Сбежав по траволатору, мы заняли места в нижнем вестибюле. Надежда села на одно колено у задней стены, слившись со своей винтовкой в единое целое и контролируя нижний проход, я расположился у другой стены, взяв на прицел лестницу ведущую наверх. Эльвира стояла наготове за углом, в готовности прикрыть нас на случай использования ослепляющих гранат. Здесь мы были втроем – Валера остался наверху. Путь его по плану лежал вниз, в одиночку по альтернативному проходу.
Успокоив дыхание после стремительного спурта, я держал на прицеле проход к платформе «А». Тянулись секунды, одна за другой складываясь в минуты. Никаких действий мы не предпринимали, просто ожидая – и это тоже было частью согласованного заранее плана.
Через несколько минут я услышал усиленный активными наушниками грохот: это Валера выломал дверь снизу. Почти сразу раздалась стрельба – видимо, семипалатинцы шили через дверь вторую, выводящую уже на платформу дверь, стараясь зацепить Валеру.
Судя по индикатору сохранности его брони, ни одна пуля цели не достигла – как было сто процентов, так и осталось. Сам Валера, после того как выломал дверь и привлек к себе внимание, вновь поднялся по лестнице. Заскочив наверх, он замер наготове – в ожидании вдруг кто сунется следом. Маловероятно, но вдруг. Никто конечно же не сунулся, и Валера остался в верхнем вестибюле, также как и мы, выжидая.
Время матча – пятнадцать минут. А пятнадцать минут – это очень долго. Даже минута – это непередаваемого долго, если каждое мгновение находишься в ожидании атаки. Мы же таких минут выдержали целых одиннадцать, прежде чем начать действовать.
Как и условились по плану, Валера кинул вниз ЭМИ гранату в тот момент, когда обратное время отсчета раунда показывало 03:54. Следом за вспышкой вниз полетела дымовая граната, густой серой пеленой заполнив сразу оба служебных помещения предбанника к выходу на платформу.
На отметке отсчета 03:54 мы тоже закинули все имеющиеся дымы на верхнюю платформу «А». Туда же, с небольшой задержкой, одна за другой полетели все наши три вспышки. Подобным образом мы сымитировали слаженную атаку с двух сторон на верхнюю платформу, сами же уже бежали вниз. Мы с Надеждой, как и на тренировках, вырвались вперед, опередив Эльвиру. В несколько прыжков преодолев три пролета лестницы, выскочили на нижнюю платформу – я навелся направо, Надежда налево. Наша задача сейчас состояла в том, чтобы создать численное превосходство и, при необходимости, разменяться с соперниками.
Чуть запоздалое появление Эльвиры также имело смысл – она за краткий миг могла оценить ситуацию и решить кому именно помочь в огневой мощи, мне или Надежде, наводясь налево или на правую сторону от выхода на платформу. Кроме того, только у Эльвиры, как у капитана команды, имелся ранец с блоком, позволяющем сломать автоматику поезда для того, чтобы не дать ему тронуться в путь. В случае «смерти» Эльвиры необходимо было с нее этот ранец снять, и подключить к энергосистемам своего костюма, а это лишнее время.
Едва мы выскочили на нижнюю платформу, как перед глазами у меня появился четкий красный силуэт в одном из вагонов. Моментально я нажал на спуск, видя, как металл вагона словно картон рвется под пулями и осыпается стекло.
Еще краткий миг, и фигура укрывшегося в вагоне противника дернулась от попаданий. В него попало не менее пяти-семи пуль, но для выведения из строя этого было недостаточно. Поэтому я, не прекращая движения, в перекате поменял магазин, залетев при этом в открытую дверь вагона поезда. Едва вскочил и вскинул винтовку – сфокусировавшись только на красном силуэте в прицеле и желанием скорее добить противника, как рядом упруго, приглушенная активными наушниками, рявкнула снайперская винтовка Наденьки. Она должна была контролировать левую часть платформы, но почему-то после ее выстрела именно замеченного мной противника буквально смело и отбросило на пару метров. Готов.
Стрелять больше оказалось не в кого – на нижней платформе оставался для контроля только один человек из команды противников. Остальные уже были сверху, купившись на нашу хитрость и быстро перестроившись.
Их там сейчас трое. И они сейчас наверняка заберут Валеру – очень уж активно там сверху палят. Но даже при ситуации три-в-три у нас уже явное преимущество: мы контролируем решающую позицию, а Эльвира уже в головном вагоне, в кабине поезда подсоединяет блок к управленческому модуля автопилота.
Вот только внести изменения в программу она не успела, потому что перед глазами у нас появилось сообщение, продублированное хорошо поставленным голосом диктора:
«Команда Арктической императорской гимназии имени Петра Кузьмича Пахтусова одерживает победу в первом раунде!»
– Валер… – протянул я.
Это были первые слова, за весь раунд сказанные в эфире. До этого и необходимости не было – все по плану, и есть вероятность того, что противник может переговоры засечь, так что тишину соблюдали.
