Да, мы могли наверное, атаковать американские корабли еще днем 15 октября. Но не решались выходить из-за линии минных заграждений, это давало нам хоть какую-то уверенность. Однако же, чтобы не подвергнуться репрессиям, следовало хоть как-то проявить активность. В шесть вечера мы очень осторожно выдвинулись вперед, затем провидению угодно было, чтобы U-1506 повернула на север, и очень скоро акустик доложил, что слышит много шумов транспортных судов и боевых кораблей, на малом ходу (это был третий, транспортный эшелон американской группы десанта).
Так же осторожно мы двигались вперед, шестиузловым ходом подкрадывания. Нас не обнаружили, хотя судя по акустике, два или три эскортных корабля несли дозор, но их присутствие не составило для нас никаких проблем. В 20.45 мы были на позиции атаки, подняв на короткое время перископ, я увидел прямо перед собой, в шести-семи кабельтовых, буквально стену из транспортов, цели створились друг с другом, промах был даже теоретически невозможен!
В 20.50 U-1506 дала полный шеститорпедный залп. Такую цель упускать было нельзя — казалось, вернулись благословенные "жирные годы"! Американцам очень помешало, что конвой шел самым малым ходом, по сути крутясь в зоне ожидания, и эскорт ожидал атаки по привычной "атлантической" схеме — когда субмарина ночью подходит к цели в надводном положении, погружаясь непосредственно перед атакой. Эта их тактика тоже оказалась успешной — именно так, парой часов спустя, была потоплена U-476, вышедшая на этот же конвой по пламени горящих, торпедированных нами судов, но обнаруженная радарами эсминцев. Но мы не ушли, и не всплывали — дальность подводного хода нашей "двадцать первой", составляла триста сорок миль, а база была рядом, и мы могли позволить себе роскошь не экономить батареи!
Меня после упрекали, что я не рискнул пройти всего двадцать миль на север, тогда я имел бы шансы потопить линкор "Алабама"? А почему тогда не двести миль к западу, где были американские авианосцы? Я имел перед собой реальную цель, здесь и сейчас! А запас торпед на лодке не бесконечен. Кто может винить меня за то, что победе вероятной я предпочел победу верную? А груженный военный транспорт в десантной операции для противника столь же важен, как линкор.
В 21.40 мы выпустили последние торпеды. Все двадцать три "рыбки" боезапаса ушли меньше чем за час. А мы теперь могли идти в базу с чувством выполненного долга. Эти торгаши сбивались в кучу, может быть они решили, что голова конвоя попала на мины? На наш счет после того боя записали четырнадцать побед, этого не бывало даже в "жирные годы" в Атлантике, у таких мастеров, как Кречмер или Прин! Ну, может стоило бы отдать один на долю U-476, если она все-таки успела, как сообщают… Или на долю U-473, которая в ту же ночь пропала без вести? Но ведь эти сведения так достоверно и не подтверждены, а у нас выходило бы несчастливое число?
После было — фанфары, Берлин, Дубовые Листья к моему Рыцарскому Кресту. А тогда мы удирали домой, молясь о том, чтобы скорее оказаться в базе, пока нас не заметило русское нечто. И только пришвартовавшись к пирсу, почувствовали себя победителями. И первое, что я сделал, сойдя на берег после официальных процедур, это пошел в кабак и напился в стельку. Наплевать, что город в осаде, его бомбили и завтра, возможно, будут штурмовать!
И хотя мы были первой лодкой нового типа, добившейся столь впечатляющей победы, могу сказать вам, сэр, с чистой совестью, что на мне нет обильной крови американцев. Ведь те транспорта, которые нам попались были, как я сказал, третьим эшелоном, должным разгружаться уже в захваченном Нарвикском порту — там были в основном грузы, запасы и техника. Ну и несколько тыловых подразделений — но ведь войны без потерь не бывает, сэр?
Слышал, моя U-1506, которой повезло пережить войну, стоит сейчас в Киле как музей? Мне же не повезло, командуя уже другой лодкой, попасть в плен к англичанам. Ну а английский плен для германских подводников, поверьте, намного более ужасен, чем Дахау. А русские лагеря для военнопленных, по рассказам моих знакомых, это вообще был курорт, "здоровая работа на свежем воздухе" — хотя мой давний приятель Генрих Брода, которого я встретил в Гамбурге в пятьдесят седьмом, при вопросе о его пребывании в русском плену, начинал бледнеть и заикаться. А поскольку нам обоим тогда заняться было решительно нечем, в военно-морской флот ГДР нас категорически не брали, как и на офицерскую должность во флоте торговом, то я с охотой принял предложение Генриха ехать в Уругвай, которому русские среди прочего оружия продали несколько подводных лодок "тип VII".
