеремонно подхватить его под локоть, я с осторожностью спросила:
— И где вы познакомились с Ганом?
Ренд усмехнулся, хулигански, совсем по-мальчишески, и с притворно-тяжким вздохом констатировал:
— Догадались…
— Ну-у, я слишком хорошо знаю Ганнвера, а у вас с ним много общего, в том числе и шрам под правой лопаткой. Надеюсь, что лишь я обратила внимание на эту незначительную деталь. Кстати, он никогда не рассказывал мне о том, где получил такую глубокую рану и не давал избавить себя от ее последствий, — внимательно взглянула в темные глаза стража.
Он перестал таиться, улыбнулся и молвил:
— Это не обычный шрам, эта рана своего рода знак, повествующий о том, что ее обладатель прошел посвящение!
— Интересно, где и главное как проходил этот обряд?
Эрт Лагор подарил мне пристальный взгляд и спросил:
— Что вы знаете о жизни маленьких воришек, пытающихся из затхлой ямы столичных трущоб пробиться к солнцу?
— Ровным счетом ничего, — совершенно честно призналась я. — Но понимаю, о чем вы хотите сказать. Ган ничего не говорил о времени, проведенном вне стен Золотого замка, и мне оставалось только гадать, насколько тяжело ему было выжить в одиночку. Потому вдвойне интересно, как на задворках жизни оказались вы, благородный эр?
— Исключительно по своей собственной глупости, эрра, — нахмурился собеседник. — Кем я был тогда? Босяком при живом родителе! Обиженным на весь свет мальчишкой! Отец мой, славный рыцарь, всегда был за старого короля, кляня Этильреда, на чем свет стоит, воспевая величие са'арташи, причисляя и наш род к их потомкам. В годы правления Этильреда мы сидели в своем родовом замке, отец плел паутину интриг, собирая сторонников. Не исключаю, что он сам мечтал править Золотым берегом. Да только судьба распорядилась иначе — Беккит взошла на трон, а родитель мой поспешил в Царь-город. Выслужился, заработал репутацию и вернулся за мной, насильно отняв у матушки. Какова жизнь в столице — вам известно не хуже моего, родитель стал завсегдатаем дворцовых оргий. Я смотрел на его превращение с ужасом, потому как всегда думал, что такое поведение недостойно мужчины, рыцаря золотого ордена. В моей голове не укладывалось, как можно носить золотой плащ и участвовать в подобных бесчинствах! И я пошел по самому простому пути — сбежал из дворца с намерением стать свободным от всех условностей, — тревожно умолк, сник, а в голосе прозвучала тоска.
Я прикоснулась к его руке, успокаивающе погладила пальцы, и Ренд опять заговорил:
— Эрра Ниавель, не повторяйте мою ошибку. Побег — не выход даже из самой сложной ситуации. Нужно до последнего сражаться или суметь приспособиться.
— Вижу, Ган поделился с вами своими опасениями, — с недовольством заметила я.
— Я высказал и свои наблюдения тоже, — ничуть не смутился эрт Лагор.
Нервно повела плечами, давая знать, что не желаю обсуждать эту тему и задала свой вопрос вновь:
— И как вы познакомились с Ганом?
Ренд, не мигая, посмотрел на меня, кивнул, принимая этот не слишком любезный отказ, и сообщил:
— Представьте себе мальчишку, воспитанного в благородном семействе, и его соперников, живущих с рождения на улице. Драться я умел, но только так, как обучают рыцарей. Потому проигрывал, пока в один из дней не встретил Гана. Как потом мне признался ваш брат, он подошел к одинокому парнишке не из жалости или сострадания, а из корысти. Ганнвер выделил меня из толпы, мгновенно понял, что перед ним не простой крестьянин, и сообразил, как это можно использовать в своих интересах. Впрочем, Ган много сделал для меня, если бы не он, то, скорее всего, я бы теперь не гулял с вами по этому саду.
— Это мой брат уговорил вас вернуться в Золотой замок?
— Правильнее сказать убедил.
— И вы не жалеете об этом? — теперь я неотрывно поглядела на своего стража.
— Ничуть, я рыцарь, один из немногих, кто дорожит своей честью!
— Сейчас мне стало понятно, как мой брат попал во дворец!
— Ваш брат обладает таким незаменимым качеством, как приспособляемость к любым жизненным условиям. Я не похож на него, потому что прямолинеен, в чем-то глуп и излишне благороден! Хотя мечом владею на высшем уровне! Именно поэтому и попал в отряд.
— А другие рыцари, какие они? Мне важно знать, были ли в отряде еще наблюдатели, кроме Тоэи, — взволнованно вопросила я.
