[873]К. Хёлбаум и Л. К. Гётц производили имя Шиворд (Shiword; Živord) от Sivert[874]. Любекский горожанин с таким именем упоминается в документах в мае 1272 г. — Siward (Sivardus) von Brügge[875]. Скорее всего, в данном случае допущена небольшая ошибка в имени и речь идет о Шифриде (Sifrid), то есть Зигфриде (Siegfried) фон Брюгге. Издатели грамот так и интерпретировали этого персонажа. Фамилия фон Брюгге (или де Понте) относилась к одной из самых влиятельных в Любеке. Людольф фон дер Брюгге (Ludolf van der Brucge) упоминается в составе Любекского магистрата уже в конце XII в. Возможно, его предки происходили из Шлезвига[876]. Siegfried von Brügge (Sifrid de Ponte) упоминается как любекский бюргер в 1231–1284 гг. и как член магистра в 1256–1284 гг. [877] Он принадлежал к самым состоятельным и влиятельным горожанам Любека своего времени. Свидетелями его торговых операций выступали представители высшей знати[878]. А герцог Померанский пожаловал ему в наследственный лен часть налоговых сборов[879]. Торговые и банковские операции Шифрида де Понте носили действительно очень масштабный характер. Его потомки были членами магистрата на протяжении последующих двух столетий. В 1272–1287 гг. в магистрате заседал Шифрид II де Понте (Siffridus de Ponte; ум. 1295). А в 1331–1347 гг. — Шифрид III де Понте (Siffrido de Ponte; ум. 1349). В 1403–1430 гг. членом магистрата был Альберт фон дер Брюгге (Albert von der Brügge). Впоследствии некоторые представители этой фамилии приобрели рыцарское достоинство[880]. Вполне можно предположить, что крупный любекский делец Шифрид де Понте (фон Бюгге) возглавлял в 1259–1262 гг. посольство в Новгород. В этот период датированные грамоты с упоминанием его имени имеют промежуток: с 16 января 1259 по 13 февраля 1263 гг. [881] Возможно, в это время его не было в Любеке.
Если осмотреть членов Любекского магистрата с именем Шифрид в указанное время, то обнаружится и еще один кандидат на руководство новгородским посольством. Это Шифрид де Бохольт (Sifridus de Bocholte), который фиксируется среди членов Любекского магистрата в 1256–1295 гг. [882] Он был представителем очень знатного Любекского рода, выходцев из Вестфалии. Бохольты входили в магистраты и других немецких городов, в частности Дортмунда. Первым в Любек перебрался из Клеве (Kleve) во Фландрии двоюродный брат отца Шифрида — Ричард (упом. 1229–1240 гг.). Отец Шифрида Генрих (упом. 1229–1249 гг.) уже занимал место в Любекском магистрате. После его смерти этот пост перешел к Шифриду. Впоследствии источники фиксируют еще 16 представителей этой фамилии, связанных с Любеком. Прежде всего, это дети самого Шифрида, среди которых было два епископа — шлезвигский Йохан (с 1311 г.; ум. 1331) и любекский Генрих (с 1317 г.; ум. 1341). Один из сыновей Шифрида получил имя в честь отца — Sifrid II — хотя впоследствии оно не повторялось[883].
6. Любекский посол Тидрик. И. И. Срезневский, а вслед за ним и Л. К. Гётц, считали, что этот Тидрик (Дитрих) упоминается в документе 20 ноября 1262 г., в котором город Любек поручался перед Бременским архиепископом за своих горожан Генриха, Конрада и Дитриха («Heinrico, Conrado et Thiderico»)[884]. Однако в этой грамоте речь идет, скорее всего, о простом горожанине, а не о члене магистрата, что более подходит для посла. С другой стороны, других Дитрихов, лишенных фамилии или прозвища, источники 1250-х и 1260-х гг. не упоминают.
7. Готский посол Ольстен. К. Хёлбаум интерпретировал имя как Holste[885]. Гётц предпочитал производить от Holmsteinn[886]. В иных письменных источниках не зафиксирован.
