Да как же вы достали, уроды…
Он снес меня в лучших традициях реслинга, а когда упали, то эта сволочь уселась сверху и принялась колотить меня своими кулачищами. Благо, я был в шлеме, и удары по большей части приходились на него — противник в горячке боя даже не догадался стянуть его с меня.
Я уперся ногами в землю и толкнул тело вверх. Не ожидавший подобного финта Стеки (который явно рассчитывал, что я буду либо отбиваться, либо просто защищаться от ударов) улетел через меня мордой в снег.
Мы одновременно вскочили на ноги и замерли, глядя друг на друга. Ни у кого из нас в руках не было оружия. Стеки не выдержал первым и рванул туда, где лежал его топор. Я же не побежал за своим оружием, а рванул следом за ним.
Стеки уже добежал до своего топора, собирался нагнуться за ним, чтобы поднять. Но я рванул вперед, прыгнул, выставив вперед ноги. И вмазал ими в спину уже начавшего нагибаться Стеки.
Он нелепо взмахнул руками, пробежал пару метров в такой нелепой, согнутой позе, а затем рухнул в снег, проехавшись по нему всей свой тушей.
Я же схватил его топор и вскочил на ноги.
Черт, а топорик-то только выглядит маленьким — весит не мало…
Стеки попытался подняться — видно, такое падение не прошло для него даром. Он развернулся и увидел занесенный для удара топор. Он вскинул было руки, то ли пытаясь перехватить оружие, то ли просто защищаясь.
В любом случае, ему это не удалось — я обрушил тяжелый топор ему на голову. Но лезвие топора соскользнуло со шлема, ударило в плечо и начисто отрубило Стеки левую руку.
Противник удивленно уставился на страшную рану, на руку, лежащую в снегу, и растапливающую его свежей кровью, вытекающей из обрубка. В следующую секунду я снова размахнулся и в этот раз ударил по горизонтали, пытаясь снести голову противнику.
Силы мне как всегда не хватило: голову я почти отрубил, но не до конца — она свисала на грудь, держалась на жалком куске кожи. Тело Стеки все еще стояло, когда я пнул его ногой. И оно тут же рухнуло, из обрубка шеи хлестала кровь, ноги и руки мелко подрагивали.
Кажется, все…
— Стеки! Не-е-ет! — истошно заорал кто-то за моей спиной.
Крик резко прервался.
Я повернулся и увидел лежащего Ваги, в глазнице которого торчал скрамасакс. Над уже мертвым Ваги сидел Олаф. Все же он нашел в себе силы доползти до врага и убить его.
Живых врагов больше не осталось, и я буквально вынырнул из боевого транса. Тут же навалилась тяжесть и усталость, я еле удержался на ногах. Пожалуй, это был самый трудный бой, в котором мне до сегодня приходилось участвовать…
Я побрел на негнущихся ногах к Олафу, откинувшемуся на спину, лежащему в снегу, широко раскинув руки. Молодец: выжил, и даже убил врага, так сказать, честно завершил свой хольмганг.
Я шел, наслаждаясь холодным ветром и мелкими снежинками, летящими мне в лицо. Глаза застилала пелена, их пекло, жгло. Я попытался утереть лицо рукавом, но стало только хуже — на губах я почувствовал вкус крови, да и рукав изгваздал. Я остановился, зачерпнул немного снега и обтер им лицо. Застывшая кровь разбавилась с тающим снегом. Но, зачерпнув снег еще пару раз, мне вроде удалось очистить и лицо, и руки.
Я продолжил путь к телам Ваги и Олафа, бездвижно лежавшим на земле, и, наконец, добрел до них. Ваги лежал без всякого движения, из левого его глаза так и торчал скрамасакс Олафа. А вот грудь Олафа вздымалась и опускалась — жив еще. Хорошо, значит, должен выжить.
Я подошел к соратнику, рухнул возле него на колени.
— Ты…нарушил священные правила… — прошептал Олаф. — Ты не должен был вмешиваться в…поединок.
— Не будь дураком, — ответил я, — как только они убили бы одного из нас — тут же навалились бы на второго. Причем вдвоем. Ты же не думаешь, что Стеки или Ваги стояли бы в сторонке, пока один из них бьется?
— Это не важно, — вновь просипел Олаф, — ты поступил неправильно, недостойно…
— Я нарушил правила, я и бился сразу с двумя, — пожал плечами я. — Это вполне справедливо. Они бы сделали так же. И если ты не слышал — сами в этом признались.
— Я не… — Олаф закашлялся. — Они ‒ это они…а мы…
— Прекрати, — перебил я его, — они выбрали тебя потому, что были уверены, что Ваги с тобой справится. Ты не мог победить никак — даже если бы убил Ваги, а Стеки справился бы со мной, Стеки убил бы и тебя, он не выпустил бы тебя с острова. Соблюдать порядки собирался здесь только ты. К слову, согласись ты, чтобы вместо тебя пошел Нуки — наши братцы тут же придумали бы отговорку, почему биться они не будут. И плевать им на честь, правила и прочее.
— Но мы ‒ не они, — попытался возразить Олаф.
— Не они, — согласился я, — мы бились с бесчестными животными, а не с людьми. Так зачем соблюдать с ними правила? Ты же, когда забиваешь свинью или барана, не вызываешь их на хольмганг?
Олаф улыбнулся и попытался засмеяться, но тут же закашлялся.
— Давай, вставай, — я поднялся с земли, схватил Олафа за руку, потянул его вверх.
