. Епископ Фридрих Хасельдорф, став Дерптским епископом в 1268 г., вскоре перестал использовать титул епископа Карельского[782]. Фактически можно говорить, что соглашение 1268/1269 г. оформило и утвердило границу по Нарве — естественный рубеж, оформивший рамки немецкой крестоносной экспансии и русской колонизации в Восточной Прибалтике. С новыми попытками сдвинуть этот ориентир в одну из сторон мы сможем встретиться и в позднейшие времена, но случится это только в следующем столетии и будет уже вопросом не колонизационного освоения, а межгосударственного конфликта.
Кроме этого, стоит заметить, что сам оборот «Норовы всеи отступаемся» в буквальном смысле все же указывает не только на отношения с карельскими племенами, но имеет отношение к неким нормам и правилам режима судоходства по Нарве. Эта река выступала важной артерией, связывающей Чудское озеро с морем, то есть была принципиальным водным маршрутом как для Дерпта (Тарту), так и для Пскова[783]. Надо полагать, русско-немецкие соглашения зимы 1268/69 г. обеспечивали и эту сторону вопроса.
Таким образом, события русско-ливонского конфликта 1267–1269 гг. представляют следующую последовательность:
— первый Раковорский поход — осень 1267 г. — неудачная осада;
— переговоры с Ригой, Вильянди и Дерптом — зима 1267/68 гг. — договор, по которому рижский архиепископ, Орден и Рига отказывались поддерживать датчан Северной Эстонии, в случае если они подвергнутся нападению русских;
— второй Раковорский поход — с 23 января по конец февраля 1268 г. — грандиозная и кровопролитная Раковорская битва, победителя в которой не было;
— немецкое нападение на псковские границы и битва на Мироповне 23 апреля 1268 г.;
— осада орденским войском Пскова — 3–13 июня 1268 г.;
— мирное соглашение, точнее перемирие, которое заключили под стенами Пскова ливонский магистр Отто фон Лютерберг и новгородский наместник князь Юрий Андреевич;
— лето — осень 1268 г. — торговая блокада Новгорода немцами;
— зима 1268/69 г. — подготовка нового похода в Северную Эстонию с участием суздальских полков и монгольских войск;
— февраль-март 1269 г. — переговоры и мирный договор, по которому немцы «отступались Норовы».
— 1 апреля 1269 г. — послы из Новгорода вернулись в Ригу, и ливонский магистр ратифицировал их договоренности с русскими.
В результате двух русских походов под Раковор и двух немецких походов под Псков победитель в войне так и не был выявлен. Стороны оказались сопоставимы по силам. Ожесточенная Раковорская битва отрезвила самые горячие головы в Новгороде.
После военных баталий началась примечательная по своей интенсивности дипломатическая борьба. Ничего подобного в русской истории прежде не было так подробно зафиксировано источниками. С одной стороны, немцы вводят торговую блокаду. С другой, великий князь подключает к делам в Прибалтике монголов. И только трезвость новгородцев не привела к новому кровопролитию, исход которого трудно было предрешить. Монгольское участие могло привести к беспрецедентному по масштабам вторжению и действительному разорению Прибалтики.
Но стороны смогли договориться. По русской летописи дело предстает победой русских — мир заключен «на всей воле» новгородцев. Однако из письма магистра в Любек 1 апреля 1269 г. мы можем извлечь серию изысканных благодарностей немецким послам, которые исполнили дело выше всяких похвал. Надо полагать, мир все же являлся результатом компромисса. К сожалению, сохранившиеся документы не позволяют вскрыть его существо.
От XIII в. сохранилось несколько договоров Новгорода с немецкими городами. Прежде всего, это пергаментная грамота из Рижского городского архива, на которой воспроизведены два новгородских соглашения:
1) договор, заключенный с немецкими городами и Готландом от имени князя Ярослава Владимировича, посадника Мирошки и тысяцкого Якова — датируется 1191/1192 гг. [784]
2) договор, заключенный немецкими городами от имени князя Александра Ярославича Невского, его сына Дмитрия, посадника Михаила и тысяцкого Жирослава — составлен в период 1257–1263 гг., когда все лица, подписавшие договор, располагали властью в Новгороде, но ратифицирован был в начале 1264 г. князем Ярославом Ярославичем, который подвесил к нему свою печать[785].