№ 14. Грамота князя хана Менгу-Тимура рижанам о свободном пути[887]
Менгу Темерево слово клъ Ярославу князю: даи путь немецкому гости на свою волость. От князя Ярослава ко рижаномъ, и к болшимъ и к молодымъ, и кто гоститъ, и ко всѣмъ: путь вашь чистъ есть по моеи волости; а кто мнѣ ратныи, с тимъ ся самъ вѣдаю; а гостю чистъ путь по моеи волости.
№ 15. Проекты торговых соглашений Новгорода с Любеком и Готландом 1268/1269 г. [889]
При работе в городском архиве Любека в 1762 году Иоганн Дрейер обнаружил три документа, относящихся к договорным отношениям Ганзы и Новгорода XIII века. Один из них был составлен на латинском языке, отчего без труда был прочитан исследователем и немедленно опубликован[890]. Два других акта были написаны на средненижненемецком языке. Они существенно отличались от первого по содержанию, но были почти идентичны между собой. Пытаясь разъяснить условия их возникновения, один из схожих документов Дрейер в том же году подарил Российской Академии наук. В начале 30-х гг. XX в. его обнаружила в архиве РАН М. В. Крутикова, а Е. А. Рыдзевская посвятила ему обстоятельную заметку[891]. Это оказался список первой половины XIV в. (предположительно 1338 г.) с более ранней грамоты, которая была оставлена Дрейером в Германии и до сих пор хранится в городском архиве Любека (Ruthenica № 5). Оригинал был впервые опубликован в 1830 году И. М. Лаппенбергом в составе сборника документов по ганзейской истории, начатого Г. Ф. Сарториусом[892]. В то же издание вошла и латинская грамота (Ruthenica № 2), впервые опубликованная Дрейером в 1762 году[893].
Дрейер считал документ на нижненемецком «Новгородской скрой» и не удостоил его вниманием в своей работе[894]. Только исследования Сарториуса-Лаппенберга ввели этот источник в научный оборот. Причем акт на латинском языке был воспринят только как проект договора, а за грамотой на нижненемецком утвердился статус реализованного соглашения.
Действительно, начальная часть немецкого текста серьезно отличалась от латинского варианта тем, что содержала традиционный формуляр договора, перечисляющий имена должностных лиц, заключивших его: князь Ярослав Ярославич, новгородский посадник Павша, тысяцкий Ратибор и немецкие послы Генрих Вулленпунд из Любека, Лудольф Добриссике, Яков Куринге[895]. Сопоставление имен со всей очевидностью убедило исследователей, что акт был составлен в период с 1268 по 1270 г. [896] То же время создания предполагалось и для латинской грамоты, которая, таким образом, оказывалась предварительным проектом торгового соглашения, предложенным немецкой стороной[897]. Краткость, более прижимистые условия договора, а также личная форма обращения в начале текста, составленного на нижненемецком, заставляли думать, что этот акт является переводом с русского того двустороннего соглашения, которое имело юридическую силу[898].
Указанное отношение к этим документам (латинский = немецкий проект, нижненемецкий = русский договор) на долгие годы утвердилось в исторической науке и предопределило характер внимания к ним исследователей и публикаторов. Акт на нижненемецком был не только неоднократно переиздан на языке оригинала Е. С. Тобиеном, Ф. Г. фон Бунге, К. Хёльбаумом и Л. К. Гётцем[899]. Он уже вскоре был переведен на русский язык. Первый перевод осуществил в 1855 г. И. Е. Андреевский[900]. Затем его существенно исправил А. Энгельман и переиздал С. В. Бахрушин в 1909 г. [901] Наконец, в 1949 г. был опубликован наиболее приближенный к оригиналу академический перевод Е. А. Рыдзевской[902].
Латинский акт публиковался, возможно, даже чаще, но исключительно на языке оригинала. Кроме изданий Дрейера и Лаппенберга он вошел в сборники Тобиена, фон Бунге, Хёльбаума, Бахрушина и Гётца[903]. Необходимость русского издания этого документа осознавалась уже Н. М. Карамзиным, который в примечаниях к своей «Истории» подробно его пересказал. Частичный перевод на русский Андреевский отразил в подстрочных комментариях к изданию нижненемецкого текста