«разболелся» и умолил хана отпустить его домой. На Русь Александр ехал больным («велми не здравя») и умер в Городце на Волге. С другой стороны, если 6770 год сентябрьский (сентябрь 1261 — август 1262), то поход под Юрьев следует датировать осенью 1261 года, а это невозможно, так как тогда еще не был заключен русско-литовский союз. Последовательность событий также не дает к этому никаких оснований. Скорее всего, статья 6770 года начинается как сентябрьская, а заканчивается как мартовская — то есть охватывает события с сентября 1261 года по февраль 1263 года. В этом случае мир с Литвой действительно можно датировать концом 1261 года, а отбытие Александра Ярославича в Орду — 1263 годом.
Итак, в конце 1261 года русские полки никак не успевали под Венден. Причем вины их в этом не было — сроки были слишком сжаты. Стоит обратить внимание, что даже после этого «обмана», как говорит Миндовг в ЛРХ, литовско-русский союз не распался. Во исполнение своих обязательств Александр Ярославич осенью 1262 г. направил армию в Ливонию — под Дерпт.
Этот год был непростым для Северо-Восточной Руси. В самом начале статьи 6770 мартовского (март 1262 — февраль 1263) года Суздальская летопись сообщает:
«Избави Богъ от лютаго томленья бесурменьскаго люди Ростовьския земля, вложи ярость въ сердца крестьяномъ, не терпящее насилья поганыхъ, изволиша вечь и выгнаша из городовъ: из Ростова, изъ Владимеря, ис Суждаля, изъ Ярославля»[311].
Волнения прокатились по крупнейшим городам региона[312]. Некоторые поздние источники (Устюжская летопись XVI в.) указывают на причастность к организации волнений великого князя:
«И прииде на Устюг грамота от великого князя Александра Ярославича, что тотар побивати»[313].
Среди исследователей по этому поводу единого мнения не сложилось[314].
Думается, следует обратить внимание на указание летописи о том, что восстанию предшествовало вечевое собрание, на котором и было принято решение об изгнании монгольских сборщиков. Даже если князья не принимали участия в организации — они, должно быть, не препятствовали действиям толпы.
Все эти события укладываются в период весны 1262 г., так как в летописи за ними следует известие о смерти ростовского епископа Кирилла 21 мая и о поставлении на его место Игнатия 19 сентября[315]. Однако в этом году Александр Ярославич в Орду не поехал. Он отправился туда, как мы отметили выше, только через год — в начале 1263 г. Это указывает на то, что либо острого конфликта с монголами не состоялось, либо он был снивелирован великим князем. Возможно, изменилась система сбора монгольских даней: например, сборщиками стали выступать княжеские чиновники.
Примечательно, что Житие указывает, что причиной последней поездки Александра в Орду было вовсе не восстание или ущерб монгольской власти, а стремление избавить страну от дани «кровью» — набора русских войск для монгольской армии, ведущей военные действия на Ближнем Востоке:
«Бе же тогда нужда велика от иноплеменникъ, и гоняхут христианъ, велящее с собою воиньствовати. Князь же великыи Александръ поиде к цареви, дабы отмолити людии от беды тоя»[316].
Действительно, в начале 1260-х гг. в монгольской империи разгорелась гражданская война, которая привела золотоордынского хана Берке к вражде с иранским Хулагу. Во второй половине 1262 г. армия Хулагу пересекла р. Куру и вторглась в кавказские владения Берке. В Орде начался сбор войск для ответного удара[317]. Об этом сообщал египетский автор XIII в. Ибнвасыль:
«Когда Берке услышал, что войско Хулавуна уже вторглось в страну, он сделал воззвание к войску своему, чтобы садился на коня всякий, кому 10 лет (и более) от роду»[318].
Вполне можно допустить, что мобилизация коснулась и Руси. Эту версию, изложенную в ЖАН, принимает большинство исследователей[319]. Хотя встречаются и те, кто продолжают настаивать, что поездка в Орду была связана со стремлением упредить последствия восстания 1262 года на Северо-Востоке Руси[320]. Полагаем, что не стоит исключать обе возможности. Но последствия восстания 1262 г., вероятно, носили фискально-административный характер и никаких карательных акций не предполагали.
С другой стороны, мы располагаем известием Софийской 1-й летописи, которая развивает показания ЖАН:
«А полкомъ посланымъ бывшимъ попленити крестьяны, и бе же тогда велика нужа и от поганых, и гоняхуть люди, веляхуть со совою воиньствовати»[321].