— Не сомневаюсь, что были, — уверенно ответил он. — Кого-то отбирала лично Беккитта, чьим-то покровителем был Эрей, еще парочка была назначена кем-то из прочих советников, ну, и десяток отобранных наугад.
— И кто снарядил в путь вас?
— А как вы думаете? — лукавый взгляд на меня и ирония в словах.
— У Гана был очередной смелый план?
— Смелее некуда! Мы бились на мечах, изо дня в день, пока королева не обратила внимания на наши сражения. Ганнвер, разумеется, проиграл, и вот после этого меня пригласили к Беккитте на аудиенцию.
— И что повелела вам Беккит? — тон ровный, но сердечко в груди стучится, как сумасшедшее, ожидая ответ Ренда.
Он мучить меня не стал и практически сразу проговорил:
— Нам поручили следить за вами и обо всем докладывать Тоэе. Любая деталь, незначительная, на первый взгляд, мелочь, странность — ничто не должно укрыться от наших глаз, а все увиденное мы обязаны передать королеве.
— И, полагаю, наши отлучки с Фроном заметили все?
— Да, и Тоэя получила от меня некоторые сведения, — искренне поведал Ренд.
— Догадываюсь, о чем вы ей сообщили, — прозвучало с укоризной.
— Намеки, эрра, не более того, так как просил эрт Гивей.
— Фрон просил вас о чем-то?
— Не только он, — эрт Лагор остановился, повернулся лицом ко мне, взял ладони в свои крепкие мозолистые руки и проникновенно промолвил:
— Эрра Ниавель, будьте осторожны! Тоэя затаила лютую злобу и… — не договорил, словно в подтверждении этих эмоциональных слов, на полянку вышли Алэр и та, о ком мы беседовали.
Лицо служанки осветило торжествующее выражение, и она злорадно выплюнула:
— Вот! А я что говорила?!
На Алэра было страшно смотреть, он стоял напротив нас — ноги широко расставлены, голова вскинута, руки скрещены на груди — обычная поза, выражающая скрытую ярость. У меня внутри все сжалось под его тяжелым взглядом — в голубых глазах застыли северные льдинки, и таким же холодом веяло от его фразы:
— Моя эрра, дозволено ли будет поговорить с вами?
— Да, конечно, — тихо отозвалась я, делая шаг к жениху.
Алэр ухватил меня за руку и потянул за собой, отчего приходилось почти бежать, путаясь в длинном подоле. На снисхождение рассчитывать не следовало — разъяренный вид демона не оставлял шансов на спасение. Деревья мелькали перед моим взором, пока мы неслись к роще ильенграссов. Я уже догадалась, что он услышал от Тоэи и почему пришел в бешенство, лгать бессмысленно, потому постараюсь приукрасить правду, если Алэр пожелает меня выслушать.
Прижал к могучему стволу, отрезая пути отступления, заключая в кольцо сильных рук. И что я могла противопоставить этому прирожденному хищнику, который лишь отчасти был человеком? Сейчас он сосредоточенно следил за мной, изучая каждое движение, каждую эмоцию, отразившуюся на лице. Взгляд этих глаз завораживал, даже когда они вот так угрожающе блестели в полумраке древней рощи. На меня снизошло озарение: «А ведь я могу противостоять этому демону! Природа дала мне в руки мощное женское оружие — слабость, нежность, доброту. Осененная идеей, подняла руку и прикоснулась к его напряженным скулам, Алэр сжал мою ладонь, причиняя боль, и я почувствовала подступающие слезы. Судорожно всхлипнула, но жених не обратил на мои страдания никакого внимания, только рыкнул в лицо:
— Расскажи мне всю правду! Мне важно знать!
— О чем? — незнамо как выдохнула я, и Алэр в порыве ударил по стволу, вынуждая меня вздрогнуть.
— Скажи мне правду! — отчеканил он.
Собралась с силами и вполголоса изрекла:
— Что бы я сейчас не сказала, все напрасно! Ты не поверишь ни единому моему оправданию… — отчаянно взглянула в пылающие от гнева очи.
— Тогда что мне прикажешь делать? — хрипло выговорил Алэр, отпуская мою руку.
— Тебе? Не хочешь просто поверить, тогда проверь — это единственный выход, — дерзко глядя на него, предложила я и совсем не ожидала, что он ответит:
— Сейчас!
— Что? — жаркой волной по телу пробежал страх и еще что-то непривычное, возбуждающее, волнительное.
— Сейчас! — подтвердил жених. — А что мне остается? Как представлю, что тебя касались другие, проникали в твое тело, когда ты уже по праву принадлежала мне, так хочется свернуть твою изящную шейку, — выразительно дотронулся до моей шеи, скользя нетерпеливыми пальцами вверх-вниз, рождая во мне трепет, заставляя лихорадочно вымолвить: