Эльвира и Валера на кота даже не посмотрели. Оба они – как и я, уже закрылись коконом ментальной защиты, внешне при этом стараясь сохранить спокойствие. А нервничать было отчего – подобное явление демона ничем иным как предупреждением быть не могло.
Или может быть я не прав и слишком волнуюсь, а кот Татьяны Николаевны просто идиот, и делает тыгыдым по инстинктивному велению природы?
Нет, все правильно. Кот Муся может и идиот (хотя до этого замечен не был), а вот демон в его теле не дурак точно, и он животное сюда просто так бы не пустил таким образом – за краткий миг мелькнуло у меня сразу череда мыслей и догадок.
– Какая… забавная кошка, – улыбнулся Орбакас животному, обнажив ряд мелких зубов.
Кот, отвлекшись от вечернего моциона, поднял взгляд на коллежского секретаря, и вдруг испуганно зашипел. Распушив хвост, донельзя испуганный Муся попятился и спрятался под креслом, на котором сидел, развалившись, Валера. Принц, впрочем, уже сидел не расслабленно, а подобрался, выпрямляясь и держась за подлокотники.
Дариус между тем прошел через весь кабинет и уселся на гостевом стуле у стола, по левую руку от меня. Так, чтобы держать в поле зрения одновременно всех нас.
– Вы не обо мне случаем беседу вели? – улыбнулся коллежский секретарь. И посмотрел мне в глаза, после чего сразу стал понятен испуг кота.
На меня уставился очень неприятный и нечеловеческий взгляд: белки глаз Дариуса были полностью черными, и на фоне чернильного мрака светлым пятном выделялась серая радужка, которую пересекал красный вертикальный зрачок.
Черты лица коллежского секретаря также неуловимо изменились, и сейчас он ничем не напоминал рассеянного и постоянно взволнованного чиновника. Да он и не был им – прислушавшись к себе, я понял, что ауры коллежского секретаря совершенно не ощущаю; более того, при попытки считать фон незнакомца мне по коже мазнуло сухой холодностью, словно от касания змеи.
Сохранить внешнюю невозмутимость у меня не получилось, и я едва не отшатнулся. Вздрогнув, отреагировав на пугающий взгляд и неприятную ауру незнакомца, я выпрямил спину и приготовился вскочить в любой момент, чтобы…
«А где вообще Ира? Как она его суда пустила?»
– Нет, мы говорили не о вас, – в этот момент негромко произнесла Эльвира. – Мы обсуждали Дариуса Орбакаса, коллежского секретаря.
Тот человек, или даже существо, которое до этого момента скрывалось под личиной чиновника, повернулся к Эльвире. Я, пользуясь этим моментом, бросил короткий взгляд на свою левую руку.
Тонкая змейка кольца по-прежнему обвивала мой мизинец. Вот только рубиновые камешки глаз больше не светились активным сиянием биения сердца телохранительницы-индианки. Но огонек сохранялся; Ира не была мертва, и я сейчас не чувствовал ее так, как не чувствовал Анастасию, находясь в Нижнем мире. Наша связь не оборвалась, а словно забилась ватной глухой пеленой. Словно индианку просто выключили из этого мира, погрузив в кому или летаргический сон.
– Не волнуйтесь, ваша телохранительница жива, – вдруг обернулся ко мне тот, кто скрывался под личиной коллежского секретаря.
Я только зло дернул верхней губой – он специально это сделал, отвернувшись и якобы потеряв ко мне интерес. И специально показал мне сейчас, что читает наши эмоции как открытую книгу.
– Но знаете, Артур, – вновь с едва заметной улыбкой произнес незнакомец, – весьма опрометчиво так смело носить свидетельство о чужой клятве верности, принесенной на крови. Вы ведь, надеюсь, знаете, что за использование Магии Крови предусмотрена безальтернативная смертная казнь?
Вопрос я оставил без ответа. Просто неподвижно сидел и смотрел в пугающие черно-серые глаза с вертикальными зрачками. Это не было взглядом Тьмы, когда глаза наполняет чернотой мрака; не было это и демоническим взглядом, которые демонстрировал нам фон Колер в моменты своей трансформации.
Передо мной сейчас сидела самая настоящая Темная сторона – абсолютная Тьма, обретшая разум – так бы я охарактеризовал этот взгляд. И меня это, если честно, пугало. Именно пугало – особенно учитывая то, что совсем недавно я без лишних раздумий раз за разом спокойно шагал в пропасть.
«Спящий» – вдруг раздался у меня в голове голос Эльвиры. Судя по всему, царевна догадалась об истинной природе незнакомца.
Перед нами сейчас точно не Дариус Орбакас; и царевна скорее всего права, в теле коллежского секретаря действительно скрывался Спящий. О них нам рассказывал фон Колер на одной из лекций. Только он упоминал об этих существах вскользь, как о чем-то, относящимся к городским легендам. Именно существах – язык не поворачивается назвать Спящего человеком, пусть и основой его послужила человеческая душа.
При инициации источника каждый одаренный создавал и сдавал на хранение свой филактерий. И ходили неподтвержденные слухи, что одаренные – по примеру одержимых, могут создать слепок собственной души, отвязавшись от физического тела, но привязавшись к филактерию. И для этого нужно совершить добровольное самоубийство.
Если одержимые могут гибнуть в физическом плане, воскрешая тело слепком души, то Спящие могут умирать и в плане астральном, возрождаясь благодаря своему филактерию. А зовут таких существ Спящими потому, что отвязавшись от физического тела, имея как якорь филактерий, они могут занимать места в физических оболочках других людей так, что те об этом даже и не подозревают…
Так, стоп.
Занимать чужие тела? А зачем мы вместе с фон Колером отправились в Нижний мир? Правильно, затем что фон Колер сделал небольшой гешефт, продав наши души лорду демонического пламени, в процессе еще выполняя задачу освободить наши тела от обитающих там душ. Убил двух зайцев, так сказать. Вернее, попробовал, но неудачно. И не тот ли сейчас перед нами, кто во имя и во славу Бога, Царя и Отечества должен был занять тело кого-либо из нас? – мелькнула у меня о-очень неприятная догадка.
– Ну-с, помолчали и хватит, – между тем прошелестел Спящий, улыбнувшись белыми, бескровными губами. – Рассказывайте, – добавило это существо с некоторым небрежением, от которого у меня, не скрою, серьезно припекло.
После слов нежданного гостя, кроме поднимающийся внутри холодной ярости, появилось и облегчение. Спящий пришел говорить – а это дает надежду, что это все же наш навигатор. Но раздражение от пренебрежения незнакомца все же превалировало над остальными эмоциями. Я давным-давно отвык, чтобы так со мной разговаривали. И, судя по эху эмоций Валеры и Эльвиры, отвык не только я.
То время, когда профессор фон Колер мог задавить нас авторитетом и тем более напугать, как он сделал с Валерой на первой лекции по темным искусствам, давно прошли. С нашего первого урока миновало слишком много самых разных событий – нас не раз пытались не просто убить, а лишить души. И подобным тоном разговаривать с собой никто из нас теперь не позволит. Даже если это наш возможный навигатор.
Взгляды от Спящего в теле коллежского секретаря мы отвели одновременно. Эльвира принялась рассматривать свой идеальный маникюр (ее ногти были уже огненно-красные), Валера погрузился в процесс чаепития, громко отхлебнув из кружки, а я вдруг вспомнил, что у меня много дел и открыл управленческое меню.
Несколько секунд в кабинете стояла почти полная тишина, нарушаемая лишь звуками лижущего шерсть пришедшего в себя кота. Несколько десятков секунд спустя в кабинете стояла уже почти полная тишина, потому что кот умываться перестал. Вдруг на этом фоне оглушительно громко Валера звучно отхлебнул из кружки, а после допил ее содержимое одним глотком.
– Валер, как чай? – поинтересовался я у принца.
– Знаешь… не в обиду, но так себе, так себе, – поджал губы Валера. – Третий сорт конечно не брак, но…
– Так это тот самый пуэр, который ты мне подарил как образец недавно.
– Разве? Слушай, не может быть – намыль гриву прислуге, это точно не…
Валеру прервало демонстративное покашливание.
– Вы идете по узкому краю, – произнес Спящий в теле Дариуса.
Вот это совсем хорошо. Предупреждает, а значит точно именно разговаривать пришел. А если пришел разговаривать, значит можно и поговорить.
– По тонкому льду, – не удержался и поправил я. И чуть погодя пояснил, глядя в черно-серые глаза с вертикальными зрачками: – Для вящего эффекта нужно было сказать «вы идете по очень-но тонкому льду, мои друзья Педигрипал. И когда он треснет, под ним вас буду ждать я». Ну, в смысле вы, – сделал я неопределенное движение рукой. – В смысле, если бы вы на серьезных щщах сейчас именно так сказали, выглядело бы более внушительно… А так, ну что это?! Фы хотите по уфкому кваю, – чуть карикатурно кривляясь с намеком на шепелявные возмущения старой бабки добавил я. – Ну кто так делает?
Валера закашлялся, не сильно даже скрывая нервный смех, Эльвира просто закрыла лицо рукой, изобразив фейспалм – сохраняя, впрочем, при этом предельную собранность. Спящий же в теле Дариуса оказался… можно сказать, весьма удивлен и даже обескуражен моей отповедью. Но больше всех – и больше Валеры, и Эльвиры, и даже Спящего, собственным выступлением оказался удивлен я сам.
Нежданно вырвавшийся эмоциональная спич оказался неожиданным и для меня. Я ведь намеревался сказать совершенно другое, и с гораздо более вежливым и мягким намеком на то, что беседу стоит перевести в конструктивное русло.
И вдруг с кристальной ясностью понял, что волну холодной ярости подняло во мне наследство убитого лорда-повелителя демонического пламени. Взгляд черно-серых глаз с красными вертикальными значками был убитому мной демону (судя по эху воспоминаний) хорошо знаком. Как и почему не знаю – но именно черно-серые глаза Спящего, с красными вертикальными зрачками, стали катализатором той самой всепоглощающей, причем исподтишка, холодной ярости, неотвратимо во мне поднимающейся.
– Мы проверку прошли? – перехватив контроль над собственными эмоциями, поинтересовался я, еще раз поставив в тупик незваного гостя. И сознательно давая ему сохранить хорошую мину при плохой игре.