В конце концов, Ансси нам сказал, что мы прошли азы школы рока и главное наше достижение в том, что в процессе записи мы не стали лучше играть. Но мы, дескать, сейчас вернемся в Питер, начнем репетировать новый альбом перед туром и поймем очень остро и правильно, что совершенно не умеем играть. С этого и начнется наше выздоровление. Именно поэтому при таком подходе какие-нибудь «фирмачи» играют на фестивале на том же аппарате, что и все, но вдруг у них все начинает звучать. Теперь я понимаю, как это делается. Люди живут и существуют на другом уровне ответственности.
Экстремальный мастер-класс от Ансси для «Северного Флота» даром не прошел. Сегодня достаточно посетить любой их концерт, чтобы лично убедиться: на данный момент это одна из самых убедительно звучащих групп в нашей стране. Дело не в самом крутом звукорежиссере и не каких-то сверхдорогих инструментах, а в драйве, который ощутим на любой площадке.
Александр Леонтьев:
Лестно, когда в провинциальных городах местные промоутеры или охранники подходят после концертов и говорят: «Честно говоря, даже не думал, что в нашем клубе может быть такой звук». А это как раз результаты метода проб и ошибок плюс заслуга Ансси.
Помимо ноу-хау с хоровыми подпевками Ансси Киппо повлиял и на специфику гитарного звука альбома.
Александр Леонтьев:
Специалисты меня поймут. В гитарном звуке всегда есть баланс. Либо ты добавляешь гейна побольше, и тебе проще все это сыграть, потому что звучит все это более чисто, но в то же время менее читабельно. Либо гейн ты убираешь. Все это гораздо сложнее играть, любая ошибка тебе не прощается. «Мизантропия» сыграна на минимальнейшем уровне гейна. Если его еще чуть-чуть убрать, будет чистый звук.
При этом писали накладками. Один и тот же рифф записываешь с Ансси, а потом пишешь к нему еще и накладку. При этом у него такая методика, что треки он не режет, поэтому ты всю песню должен сыграть от начала и до конца – и потом добавить еще одну партию, чтобы звучало мощнее. Но главное, что Ансси привнес в альбом цельный, не прощающий ничего бескомпромиссный подход. Нам он просто сказал: «Если вы пишетесь со мной, то должны получить мой результат, а он достигается вот так».
Павел Сажинов:
В результате, когда это все собралось, каждая песня реально дышала и была прямо какой-то живой. Я много кому рассказывал, что у себя в плеере могу включить какой-нибудь Muse, потом «Каждую ночь» из «Мизантропии», а потом какую-то западную музыку. По ощущениям, я не слышу разницы. В «Мизантропии» я не слышу «совка». Я редко от каких наших коллективов ловлю подобное ощущение. Например, это есть у Земфиры. Когда мы писались на «Добролете» и делали все, как нам хотелось, все равно ставишь западную группу, а после нее «Король и Шут», все равно слышно, что русская запись.
Скажем, Ансси спрашивает, какой тут нужен перегруз? Ему говоришь, он отвечает: «А, хорошо, все, я готов!» На русской студии это было бы: «Джж-джж-джж, не, погоди еще чуть-чуть. Джжжжжж… А может, микрофон поставить?» Ансси ничего не двигает. Не извлекая звуков, он ставит ручки в определенное положение, и человек начинает играть именно то, что было нужно. Когда нам понадобился гитарный lo-fi, как на старых пластинках, Ансси заявил, что у него есть для этого специальное радио. Гитара просто включается в старое радио, и в результате получается искомый саунд. Ему нужно ЧТО, а КАК – он уже знает. Недаром Ансси указан у нас на диске как со-аранжировщик, потому что он предложил много интересных идей, до которых мы бы сами не додумались, потому что у нас нет багажа западной звукозаписи.
Яков Цвиркунов:
Ансси нас научил многим тонкостям, которые мы используем до сих пор. Например, он объяснил, что, когда бас играет быстро, под двойные бочки, это создает кашу. Бас надо писать в два раза реже – четвертями вместо восьмых. На слух это не слышно, а басист играет ровно вполовину меньше. Таких приемов он показывал десятки. Сначала ты не поверишь, пока не услышишь сам.
Если абстрагироваться от музыкальной составляющей альбома, то в плане текстов можно тоже увидеть много примечательного. В нескольких из них особый акцент сделан на притяжательные местоимения. В «Поднимая знамя» например, слово «моя» вообще идет отдельной строкой:
Так медленно сползает Капля крови, Теплая и темная, Моя.
Когда мир идет на тебя войной, тебе остается не так уж много, но ты стараешься сжать кулак покрепче, чтобы у тебя это никто не отнял:
Александр Леонтьев:
Все мы в чем-то эгоисты и эгоцентристы. Я этого не стесняюсь и это признаю. Я эгоист не в том плане, что мне лично должно быть хорошо, и не в плане себялюбия, что я, дескать, круче других. Я просто придерживаюсь антропоцентрической модели, причем «антропо» – это один-единственный человек, ты сам. Потому что мир и все вокруг, что ты видишь и чувствуешь, есть всего лишь совокупность твоих ощущений и пониманий. Закрылись твои глаза – мира больше нет. Он существует где-то в параллельной реальности дальше, но без тебя он отсутствует, потому что ты не видишь, не осязаешь, не понимаешь. Ты умер – и мир кончился.
