— Я ведь не по своему виду. Я — как дворовый Ермолина!
— Фью! — свистнул Башилов, — смотри, не влетел бы! Тогда и я с тобою!..
— Да ведь по моему виду совсем нельзя. Суди сам: выбывший из полка за смертью! Никто не поверит, что это и есть я!
— Да! Но всячески плохо. Надо начинать хлопотать скорее. Ну, вот и пришли!..
Башилов вошел на крыльцо каменного двухэтажного дома, поднялся по лестнице и позвонил.
В трех комнатах среди дыма от трубок толпился народ.
— А, Башилов! — воскликнул стройный, высокий офицер.
— Я! И привел к тебе своего друга из Москвы. Бывший поручик нижегородского драгунского полка, Семен Павлович Брыков.
— Очень приятно! Господа, еще партнер! Знакомьтесь!
Брыков почувствовал себя своим в холостой компании и скоро успел перезнакомиться со всеми. В одной комнате компания гостей пила и ела, в другой за тремя ломберными столами шла игра, в третьей Брыков увидел трех женщин, декольтированных, с огромными, как башня, прическами. Они жеманились и звонко смеялись, поминутно чокаясь с офицерами бокалами.
— Наши красавицы! — сказал хозяин Брыкову. — Это — Нинетта, это — Виола, а это — просто Маша!
— По-нашему, по-московскому, — сказал Брыков, запросто здороваясь с женщинами, — Анюта, Феня да Маша!
— Фи! Феня, — ответила вспыхнув хорошенькая брюнетка.
— Что же, Феня может быть во сто крат красивее Клеопатры!
— Вы военный?
— Был!
— Отчего же перестали? Не нравится?
— Нет! Пришлось выйти, — сказал Брыков, покачав головой.
Сидевшие подле него офицеры окинули его подозрительным взглядом.
Семен Павлович понял их взгляды и вспыхнул.
— Случилась престранная история, — сказал он и тут же рассказал все происшедшее с ним.
— Как? — произнес Башуцкий. — Выходит, вы теперь…
— Живой мертвец! — ответил Брыков со смехом.
— Ай! Какой ужас! — воскликнула рыженькая Анюта.
— Глупая, — сказала Маша, — ведь это только по бумагам.
— Мне вас жалко, — шепнула Брыкову Виола, пожимая ему руку, и он благодарно кивнул ей головой.
— Господа, игра начинается! Пожалуйте! — провозгласил хозяин, обходя комнаты.
— Все устроил? — спросил Башуцкий. — И окна? И Степку послал?
— Все!
— Идемте! — Башуцкий поднялся с места и сказал, обращаясь к Семену Павловичу: — У нас, батюшка, здесь столица, особые порядки! Дольше девяти часов сидеть нельзя. Должны огни гасить, а в карты — ни-ни! Вот и делаем: окна занавешиваем так, что ни огонька не видно, и денщиков в дозор посылаем! Идемте!
— Возьми и меня! — сказала Виола. — Тебе, как мертвецу, счастье будет!
— Пойдем! — ответил Семен Павлович.
В комнате метал Вишняков. Громче всех раздавался голос Башилова.
— Что за игра? — подходя к столу, спросил Брыков.
— Экарте! — ответил Башилов и шепнул: — Дай десять золотых, продулся!
— Играй со мной! — сказал Брыков и, вынув деньги, поставил их на поле.
— Ваша! — через минуту сказал Вишняков.
Брыков беспечно подвинул выигрыш и оставил все деньги на том же месте.
— Ваша! — опять ответил Вишняков.
— Эге! Да ему везет!
— Я говорила! — закричала Виола.
— Ну, и я! — сказал Башилов.
— Стой, а я передвину! Хочешь, двигай и ты!
— Нет, я оставлю!
— Ваша! — бледнея объявил банкомет, равнодушно беря ставку Башилова.
— Тогда снова — по банку! — сказал Брыков, в то же время задумав: «Выиграю здесь — значит, и дело выиграю!»
— Ваша! — раздался общий крик, и Вишняков бросил карты.
— Выиграю! — радостно сказал Брыков и дал Виоле целую горсть золотых. — Бери, — сказал он тихонько Башилову, — я дальше играть не буду!
— Полиция! — вдруг закричал, вбегая в комнату, денщик.
Почти тотчас в комнатах погасли все свечи. Началась какая-то суматоха.
— Бежим! — шепнула Брыкову Виола и потянула его за руку. Он послушно пошел за нею. — Сюда, сюда! Стой! Я найду свою тальму. Ну, вот. Пойдем!
Это все происходило в темноте. Они как будто вышли из комнат, когда до них донесся властный голос:
— Приказываю отворить!
— Теперь бежим! — шепнула Виола.
Они очутились на дворе. Луна ярко светила, и Брыков увидел зеленую лужайку, низкий забор и за ним сад.
— Ты помоги мне перелезть, — сказала девушка, — а потом и сам.
Брыкову стало смешно. Он без шинели и шляпы, в одном фраке пересаживал через забор красавицу в кружевной тальме. Но тут же он вспомнил, что может быть схвачен полицией, и, почти перебросив через забор Виолу, сам в один миг очутился на его гребне и спустился в какой-то сад.
— Это — сад графа Юсупова! — сказала Виола. — Мы потихоньку проберемся, тут есть лазейка, вылезем и ко мне домой! Бедный, ты даже без шляпы! А деньги взял?
— Взял!
— Ну, и отлично! — и Виола вздохнула. — Я завтра пошлю Катю и все купим. Лезь!
И они пролезли в узкую щель между двумя палками в частоколе.