– Артур? – прозвучал в ушах голос откликнувшегося принца, у которого шкала индикатора сохранности активной брони даже наполовину не была снята.
– Ты как так-то? – с некоторой даже долей удивленного возмущения спросил я. Потому что Валера, записав на счет сразу троих фрагов, находясь при этом в явно невыгодной позиции, серьезно удивил.
– Ну вот как-то так, – в похожем ключе ответил на мой вопрос Валера. И, выбив вентиляционный люк, спрыгнул сначала на крышу первого вагона, а после на платформу. Лица не видно за глухим забралом, но по интонации слышно – принц виновато (неискренне, конечно) улыбается.
Эльвира в это время отключила блок ранца от модуля автопилота и поднялась, после чего мы все вместе направились к выходу. Семипалатинский гимназист, в расстрелянном мной вагоне, в этот момент только начинал шевелиться – в случае «смерти» сервоприводы бронекостюма начинали работать не сразу, как и темневший визор с нашлемным прицелом.
Подходя к лифту, мы с Валерой традиционно перебросились дежурными колкими «комплиментами».
– Эй-эй! – заметив некоторую вальяжную расхлябанность в наших движениях, даже прикрикнула Эльвира. – Ребят, мы еще не выиграли, – добавила она чуть погодя со стальными нотками в голосе.
– И вообще, тебе могло просто повезти, – поддержал ее царевну, обращаясь к Валере.
На самом деле, ему действительно отчасти повезло. Я пока шел, по логам боя посмотрел – двое из команды противников попали под действие брошенных нами вспышек, ослепнув на время. Но все равно то, как легко мы разобрались в первом раунде, не скрою, удивило. Семипалатинцы сейчас оказались примерно в той же ситуации, как мы, давным-давно, как кажется, на подземной парковке. В первый день знакомства с Андре как с нашим тренером, когда нас легко деклассировала группа неасапиантов, а мы при этом могли лишь беспомощно наблюдать за собственным избиением. Впрочем, повезло нам или действительно уровень подготовки команды на голову превосходит команду противника, сейчас посмотрим – впереди еще второй раунд.
Вернувшись в верхний вестибюль, мы поднялись на лифте и в полнейшей тишине направились к на другой конец арены, где прожекторами был высвечен спуск на следующую воссозданную на нижних уровнях коридорную карту.
Противники семипалатинцы шли с другой стороны арены – наши пути были разделены. Но судя по виду, они были явно обескуражены.
Небольшая пауза потребовалась на восполнение боезапаса, а также замены комплектов брони. Двое семипалатинцев, участвующих в первом раунде и заявленных на второй, переоделись в новые бронекостюмы – активные щиты у них были полностью выбиты.
Валера, несмотря на то что половина ресурса защиты бронекостюма у него была снята, костюм менять не стал. Трибуны, судя по гулу, такое его решение встретили неоднозначно.
Мы даже запас гранат пополнять не стали. Но это не было картинным жестом – защитникам ни ЭМИ-гранаты, ни дымы не полагались по условиям. Только хлопушки «толкушек», которые мы в первом раунде не использовали.
Вторая локация, Крыша, по строению от Ме́тро заметно отличалась. Это был прямоугольный зал, по длинным сторонам которого располагались два коридора. Места появления команд находились с торцов зала, напротив.
Атакующие начинали в техническом помещении нижнего уровня; мы, как защитники, приехали на лифте с противоположной стороны, оказавшись у дверей к лестницы верхнего уровня, ведущей к конвертоплану. С ним никаких действий производить не было нужды – атакующей команде просто до него необходимо было добраться, вскрыв для этого электронный замок двери, у которой стояли сейчас мы. Замок этот, как и модуль автопилота поезда, также можно было вскрыть лишь с помощью лэптопа из ранца капитана команды.
Добраться до нужной двери, по стандарту, атакующим можно тремя способами. Первый, через центральный и простреливаемый со всех сторон зал – это был альтернативный и опасный способ. Два остальных заключались в проходе через коридоры справа и слева. Они были широкие, но не прямые, поднимаясь то вверх, то вниз, разделенные несколькими помещениями с автоматическими и неавтоматическими дверьми. Кроме этого, часть комнат обоих путей просматривалась через стекла с галереи, опоясывающей весь центральный большой зал.
Отведенные до начала матча на последнюю подготовку тридцать секунд вновь быстро промелькнули в легком мандраже ожидания, и ограждающая проход красная пелена перед нами пропала.
В отличие от первого раунда, размениваться на какие-то долгие тактические изыски мы не стали. Втроем – Валера, я и Эльвира, мы бросились вперед без малейших задержек. На базе осталась одна Наденька – заняв позицию в проходе, для страховки она взяла в прицел одно из окон на стороне прохода противоположному тому, по которому сейчас двигались мы.
Перемещение в составе тройки на этой локации во время тренировок за последние недели отрабатывалось нами не один раз. И я сейчас, с некоторыми допущениями, мог пройти этот маршрут с закрытыми глазами, даже так представляя опасность для противника.