Размышляя обо всем этом, Лира посматривала в сторону коридора, инстинктивно пригибая голову при малейшем звуке голосов взрослых, а они становились все ближе, вот и сама миссис Кольтер прошествовала мимо двери в столовую, мимоходом одарив детей ласковой улыбкой: милые крошки, как им тут тепло, как сытно и вкусно их кормят, какое дивное какао, какие чудные кексы! По столовой, казалось, пробежала дрожь. Дети замерли и завороженно смотрели на гостью. Она улыбнулась им еще раз и, не сказав ни слова, проследовала дальше. Мало-помалу разговоры зазвучали вновь.
— Куда это они? — спросила Лира.
— Не знаю, — отозвалась Анни. — Может, в конференц-зал. Нас туда водили, да, Кириллион? — наклонилась она к своему альму-лисенку. — Там какой-то дяденька лекцию читал, а другие, человек, наверное, двадцать, его слушали. Сперва он мне велел встать и делать все как он скажет. Сначала он проверять начал, может ли Кириллион от меня отдельно быть. Потом велел ему отойти как можно дальше, а после вообще меня загипнотизировал, правда. Он еще какие-то штуки делал, только я больше ничего не помню. А сам зал знаешь какой здоровый? Там столько стульев, столы всякие и что-то вроде сцены. Слушай-ка, Лиззи, а ты как думаешь, они расскажут ей, как мы во время пожарной тревоги бесились? Наверняка нет. Они ее сами до смерти боятся, еще больше, чем мы.
Весь остаток дня Лира держалась поближе к девчонкам. Она старалась говорить поменьше, слушать побольше, по сторонам не зевать и выглядеть как можно незаметнее. Их отвели в спортзал, потом на урок рукоделия, а там и ужин подоспел.
Перед сном детям позволили поиграть в общей комнате, довольно просторной, хоть и обшарпанной. Там стоял стол для пинг-понга да валялись какие-то настольные игры и растрепанные книжки без начала и конца. В какой-то момент дети почувствовали, что на станции происходит подспудный аврал: взрослые или сновали туда-сюда, или же с озабоченными лицами о чем-то вполголоса нервно шушукались. Лира догадалась, что они обнаружили пропажу альмов и теперь ищут виноватого.
К счастью, миссис Кольтер она за весь вечер так и не увидела. Подошло время ложиться спать. Теперь Лире необходимо было заручиться поддержкой девочек.
— А как тут по вечерам, обход бывает? — спросила она. — Они что, ходят и смотрят, спим мы или нет?
— Ну, ходят, конечно, — неуверенно сказала Белла, — фонариком посветят по палате и уйдут. Никто особенно не смотрит. Так, зайдут разок…
— Отлично. Мне надо сходить кое-что разведать. Тут в потолке лаз есть, мне мальчишка один сказал…
Лира начала объяснять, но Анни, не дослушав, тут же выпалила:
— Я с тобой.
— Погоди. Лучше я одна, иначе они нас мигом хватятся. А так вы можете сказать, что спали и ничего не видели и не слышали.
— Но если бы мы вдвоем…
— Они нас сцапают.
Оба альма — дикий кот Пантелеймон и лисенок Кириллион так и ели друг друга глазами. Обоих била дрожь. Вот Пан выгнул спину, оскалил зубы и еле слышно зашипел. Кириллион отступил назад, отвернулся и начал с безразличным видом тщательно вылизывать шерстку.
— Ну ладно, — вздохнула Анни, сдаваясь.
Как правило, подобные стычки между двумя детьми всегда разрешались именно таким образом: один альм просто признавал превосходство другого, а детям даже в голову не приходило оспаривать исход, они принимали его без тени недовольства, как данность, поэтому Лира не стала ничего объяснять Анни, ведь и так все было ясно.
Девчонки общими усилиями натаскали на Лирину кровать всяких одежек и накрыли их сверху одеялом, чтобы казалось, что здесь спит человек. Они торжественно поклялись, что никому ничего не скажут. Лира опасливо прислушалась, не идет ли кто по коридору, и, убедившись, что все тихо, подтащила тумбочку в угол палаты, вскарабкалась на нее, отжала потолочную панель и, подтянувшись на руках, протиснулась в открывшуюся щель.
— Никому ни слова, — шепнула она на прощанье, глядя сверху на три испуганных запрокинутых лица.
Лира осторожно задвинула панель на место и осмотрелась по сторонам.
Она стояла на четвереньках в узком металлическом тоннеле, свод которого поддерживали перекрещивающиеся балки и распорки. Потолочные панели были сделаны из какого-то полупрозрачного материала, поэтому они слегка пропускали свет, так что худо-бедно можно было разглядеть тесный извилистый коридор высотой не более полуметра, который уходил далеко вперед. Из-за бесконечных хитросплетений труб и трубочек в нем было легко заблудиться, но Лира сообразила, что если держаться ближе к металлической стенке и ни в коем случае не наступать на панели, чтобы не продавить их, то всю станцию можно пройти из конца в конец. Главное — двигаться как можно тише и осторожнее.
— Совсем как тогда, в колледже, — шепнула девочка Пану, — помнишь, когда мы хотели пробраться в Рекреацию?
— Если бы ты все это тогда не заварила… — буркнул Пан, но Лира не дала ему договорить.