Сообщается, что на Русь был отправлен специальный «полк» для сбора войск. И это относится именно к периоду осень-зима 1262 г. В этом случае поездка Александра в Орду была действительно необходима. А отправка войск на западную границу — более чем своевременной.
Как следует из изложения Жития, указание по организации похода под Юрьев Александр дал еще до отправки на Волгу[322]. С одной стороны, князь демонстрировал монголам свои проблемы на западных границах и невозможность выделить силы для войны в Иране. С другой, исполнял союзные обязательства с Литвой. Не стоит забывать также, что военные предприятия отвлекали население от внутренних неурядиц. Лишь недавно Суздальские земли сотрясало антиордынское восстание — накопившуюся энергию было удобно выплеснуть в Прибалтике.
В это время Орден вел ожесточенную борьбу в Курляндии и Пруссии. Серьезных сил для противостояния русским в Эстонии не было. Момент был выбрал очень удачно.
Примечательна также цель похода: ею не стал какой-либо орденский замок, как у литовцев. Сопоставимым по значению с Венденом (Цесисом) в Эстонии был Вильянди — орденская столица земли. Однако русские рати отправились не туда, а к Дерпту (Тарту, Юрьеву), который не имел орденских укреплений[323]. К 1262 г. — это крупный торговый центр со смешанным населением, среди которого были и русские[324]. Дерпт выступал важным посредником в торговых операциях как Пскова, так и Новгорода. Городские и епархиальные власти давно не вели и, судя по всему, не планировали наступательных акций на Востоке. Длительное время кафедра местного епископа вообще была вакантной. Формальным главой епархии являлся Рижский архиепископ Альберт Зуербеер, в диоцез которого входил Дерпт. Но и этот иерарх после поражения в 1253 г. не готовил анрирусских предприятий.
Как считает Е. Л. Назарова, главной причиной выбора Дерпта было богатство его посада, который и планировали разграбить интервенты[325]. Видно также, что поддержка союзной Литвы была удобным поводом для начала русского наступления в Прибалтике. Таким образом, главным организующим звеном выступил русско-литовский военный «союз королей» Миндовга и Александра, а целью принималось максимальное ослабление немцев (включая рижан и орденцев).
Можно сказать, что событиям русского похода под Дерпт (Юрьев) в 1262 г. повезло — их упоминание, порой очень подробное, сохранилось в нескольких независимых источниках. Прежде всего, о западном походе сообщает Житие Александра Невского. Отмечено, что в нем не участвовал сам князь, но был представлен своим сыном Дмитрием, которому препоручил землю и войско. Внимание к Дмитрию прослеживается по всему тексту ЖАН. Он, очевидно, был причастен к составлению памятника.
В связи с этим стоит подчеркнуть, что агиограф недвусмысленно указывал на преемственность политической линии. Последовательность изложения в ЖАН, если конспективно, такова:
1. Благоверный князь уже по рождении поражал современников своей мудростью и благочестием. Это было очевидно и представителю Запада, посетившему Новгород (ок. 1238 г.);
2. Затем «король части Римьскыя» захотел покорить Александра и Русь — Невский поход (1240 г.);
3. Потом новое нападение «пакы от Западныя страны» на Псков, и в результате Ледовое побоище (1242 г.);
4. Поход на литовцев «7 ратей» (1245 г.);
5. Поездка в Орду и получение «чести» от Батыя;
6. Гнев Батыя на Андрея — Неврюева рать;
7. Послы от папы Римского и отказ Александра;
8. Александр пошел в Орду, «дабы отмолить люди» от дани кровью;
9. И послал «на Западныя страны» сына Дмитрия с войском и ближними своими;
10. При возвращении из Орды Александр умер.
Примечательно, что в ЖАН описано только три военных предприятия, в которых принимал участие Александр: Невский поход, Ледовое побоище и поход против Литвы в 1245 г., когда он «победи 7 ратий единемъ выездомъ». Поход на емь не упомянут; меры по крещению Карелии — тоже. Даже антилитовские кампании названы вскользь и не все. Однако стоит признать, что выбраны прежде всего наступательные операции. Про оборонительные меры на Шелони (1239 г.) — ни полслова. Князь Александр Невский наглядно предстает флагманом и символом борьбы Руси со странами Запада, вероотступниками и агрессорами. Он несгибаемо стоит за православие и национальные интересы. Одновременно он выступает и защитником людей от восточной деспотии — молитвенником за землю Русскую. Дмитрий выставлен наследником его западной политики. Именно в этом ключе записано в ЖАН и известие о походе на Юрьев: