И яко съступишася, бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди»[606].
Это наиболее важная — центральная часть новгородской «Повести о Раковорской битве». Здесь мы узнаем о месте битвы и о положении войск перед ее началом. Указание «поступиша к Раковору» свидетельствует, что следующей целью интервентов был Раковор. Однако масштаб русских сил говорит о том, что, скорее всего, Раковор должен был стать промежуточным этапом перед Ревелем. На это указывает и контекст переговоров с немцами: они клялись не помогать «колыванцемъ и раковорцемъ»[607].
Место встречи немецкого воинства с русским отмечено в летописи «на рѣцѣ Кѣголѣ»[608]. С небольшими отклонениями это название воспроизводят все летописные источники: «на реци Кеголѣ», «на рѣцѣ Кѣголѣ», «на рѣку Кигору (Кигуру)», «на рецѣ Киголѣ», «к рѣцѣ Киголѣ»[609]. Как следует из текста, место расположено на пути от Восточной Виронии к Раковору: «и яко быша на реце Киголе, к Раковору идуще, и ту усретоша полкъ Немецкый стоящь»[610]. Кроме того, указано, что новгородцы после победы на первом этапе битвы гнали немцев до Раковора 7 верст: «и гониша ихъ, бьюче, и до города, въ 3 пути, на семи верстъ»[611]. Одна верста обычно принимается равной 500 саженям, но по Уложению 1649 года имелась и верста в 1000 сажений, то есть одна сажень — это, независимо от метрической системы, от 1 до 2 км. Казалось бы, указан почти точный ориентир: река Кегола в 7–14 км от Раквере.
Наиболее распространенным явилось мнение, что Кегола — это река Кунда (Kunda), на которой имеется поселок Кохала (Kohala) примерно в 13 км от Раквере[612]. Однако Кохала, при очевидном фразеологическом сходстве, во-первых, находится существенно в стороне от основной торговой магистрали, связывающей Восточную Виронию с Раквере, а во-вторых, прикрыта на правом берегу Кунды лесом, то есть подойти к нему с востока на пути к Раквере не представляется возможным. Кроме того, существует указание «Хроники Ливонии» Германа Вартберга (Hermann Wartberge; ок. 1380 г.) о том, что в 1268 г. решительное столкновение с русскими состоялось невдалеке от «церкви Махольм» (cirka ecclesiam Maholm)[613]. Махольм (нем. Maholm) — это нынешнее поселение у церкви св. Николая Виронского — Виру-Нигула (эст. Viru-Nigula) — центр кихельконда Маху (Maum), отмеченного в «Датской поземельной книге» (Liber census Daniae; 40-е гг. XIII в.)[614].
Рядом с Виру-Нигула сохранились руины капеллы св. Марии, которую, как зафиксировал Э. Пабст, старожилы именовали «Капелла Марии Военной» (эст. Sôja-Maarja Kabel; нем. Södda-Maria Capelle)[615]. Впервые в письменных источниках капелла упоминается в 1657 г. в Хронике церкви Виру-Нигула, созданной местным пастором М. Шольбахом (М. Scholbach). Хроникер подчеркивал древность и загадочность возникновения часовни, особенно отмечая, что народная традиция связывает с ней некие языческие верования и ритуалы, исполнявшиеся еще в XVII в. (излечение от бесплодия, улучшение здоровья и проч.). В новое время интерес к постройке возродил опять же местный пастор, на этот раз — Г. Хассельблатт (G. Hasselblatt), который напечатал в 1856 г. в местном журнале «Das Inland» краткий очерк по истории храмовых построек Виру-Нигула. В этой статье, основной объем которой был посвящен приходскому храму св. Николая, автором впервые была предпринята попытка датировать возведение капеллы, сопоставив ее с событиями русско-немецкого военного противостояния в Прибалтике в XIII в. Без какой-либо емкой аргументации пастор отнес ее к 1223–1224 гг. [616] Ответом на краткую работу Хассельблатта стала целая серия статей видного прибалтийского исследователя Э. Пабста (E. Pabst), публиковавшихся в «Beiträge zur Kunde Ehst-, Liv- und Kurlands» на протяжении четырех лет (1869–1872 гг.). В панорамном обследовании историк аккумулировал материалы почти всех доступных источников о владетелях и строениях Виру-Нигула. В приложении к последней из статей было напечатано и самое раннее изображение руин капеллы св. Марии — гравюра 1828 года К. Унгерн фон Штернберга (C. Ungern von Sternberg)[617]. Пабст однозначно высказался за связь капеллы св. Марии с местом событий 18 февраля 1268 года[618].
