Наденька, миниатюрная по сравнению со своей внушительной винтовкой, уже сидела в кресле полностью экипированная. Винтовку – выше своего роста, она держала между ног, уперев прикладом в пол. По-моему, даже обнимала ее бессознательно, что помогало ей сохранить спокойствие. И перед перспективой участия в бою одной против пятерых, и отчасти спокойствие реакции на наше запоздалое появление. Ну, пару раз дернувшееся веко не в счет, я считаю.
Модест и Илья также были здесь, в раздевалке, и в отличие от Наденьки позволили себе чуть больше эмоций. Не обращая на них внимания, словно и не отсутствовали почти двое суток, мы быстро принялись облачаться в бронекостюмы, доставая из транспортировочных элементы доспехов.
Пока экипировались, я краем глаза наблюдал за Наденькой. И зная ясноглазую девушку – ее ответственность и даже перфекционизм, предположил, что она страшилась даже не выхода одной против пятерых. Ее явно больше пугала перспектива оказаться тем самым человеком, который проиграет раунд и матч.
– Каков наш план, капитан? – поинтересовался Валера, который облачился в бронекостюм раньше всех. Эльвира ничего не ответила – боролась с одним из наплечников, который все никак не желал заходить в пазы.
– Тебе для эпатажа или для самообороны? – с напряжением наконец произнесла она, пытаясь извернуться так, чтобы подошедшему с помощью Модесту было удобнее справиться с кривым наплечником, не снимая и не отделяя ракушку кирасы у нее со спины.
– Нас меньше, значит для самообороны, – после некоторого раздумья сообщил Валера.
– Лучший прием в самообороне какой? Правильно, бег, – уже напряженно пропыхтела Эльвира, выгибаясь еще больше. Но безуспешно – непослушный наплечник никак вставать в положенное место не хотел.
Шутка была не очень смешная, но Валера тем не менее громко засмеялся – сказывалось легкость от только что скинутого с плеч напряжения последних дней. Все-таки все у нас получилось, и везде мы успели. Отсмеявшись и покачав головой, принц подошел к царевне и попросив Модеста подвинуться за две секунды справился с наплечником.
– Так план-то какой? – вновь спросил он.
– План отличный, – ожгла его взглядом Эльвира, потянувшись за оружием.
Царевна явно злилась и на наплечник, и на принца, который ее отвлек – потому что хорошо чувствовалось, что наш капитан обдумывает именно предстоящие действий. Остаточным после недавнего ритуала чувствовалось, а Валера зачем-то ее отвлек. Причем специально.
– Валер, ты такой душный, – усмехнулся я. И, не дав ему ничего сказать, продолжил: – Педант Аркадий во время пожара так внимательно изучал план эвакуации, что с ним случилась жгучая неприятность. Слышал такую историю?
– Артур, ты такой нудный, и шутки у тебя уже не острые. Ты вообще место битвы видел? – поинтересовался Валера, надевая шлем и двигаясь к камере нанесения камуфляжа.
Когда он установил винтовку в пазы держателя, я сам надел шлем и не опуская забрало активировал визор. Выбранную для раунда локацию действительно не смотрел, забыл как-то – не очень усердно укорил я сам себя, выводя на возникшей через окуляр визора дополненной реальности перед карту локации. «Берег Ридли» – ледяная пустошь, и корпуса заброшенной ледяной станции.
Ну… что ж, отлично – впервые за три матча появился повод использовать зимний камуфляж бронекостюма. Под звуки предупреждающих о времени готовности сигналов я прошел в камеру настройки, соседнюю с той, где скрылся Валера, и оставив оружие в специальном держателе, встал в капсулу. Вжав кнопку одного из вариантов возможного выбора, и пока механические держатели пульверизаторов меняли мою раскраску, последовательно поднял руки, широко расставил на ширине плеч, а после опустил.
Заходил в камеру я в черной броне, с серо-белой угловатой рисовкой на плечах в виде морды волка, вышел в броне белой, с черной волчьей мордой. С небольшой задержкой в камеры камуфляжа зашли Валера и Эльвира, также выйдя внешне другими. Перекрасилось и оружие – теперь белый арктический волк на моей винтовке стал черно-серым, а ствольная коробка белой.
Магазины к винтовке только так и остались черными – заранее я их не подготовил, по известным причинам. И теперь боеприпасы можно было забрать только в шлюзе перед выходом на арену. Впрочем, подобные мелочи заметил только я. Надежда просто тихо радовалась тому, что оказалась не одна, а Валера с Эльвирой продолжали разговор ни о чем, больше напоминающий иносказательную пикировку.
Дело было в том, что сразу после того, как отсекая от себя крики заживо сгорающего Горбунова, мы захлопнули двери машины, Валера задал мне очень интересный вопрос. На который я не сразу нашел ответ.
А именно – почему мы не принесли литератора в жертву, черпая силы из его смерти. Почему мы не убили его на месте преступления, было и так понятно – база отдыха, созданная как огромный жертвенный камень, маяком для грядущего открытия врат, неподходящее место для лишения кого-либо жизни. И поэтому никто не задал вопросов о том, почему и зачем мы Горбунова оттуда вывозим.