Поэтому я и говорю, что жизнь человеческая – это самое ценное, а каждая смерть – смерть огромного мира. Нашего мира глазами какого-то человека. Поэтому иногда, когда я пишу, я стараюсь проникнуть более наглядно, вкрадчиво, в самую душу. Соответственно, я не могу без местоимений «твое», «ты», «я», «мое». Все должно быть максимально лично. В этом плане меня просто бытописание или истории от третьего лица не привлекают, потому что это не дает эффекта присутствия в какой-то ситуации.
П. Сажинов, 2017 г.
Когда это изложено от первого лица, проявляется лучшее человеческое качество – способность к сопереживанию. Его в себе нужно культивировать, поливать этот росточек, помогать ему пробиваться. Способность к сопереживанию поднимает тебя над собой. Она открывает в тебе такие категории, как человечность, доброта, сочувствие. Невозможно сочувствовать человеку, не поняв, насколько ему плохо и больно, пока ты его глазами не взглянул на мир. Этот как раз то, что у Depeche Mode выражено словами Try walking in my shoes – попробуй погулять в моей обувке.
Дизайн обложки диска «Мизантропия» был выполнен в духе излюбленного Леонтьевым минимализма: на белом фоне сразу бросаются в глаза логотип «Северного Флота» с крыльями и название альбома, а сбоку – кричащий с красноватым отливом профиль вокалиста.
Александр Леонтьев:
Ни одна обложка нашего альбома не получается такой, какой изначально была задумана. Бывает, думаешь над дизайном месяц-два, потом всегда так получается, что в самый последний момент это изменяется. Не кардинально, но появляется новая тема. Поэтому особенно я на оформлении не зацикливаюсь. Я не графический спец: получилось как-то хорошо – и ладно. В плане музыки я всегда на 95 % (а иногда на 100 %), заранее знаю, как это будет звучать. Я в этой теме, это мое ремесло. Иногда песня у меня играет в голове еще до того, как я беру в руки гитару, чтобы взять для нее первый рифф.
Графический же дизайн для меня – темный лес. А поскольку я пытаюсь транслировать свои мысли своим языком человеку, у которого другие мысли по этому поводу, в итоге всегда получается не то, что я себе заранее представлял. Чтобы у меня каждый раз не съезжала крыша по этому поводу, я просто решил немного отпустить вожжи. Это не значит, что я считаю наши обложки отстойными.
Минимализм? Да. Нет ничего хуже, чем лишнее. Напомнить, как рождается произведение искусства? Скульптор берет глыбу камня и отсекает от нее все лишнее. Гипервитаминоз гораздо хуже, чем гиповитаминоз. Поэтому лучше недоборщить, чем переборщить. И минимализм – это всегда красиво.
Что касается «Мизантропии», то нам пришла идея с кричащей головой уже после съемок клипа на «Революцию на вылет». Просто получились удачные кадры в профиль – и захотелось их задействовать в дизайне. Плюс содержится легчайший намек на постоянно тиражировавшиеся в нашей стране в советское время профили Ленина, Маркса и Энгельса. На обложке я изображаю Большого Брата с бородой, который инициирует революционные события.
Акционеры «Мизантропии» первыми эксклюзивно получили интернет-бонус – песню «Грехи», которая звучит в зонг-опере «ТОДД» в исполнении Александра Леонтьева, но не была издана ранее на двухчастной пластинке «Короля и Шута» «TODD». В канву «Мизантропии» она вписалась отменно, поскольку речь в ней идет о тех самых человеческих пороках, к которым обычно непримирим подлинный мизантроп. Но для «Северного Флота» эта запись имела еще и важный стратегический характер.
Александр Леонтьев:
При выборе этой песни для записи не мое желание было первичным. Более того, именно я настоял на том, чтобы в каноническую версию «Мизантропии» она не входила, потому что песня не наша и к диску она отношение не имеет. Но на «ТОДДе» она давно требовала студийного воплощения, потому что не попала в альбом «Короля и Шута». Ладно, если бы там был один куплет и припев, как это часто бывает в постановках. А здесь полноценная песня. Мы собрали воедино кучу всевозможных ситуаций и причин и одним махом их решили.
Во-первых, давно хотели записать «Грехи». Во-вторых, к нам приехали на студию акционеры с Планеты. Ру, которым было обещано участие в бэк-вокальных партиях альбома. Скажу сразу: обещали мы это, не подумав, поскольку Ансси не пользуется приборами, выпрямляющими голос, то есть всевозможными примочками, которые ретушируют вокальные лажи. Люди приезжают петь хоры, мягко говоря, неподготовленными. А «Грехи», по сравнению с материалом «Мизантропии», гораздо проще по тесситуре в припевах для большинства людей. Мы решили заодно и обещание перед ними сдержать, и в альбом не вставлять. Что касается остальных песен «Мизантропии», то пропеть бэки там было почти негде, и эти партии были действительно сложными. Мы записали, люди остались довольными: и в записи поучаствовали, и смогли исполнить бэк-вокалы.