В 1933 г. при публикации комментариев к эстонским страницам «Датской поземельной книги» примирить данные источников попытался выдающийся прибалтийский историк П. Йохансен. Он нашел возможность сопоставить данные русской летописи и показания Вартберга. Действительно, кроме Кохалы в Виронии обнаруживаются и другие топонимы, которые можно признать родственными русскому «Кегола». Так, в приходе Маху упоминается крупный землевладелец Альберн де Кокель (Albern de Kokœl), которому принадлежало 89 гакенов земли. По объему владений он был вторым, после датского короля, в этом кихельконде. Королю здесь принадлежало 105 гакенов, а Дитриху фон Кивель — только 25. Альберн владел деревнями:
— Унокс (Unox; совр. Унуксе (Unukse); 9 гакенов),
— Кокель (Kokœl; совр. Койла (Koila); 40 гакенов),
— Васкэтэ (Waskœthœ; Васта (Vasta); 8 гакенов),
— Акедоле (Akedolœ; совр. Виру-Нигула (Viru-Nigula; нем. Maholm); 6 гакенов),
— Квале (Kwalœ; совр. Кохала (Kohala); 26 гакенов)[619].
Фактически речь идет о монолитном участке плодородных земель в среднем течении реки Пада (Pada): деревни Васта, Унуксе, Койла и Акедоле расположены почти рядом. Выпадает только Кохала (Kwalde), которая находится в 10 км западнее на реке Кунда. С юга к владениям Альберна Кокеля примыкают королевские земли: имение Варадас (Waradas; совр. Варуди (Varudi); 45 гакенов) южнее Кохала и Падагас (Padagas; совр. Пада (Pada); 40 гакенов) южнее Акедоле (также на реке Пада)[620].
Современные названия рек в Эстонии не всегда сопоставимы со средневековыми, на что накладывается и чередование топонимов на трех языках (эстонский, немецкий, датский). Нередко, как отмечал А. Селарт, название реки совпадало с названием деревни и менялось по течению.
По весьма вероятному предположению Х. Моора и Х. Лиги Альберн де Кокель принадлежал к местному эстонскому нобилитету, был немногим из эстонских племенных нобилей, кто смог сохранить свои земельные права и при немцах[621]. Во владениях Альберна располагался древний племенной центр — столица кихельконда — поселок Махольм (Akedolœ, совр. Виру-Нигула)[622]. Рядом в Койле находилось древнее эстонское городище I тыс. н. э. [623], что свидетельствует о давней преемственности властного центра. Именно в Виру-Нигула был построен первый каменный храм в Виронии. Раньше считалось, что это была церковь св. Николая, сохранившаяся до наших дней в формах XIV в. [624] Но недавние раскопки (1988–1990 гг.) показали, что капелла св. Марии существенно древнее ее: внутри капеллы обнаружено захоронение, частично перекрывающее фундамент, с инвентарем XIII в. [625] Собственно, на то, что капелла св. Марии построена не позднее второй половины XIII в., указывал еще выдающийся знаток средневековой архитектуры В. Раам[626]. Он считал капеллу св. Марии древнейшей постройкой Виронии[627]. О значении этого места должно говорить и то, что когда потомки Альберна утратили власть над этими землями, новый их владелец Гельмольд фон Лоде (Helmold von Lode) пытался приобрести для Койлы (Cokgele) в 1296 г. любекское городское право, говоря про поселение «opidum et civitas»[628]. Можно предположить, что река Пада в нижнем течении в XIII в. имела название, близкое к фамильному Kokœl-Koila-Кегола, а впоследствии стала именоваться по королевскому имению Пада. Источники с XIII по XVI в., собранные Йохансеном, фиксируют следующие модификации одного названия: Kokel, Cokgele, Coggele, Kogghel, Kogelle, Koggel, Koigel, Koygell, Koihel, Koyel, Coyll, Koel, Koil, Koila[629]. Поселение же Квале (Kwalœ), возможно, имело похожую последовательность преобразований под влиянием патронимического Kokœl в совр. Кохала (Kohala)[630].
Скорее всего, именно к реке Койла (Пада) в районе Махольма (Виру-Нигула) подошли русские войска в 1268 г. Эту точку зрения, предельно емко обоснованную Пабстом и Йохансеном, разделяют ведущие специалисты по истории этого периода[631]. Даже странно, что версия про Кохала до сих пор существует в литературе[632]