Был, кстати во всем произошедшем показательный момент, весьма меня порадовавший. Барбара Завадская, в понимании Эльвиры и Валеры, была моим человеком. И поэтому истязавший ее литератор, по их же мнению, был в первую очередь моим клиентом – и поэтому никто не задал мне ни одного вопроса, когда я сжигал его в поле. Не ставя под сомнение мои действия, и не внося разброд в ход операции. Но вот когда мы оказались в относительной безопасности, время пришло. Правда, сразу отвечать на поставленные вопросы я не стал.
Устал.
Действительно устал – как будто из меня стержень вытянули, оставив лишь гуттаперчевую оболочку. В незаполненные активными действиями минуты на меня наваливалась странная слабость, а в голове, от слишком сильного психоэмоционального напряжения, буквально гудело.
Вчера я отговорился общими фразами, но пообещал все рассказать и ответить на вопросы потом. Причем обещал по-честному – я чувствовал, что истинный мотив моего порыва столь быстрой казни где-то рядом, только руку протяни.
По итогу вчерашний день и минувшую ночь я действовал и думал в некоем плавающем состоянии, находясь в глубокой задумчивости и будучи словно не совсем здесь. Валера и Эльвира же, пользуясь все еще сохраняющимся усилением связи на крови, продолжали с помощью мыслеречи обсуждать детали проведенной операции.
В вопросе с возможным жертвоприношением Горбунова царевна неожиданно заняла роль моего адвоката, но чувствовалась – мотивы моего поступка по его быстрой казни она тоже не совсем понимает. Тем более, что полученная в ходе нашего совместного ритуала кровавого союза сила и у меня, и у Валеры уже закончилась.
Закончилась, потому что до этого момента смогла серьезно выручить – меня спасла от пленения, когда получилось сбежать в другой мир от группы захвата ФСБ, а Эльвиру Валера с помощью полученного во время жертвоприношения запаса спас от смерти после убийства царевной Спящего. Вернее, Валера спас ее от необходимости воскрешения и поиска кандидата под новый слепок души.
И даже сегодня утром созданная недавним ритуалом кровосмешения усиление нашей ментальной связи еще не закончилось. Да, яркость восприятия уже постепенно затухала, и исчезло трехпотоковое восприятие мира, зато мыслеречь все еще давалась очень легко. И оттого я даже сейчас прекрасно слышал разговоры Эльвиры и Валеры, все еще обсуждающих возможный план действий. Раздраженная Эльвира включила режим «я капитан команды», а веселый Валера пытался вывести ее из себя, уточняя детали.
Пикировку их слышал, но внимания на обсуждение не обращал. Глянул только на тактический экран, посмотрев метки позиций и планируемых действий. Эльвира, кстати, не соврала – выбранный ею план на раунд в первую очередь предусматривал быстрый бег.
В случае с коридорными площадками лифт обычно опускал нас вниз, сейчас же происходило наоборот – выйдя из раздевалки, мы поднялись наверх, оказавшись в трюме выброшенного на берег ржавеющего буксира.
Едва раздался щелчок, и лифт остановился, как на экране таймера побежали цифры уходящего времени. На подготовку отводилось тридцать секунд, которые были заполнены быстрыми и скупыми движениями – щелкали опускаемые забрала шлемов, с сытым металлическим звуком входили магазины в оружие, гудел в ушах зуммер настройки тактической сети, отсекая нас от внешнего мира.
Пронзительный корабельный ревун, по традиции знаменующий начало финального раунда, активными наушниками был приглушен. И это меня порадовало – никогда не любил громких звуков, даже ожидаемых.
Перехватив винтовку, я – едва исчезла преграждающая красная завеса, рванулся вперед. Как и все остальные. Только вот если Эльвира и Надежда разбежались по сторонам, покинув через пробоину в борту буксир и занимая позиции на высотах, то мы с Валерой ринулись вперед практически по прямой.
Интуитивно, даже без подсказки метки в визоре ощущал рядом его присутствие – принц забрал правее, заскакивая по ледяной стене сплющенных глыб. Перескочив через частокол высоких ледяных торосов, мы прямо по чистому полю устремились вперед, к занесенному снегом зданию. Ради скорости задействовали энергоресурс брони, прибегнув к помощи экзоскелета, чтобы не поднимать высоко и неуклюже ноги, преодолевая глубокий снег. Так что я сейчас не прыгал по сугробам, а рассекал их даже не замечая – как не замечает ледокол Ямал слой льда толщиной меньше метра.
Подставились, не без этого – но расчет был на то, что подобной наглости от нас не ожидают. Вернее, может и ожидают, но не сразу вся команда противника собралась в местах прострелов через локацию. Те же, кто откроет по нам огонь, обозначат позиции и в свою очередь окажутся на прицеле Эльвиры и, самое главное, вооруженной снайперской винтовкой Надежды.
Еще расчет был на то, что один из нас до заброшенного главного корпуса здания полярной станции наверняка добежит, занимая выгодную позицию. И уже оттуда можно будет прикрывать своих партнеров по команде, а также держать под контролем возможные пути перемещения соперника в течении часа – до того момента, как запретная зона не сузится до размеров небольшого пятачка в центре локации.