Адмиралиссимус Брода… А ведь мы начинали с ним в одном чине — там наши прежние звания и награды не имели никакого значения. Нам удалось поднять службу на лодках на должную высоту, насколько это было реально для Уругвая — но Брода оказался шустрее, во время одной из их смут вовремя приняв верную сторону претендента на престол. И вот — Адмиралиссимус, командующий флотом Уругвая, и даже когда его покровителя через пять лет скинули, и пришлось спешно уносить ноги, это звание осталось при нем. А ведь я по праву, был больше достоин — фрегаттен-капитан, кавалер Рыцарского Креста с Дубовыми Листьями и Мечами, тридцать потопленных кораблей и транспортов — а что у Броды, тьфу! Но у Генриха всегда было чутье, перед кем и когда склонить голову, чью задницу лизать, и хоть бы меня тогда прихватил, удирая, сволочь! Он снова стал Адмиралиссимусом какой-то центральноамериканской республики, где весь флот, это пара патрульных катеров, командовать которыми достаточно обер-лейтенанту — а я отсидел год в уругвайской тюрьме, пока эту "гориллу"-диктатора не сверг следующий. После чего болтался по миру — кому нужен офицер-подводник с боевым опытом? Имел ли я отношение к тем "потаенным транспортам" дона Эскомбедо? Вы же понимаете, что я не отвечу, хоть я и старый человек, но мне еще не надоело жить. Могу лишь дать подсказку, вы не задумывались, откуда у колумбийской наркомафии взялись подводные лодки? И не "семерки" и "девятки", которые после войны русские продавали всяким там уругваям, а "тип XXIII", в отличном техническом состоянии, и это через столько-то лет, как прямо с консервации? А в окружении Эскомбедо и других "донов" были достоверно замечены некие господа "арийского типа" — а теперь выяснилось, что "Рагнарек", "общество за возрождение нацизма" на деле оказалось грандиозной аферой русского КГБ?
Так что я не отвечу вам, сэр. Я прожил свою жизнь, хорошо или плохо, но я ею доволен. Здесь, на Барбадосе, просто рай земной, если у тебя есть деньги — ну а я все же кое-что скопил. Достаточно, чтобы прожить самому остаток своих лет, не отказывая в удовольствиях.
Ну а что будет после меня, атомная война, или коммунистическая революция, мне абсолютно все равно. У меня нет семьи и детей, нет отечества, нет веры в святую идею. Все мое — уйдет вместе со мной. И потому я легко могу сказать, как тот французский король — после нас, хоть потоп.
Быть лесником, который всех разгоняет, тоже непросто. Вопрос, а что лесник с этого будет иметь? А значит, надо выбрать время, когда начинать, ну и решить конечно, с кого начинать?
— Ну и здоров, собака!
— Ты что, Григорьич, разве это "здоров"? Всего-то на тридцать килотонн тянет, в наше время "Нимиц" в три раза крупнее был.
На экране кадр, зафиксированный на видео в короткие секунды подъема перископа. Американский авианосец типа "Эссекс", их самый массовый в эту войну (не считая эскортников). В кадр попал даже самолет, взлетевший с палубы. Бомбят Нарвик, пока без особого успеха. Ну а мы пока, тихо-мирно, ходим себе в глубине, подвсплыли вот, глянули, что точно, они, без ошибки, и снова на триста метров вниз. Пока приказа не было — ждем.
— Судя по тому, что нет команды, гэдээровцы еще держатся. Хотя пиндосы явно ведут — интересно, с каким счетом?
— Товарищи офицеры! — это наш "жандарм" — еще не хватало, такое при экипаже сказать! Чтобы они к нашим злейшим врагам, как к почти союзникам относились? Война не кончена еще!
— Так, тащ комиссар третьего ранга, это мы в будущем времени — не растерялся Петрович — поскольку те из фрицев, кто не будут гэдээровцами, не будут вообще. А насчет того, кто тут у нас союзники, так ведь… хм!
— Товарищ капитан первого ранга, пока приказа нет, они для нас союзники — отрезал Кириллов — а вот когда придет, тогда и будем думать.
Несколько раз в сутки мы всплываем на перископную, для сеанса связи. Сначала поднять антенну радара, убедиться что не крутится над нами самолет, затем аппаратура ЗАС выстреливает в эфир сжатый пакет, сообщение что у нас все хорошо, и одновременно "квитанция", что мы на связи, слушаем. Там, на берегу, эту волну должны отслеживать постоянно — и через несколько секунд нам прилетает их пакет информации, более объемный, и повторяемый два раза, как положено при передаче на подлодку. Там оперсводка обстановки на театре, в той мере, в какой ее надо знать нам, и приказ. Одно кодовое слово из трех.
Или пока мир. Тогда мы просто тень в океане, нас нет, мы мираж. Готовый легко и быстро перейти в другое состояние.
Или "ограниченная" война. Тогда мы аккуратно бьем авианосцы, не насмерть, но чтобы повредить, лишить их возможности продолжать операцию. Как тогда "Айову", и не возбраняется после подвсплыть и скинуть в эфир сообщение от "немецкой" лодки, координаты жирной и подбитой дичи. Для "Айовы" это окончилось печально, но наша совесть чиста, мы-то тут причем?
Или "полная" война. Не подранивать, а убивать насмерть. И после опять же сообщение… ну а что будет после с лодкой U-675, истребившей цвет американского флота, отчего она, сообщив о победе как положено, своим шифром и кодом, на установленной радиоволне, так и не вернулась домой — знает лишь бог Нептун. И мы, конечно — потому что мы потопили эту лодку три дня назад. По подсказке с берега, вышли в примерный район, откуда эта субмарина последний раз выходила на связь, прошлись зигзагом, акустикой засекли цель. Ночью сблизившись на две мили, подняли антенну и стали передавать "междулодочным" шифром, вызываем "675ю" (не номер, а известные нам позывные), ответьте, свои позывные неразборчиво. Вот вышло бы, если это оказалась другая лодка, а после на берегу очень удивились бы, как это раздвоилась U-675 и кто передает от ее имени? Но немцы ответили, и получили две торпеды. Спасшихся быть не должно — в радиусе десятков миль не было слышно ни одного судна, а вода холодная. Так что наша "легенда" лишь момента ждет, перейти из виртуальности в реальность.