— Откуда ты знаешь тут все эти ходы?
— Я? — просто ответила Виола. — Я была у графа дворовой! — и, идя по узенькому проулку, она рассказала Брыкову свою историю.
Она была дворовой графа Юсупова и обучалась для сцены танцам. В балете «Амур на ловле» ее увидел богатый подрядчик Семенов и выкупил на волю. Они жила с ним три года, пока он не умер от паралича. Покровителя не было, и она стала прелестницей. Офицеры семеновского полка все ее знают. Она рассказывала свою историю так спокойно и просто, что Брыкову стало даже весело с нею.
Когда он проснулся рано утром, первой его мыслью было идти домой.
— Выпей кофе! — сказала ему девушка. — Я послала Катю за вещами и заодно узнать, что вчера было. Да вот и она! Ну, принесла? Что там?
В комнату вошла хорошенькая горничная с плутоватым лицом.
— Все сделала, — ответила она, — а потом и туды сбегала. Степа все рассказал. Беда! Сам Чулков наехал, потом плац-майора вызвал. Всех на гауптвахту взяли!
— Ай! ай! ай! А Машу и Нюшу?
— И их увели!
Девушка всплеснула руками.
— Вот им беда будет! Государь их вон вышлет!
— А государю-то что за дело?
— Ах, ты не знаешь! Государю обо всем докладывают!
Брыков широко перекрестился и встал.
— Чего ты это?
— Я подумал, что было бы, если бы я попался! — сказал он и прибавил: — Спасибо тебе! Вот, сколько могу! — Он опустил в карман руку и вытащил горсть золотых монет. — Возьми!
— Не забывай меня, — ласково сказала ему девушка, — может, я и пригожусь тебе!
Брыков благодарно кивнул ей, надел на себя какую-то старую фризовую шинель, высокую шляпу и вышел от гостеприимной девушки. Он шел, не зная дороги, пока не встретил извозчика, и тотчас сел в линейку. Извозчик потрусил мелкой рысью, и Брыков, подпрыгивая на каждом ухабе, думал:
«Нет, от этого Башилова и его компании подальше. Еще не на такую историю напорешься. Спасибо этой Фене, а то, если бы попался, так, пожалуй, и всему делу конец бы… сразу!..»
XVIII Мытарства начались
Когда Брыков вернулся на квартиру Башилова, он застал и денщика Ивашку, и своего Сидора в совершенном унынии.
— Увзяли их благородие, — горестно сказал денщик, — теперь там совсем затоскуют!
— А надолго?
— Кто знае! Можь, неделя, можь, и месяц. Это як царь замыслит. Беда моему барину!
— А ты чего нос повесил? Я вернулся!
Сидор с тяжким вздохом только махнул рукой.
— У нас с вами и того хуже!
— Что такое? — встревожился Брыков.
Сидор только покрутил головой и начал свой рассказ:
— Сегодня в утро пришел какой-то квартальный и прямо на Ивана накинулся: какие такие у евонного барина поселенцы, что за люди? Я тут сейчас вышел и ему наши подорожные. Он посмотрел их и ну головой крутит. «Нечисто, — говорит, — тут что-то. Как это, дворовый и с офицером пошел по городу гулять? Как это дворовые и в такой коляске приехали?» Я ему уж соврал, что коляска от моего барина господину Башилову, вроде как бы его, а он: «Идем в квартал!» Я ему, проклятому псу, рубль отвалил. Ты уж, батюшка, прости на этом… А он, видно, разлакомился. «Я ужо, — говорит, — снова зайду!» Попались мы, батюшка барин.
— Глупости! — крикнул Брыков, а у самого сжалось сердце дурным предчувствием.
Действительно, если привяжется полиция, он, чего доброго, не сумеет укрыться от нее, так как она жадна до взяток и до поборов. Надо начать хлопоты и начать сегодня же. Грузинов — большое лицо, предлагал сам свои услуги. Сегодня же к нему. Брыков решительно тряхнул головой и, позабыв о передрягах прошедшей ночи и усталости, надел дрянную шинелишку и взял шляпу.
— Я уйду! — сказал он Сидору. — Придет квартальный, вели утром ему быть. Да, вот еще что: купи мне шинель и добрую шляпу. Вот с Иваном и сходишь.
Береги себя, батюшка! — жалостно сказал ему Сидор.
— Ну вот, старый! Что, я — младенец, что ли?..
Брыков вышел и направился прямо к Зимнему дворцу. Он уже знал, что Грузинов живет там, при царе, хотя и не имел понятия, как добраться до него.
«Ну, да серебро все замки отпирает», — подумал он и с решительностью вышел на площадь Зимнего дворца.
Здание дворца поразило его. На огромной площади прекрасное здание возвышалось сказочным исполином, сверкая на солнце рядом оконных стекол. В здание вели несколько подъездов, но Брыков благоразумно сообразил, что ему надо искать дороги где-нибудь с заднего крыльца, а не с парадных подъездов, и потому обошел весь дворец и вышел на набережную.
Час был обеденный, и движение по набережной было незначительно. Брыков увидел в здании дворца маленькие двери, близ которых стоял бритый лакей в парике и ливрее. Семен Павлович решительно подошел к нему и заговорил, давая ему рубль:
— Скажи, милый человек, как я могу повидать полковника Грузинова?
Лакей, сначала презрительно покосившийся на Брыкова, при виде рубля (в то время огромной суммы) сразу изменил свое обращение и вытянулся в струнку.
— Они тут-с пребывают, и коли ежели не при государе, то завсегда их можно видеть.