— Я заварила, мне и расхлебывать.
Она покрутила головой, пытаясь хотя бы приблизительно определить, где находится конференц-зал. Кажется, вон там. Ну что, тронулись?
Дело это оказалось нелегким. Тоннель низенький, не выпрямишься, так что ползти приходилось на четвереньках. Кроме того, мешали постоянные препятствия: то массивный квадратный в сечении воздуховод, а под него иначе как на животе не протиснешься, то трубы отопления, через которые, наоборот, надо перелезать поверху. Металлический тоннель опирался на потолочные перекрытия и внутренние стены, и на этих его участках Лира чувствовала под собой твердую, надежную опору; жаль только, что стены были очень узкими. Кроме того, их острые шершавые углы до крови ободрали ей руки и коленки. Очень скоро на ней живого места не осталось: вся в порезах, грязная, пыльная.
К счастью, она пусть хоть очень смутно, но представляла себе, где находится. Узел с теплыми вещами должен был помочь ей найти дорогу назад, Лира предусмотрительно пристроила его точно над лазом в свою спальню.
Девочка медленно ползла по тоннелю. Если сквозь потолочные панели свет не пробивался, значит, комната под ней была пуста. Время от времени она слышала какие-то голоса и замирала, но, как выяснилось, это разговаривали всего лишь повара на кухне да медсестры, у которых, наверное, была специальная комната, вроде преподавательской в колледже Вод Иорданских. Не услышав ничего интересного, Лира продолжала ползти дальше.
Вот наконец она добралась до места, где, по ее расчетам, находился этот злосчастный конференц-зал. Лабиринт труб здесь обрывался: воздуховод и отопительная система располагались в дальнем углу, а широкие прямоугольные панели потолка заливал ровный яндарический свет. Приникнув ухом к одной из них, Лира услышала приглушенные мужские голоса. Сомнений быть не могло. Она нашла то, что искала!
Настороженно прислушиваясь, девочка попыталась подползти как можно ближе к говорящим. Важно было не делать резких движений, так, чтобы расстояние сокращалось на волос, не больше. Наконец ей это удалось. Распластавшись вдоль металлической стенки тоннеля, она замерла, вытянув шею куда-то вбок, чтобы лучше слышать, что делается внизу.
Из конференц-зала доносилось позвякивание ножей и вилок и перезвон бокалов. Судя по всему, беседа проходила во время ужина. Лира ясно различала четыре голоса: три мужских и один женский, без сомнения принадлежавший миссис Кольтер. Речь шла о пропавших альмах.
— В чьем ведении находится лаборатория? — прозвучало нежное певучее сопрано. — Кто там у вас работает?
— МакКей, стажер-исследователь, — доложил один из мужчин. — Кроме того, там установлена автоматическая охранная система, задачей которой является не допускать подобного рода инцидентов.
— Значит, эта система неисправна, — произнесла миссис Кольтер.
— Это не совсем так. МакКей вышел из лаборатории ровно в одиннадцать ноль-ноль. Он клянется, что ящики с альмами были закрыты. Кроме того, он, разумеется, воспользовался внутренним выходом, то есть наружную дверь тоже никто не открывал. Ею вообще никогда не пользуются. Для того чтобы открыть или закрыть замок, нужно ввести в регулятор специальный цифровой код. МакКей это сделал, потому что код сохранился в памяти регулятора, а иначе тут же включилась бы сирена.
— Где же была ваша сирена, когда открыли наружную дверь?
— Она включилась, но, к сожалению, в корпусе в это время никого не было из-за пожарной тревоги.
— Ах, из-за пожарной тревоги… Но что же вам помешало, когда тревога закончилась…
— Прошу прощения, но дело в том, что сирена и противопожарная сигнализация соединены последовательно и представляют собой единую яндарическую цепь, а это значит, что, когда отключили сигнализацию, сирена тоже оказалась отключена. К сожалению, это конструкторский просчет, который, безусловно, необходимо устранить. Неполадки в лаборатории непременно бы выявили во время обязательного обхода, который всегда проводится в случае нарушения распорядка работы станции, но, миссис Кольтер, вы же помните, что тут как раз произошел ваш… столь неожиданный… прилет. Вы пожелали незамедлительно встретиться с сотрудниками лаборатории у себя в кабинете, так что прошло какое-то время, прежде чем они вернулись на свои рабочие места. Надеюсь, вы понимаете…
— Я все понимаю, — ледяным голосом произнесла миссис Кольтер. — Но означать это может только одно: альмов выпустили во время учебной пожарной тревоги, что существенно расширяет круг подозреваемых. В него автоматически попадает каждый — вы отдаете себе в этом отчет? — каждый сотрудник станции!
— Но, может быть, это сделал кто-то из детей? — осторожно вступил в разговор чей-то голос. Ответа не последовало, и ему пришлось развить свою мысль: — У каждого сотрудника станции есть четкий круг обязанностей, требующих полной концентрации сил и времени. В течение всего периода пожарной тревоги станция действовала бесперебойно, а это означает, что ни один из сотрудников просто физически не имел возможности открыть наружную дверь лаборатории, потому что никто никуда не отлучался. Таким образом, либо на станцию проник посторонний, либо кому-то из детей удалось ускользнуть, открыть дверь и ящики с альмами, а потом вернуться на площадку перед главным корпусом.