С горем пополам он смог опереться на ноги. Мы побрели к берегу, туда, где стояла лодка, на которой мы прибыли.
Минут за пять (хотя расстояние там было метров тридцать, не больше), мы добрели до берега, и я помог Олафу сесть в лодку.
— Я заберу наше оружие, — сказал я.
Идти одному оказалось намного проще — силы начали возвращаться ко мне, несмотря на то, что этот бой неимоверно меня измотал.
Я нашел и поднял свои топоры, забрал топоры Стеки и Ваги. Поднял и меч Олафа. Затем выдернул из тела Ваги оба ножа — и свой, торчащий в боку Ваги, и нож Олафа из глазницы противника. А затем снова побрел к лодке. Черт, насколько же тяжелое все это оружие!
Я сгрузил все железо на дно лодки и побрел назад. Надо взять кое-что еще…
Я отрезал голову Стеки. Хотя, если говорить точно, перерезал тот жалкий кусок кожи, на котором она держалась и, подавляя подкатившее чувство тошноты, схватил голову противника за волосы.
Подойдя к лодке, я просто швырнул на дно свой «трофей» и оттолкнул лодку от берега, после чего не без труда залез сам. Я взялся за весла и погреб к берегу Одлора, где нас ждали мой клан и агдирцы.
Было неимоверно тяжело — руки тряслись, все тело было словно бы деревянным, в глазах то и дело все темнело. Но я держался из последних сил. Еще немного, и я буду рядом с друзьями — обо мне позаботятся.
— Боги нас накажут.
Если бы у меня оставались силы — я бы закатил глаза. Олаф все никак не угомонится, это уже начало раздражать, причем сильно.
— Победителей не судят, — ответил я, — лично я считаю, что все прошло честно. Если у тебя есть претензии ко мне — можешь вызвать меня на поединок.
Олаф удивленно уставился на меня.
— Так что, сразимся?
Олаф разразился смехом, снова перешедшим в кашель.
Глава 10 Тэн двух островов
— Рмор-нод! Рмор-нод! Рмор-нод!
Толпа скандировала мое имя так, будто бы я вернулся с небывалыми трофеями.
Отчасти так оно и было — на Сьерке я ступил как дренг, нод, возвращался же я уже как тэн.
Туман все еще не рассеивался, но я все же видел фигуры на берегу. По их напряженным позам было понятно, что они вглядываются в туман, пытаются разглядеть, кто возвращается, кто победил в хольмганге.
Кто-то, обладающий самым острым зрением, смог разглядеть меня первым. И его крик огласил окрестности.
— Рмор-нод! — он крикнул мое имя и национальность так, что они причудливо сплелись вместе, словно бы став именем. Что же, Р`мор, нод и дренг исчез, да здравствует Рморнод, тэн Одлора.
Крикнувший мое имя первым не успел ничего сказать, а толпа уже подхватила его крик, начав повторять.
— Рмор-нод! Рмор-нод!
Лодка уперлась в берег и я, бросив весла, поднялся в полный рост. Бой дался мне нелегко, но монотонная работа веслами, от которой, по идее, я должен был устать еще больше, произвела совершенно другой эффект. Натруженные руки болели, но я не чувствовал усталости. Быть может, радостные крики толпы прибавили мне сил или же осознание того, что я, наконец, стал тэном, устранил главных конкурентов…кто знает…
Как бы то ни было, я довольно-таки ловко спрыгнул в воду, потащил лодку на берег, про себя страшась мысли, что сейчас споткнусь через борт и полечу кубарем в воду. Но все обошлось.
Мне позволили сделать буквально пару шагов, как тут же рядом появилось несколько человек, мягко оттеснивших меня от лодки, и потащили ее сами.
Я успел ухватить голову и сейчас брел по колено в воде, рассекал ногами воду, таща свой трофей в руке. Оказавшись на суше, я бросил голову Стеки вперед, прямо под ноги Нуки, Бьергу и его спутнику-старику, толпе, стоявшей вокруг.
— И так будет с каждым, кто бросит мне вызов, — сказал я.
Толпа радостно заревела, Нуки одобрительно кивнул, а Бьерг растянул губы в эдакое подобие ехидной улыбки. Лишь старик за его плечом был одним-единственным, кто не проявил никаких эмоций. Он стоял, словно изваяние — без всякого выражения на лице.
— Помогите Олафу, — приказал я тем, кто вытаскивал лодку на берег. А сам медленно побрел вперед, толпа передо мной расступалась.
Я шел к длинному дому, стараясь, чтобы моя походка не выглядела так, будто я готов прямо здесь улечься спать. Старался идти гордо, а не тащиться, еле волоча ноги.
Судя по шуму позади меня, все жители Лейры шли сзади.
Главное — дойти до длинного дома, главное ‒ дойти…
И я все же смог. Добрел-таки сначала до длинного дома, затем прошел его огромный зал, смог взобраться по ступенькам к трону, и лишь тогда рухнул на него.
Пока я переводил дух, шедшие за мной успели выстроиться вокруг трона.
— Рад первым поприветствовать нового тэна Одлора, — сказал выступивший вперед Бьерг.
— Благодарю, надеюсь, мы станем добрыми союзниками и друзьями, — кивнув, ответил я.
— Это зависит от тебя, — с усмешкой заявил Бьерг. — Скажи мне, могу ли я рассчитывать на твою помощь, если ярл снова появится у наших берегов?