Эти договоры были записаны на одном листе пергамента в период заключения второго договора[786]. Есть основания предполагать, что переговоры по заключению этого договора совпадали с периодом урегулирования отношений с немцами и Ливонией после осады Дерпта осенью 1262 г. [787]
Также в Любекском городском архиве сохранилось два документа, написанных на разных языках, но похожих по содержанию:
1) написанный на немецком договор, заключенный от имени князя Ярослава Ярославича, посадника Павши и тысяцкого Ратибора с «немецким послом Генриком Вулленпунде из Любека, с Лудольфом Добриссике и Яковом Куринге, готами (Henrike W[u]llenpunde van Lubeke, mit Ludolve Dobriciken unde Jacobe Curinge)»[788]. Имена немецких послов совпадают с теми, что упоминает и магистр Отто в послании от 1 апреля 1269 г.: Henricus Wullenpunt et Ludolfus et Iacobus[789]. Очевидно, этот договор непосредственно связан с переговорами зимы 1268/69 г. [790].
2) написанный на латинском договор, у которого нет вступительной части с перечислением имен подписантов, но который в подборе статей напоминает вышеуказанный документ[791].
Эти акты не полностью совпадают по своему тексту, но, очевидно, имеют в своей основе один источник или один переговорный процесс. Уже ранние обследователи грамот считали, что первая — это собственно договор, заключенный немецкими послами с Новгородом зимой 1268/69 г., а латинский текст — это его проект[792]. Вопрос о том, было ли действительно подписано одно из этих соглашений после переговоров 1268–1269 гг., широко обсуждался в исторической науке на рубеже XIX–XX вв. Большинство сходилось на том, что договор был подписан, и им является русский проект, сохранившийся в нижненемецком переводе[793]. Однако современные исследователи, за редким исключением, предпочитают называть оба сохранившихся акта проектами (проект русской стороны на немецком и проект немецкой стороны на латинском), а результативность переговоров 1268/1269 г. ставить под сомнение[794].
Дело в том, что грамота, содержащая договоры 1191/1192 г. и 1263/1264 г., сохранила подвешенные к ней печати и, очевидно, являлась действенным документом. К актам 1268/1269 г. никаких печатей привешено не было. Кроме того, оба документа 1268/1269 г. не обнаруживают ничего общего с описанными выше мирными договоренностями: они нигде не упоминают Нарвы и ничего не говорят об отказе от проповеди у местных племен. Перед нами исключительно торговые — подробные, конкретные — скрупулезные документы. Лишь вступительная формула в немецком договоре выдает его связь с мирным договором:
«Я, князь Ярослав Ярославич <. >подтвердил мир и написал нашу правду согласно вашим грамотам, для вас, немецких сынов, и готов, и всего латинского языка, старый мир о пути по Неве за Котлингом от Готского берега и обратно, от Новгорода до Котлинга»[795].
В отличие от немецкого документа, латинский такой вступительной формулы не имеет. Он начинается традиционным invocatio как оповещение:
«Во имя Господа, Аминь! Да будет известно и объявлено всем верным Христу, которые будут смотреть настоящую грамоту, что согласно правде, полученной издревле купцами от русских из Новгорода, признается, что эта [грамота] выступает как правда и свобода для них»[796].
По определению Н. А. Казаковой, это «удостоверительная» грамота, призванная оповещать лиц, заинтересованных в ситуации[797]. Примеров таких документов немало, но все они происходят из более позднего времени. Рассматриваемые же относятся к начальному этапу становления дипломатических формул и актовых формуляров как для Руси, так и для Германии. Поэтому затруднительно делать выводы о значении документа на основе его оформления[798]. Как бы то ни было, очевидно, что грамоты были связаны с переговорным процессом 1268/1269 г., и в начале XIV в., когда с одного из этих документов (латинского) была сделана копия, он воспринимался как имеющий юридическую силу[799].
Надо полагать, часть бумаг из комплекса, который везли с собой из Новгорода весной 1269 г. немецкие послы, была утрачена. Это, прежде всего, сам мирный договор.
Исследователи нередко, датируя осаду Пскова 1269 г., весь переговорный процесс относили к зиме 1269/70 г. А к рассмотрению подключали еще один документ, сохранившийся с тех времен. Это грамота князя Ярослава Ярославича рижанам о свободном пути для гостей по «Менгу-Темирову слову»[800].
Менгу-Тимур утвердился на троне Золотой Орды весной 1267 г. после бурной смуты, разразившейся среди монголов со смертью хана Берке в 1266 г.