Геббельс вещал, что победа близка. Что виной всему неисчислимые монгольские орды — ведь как раз с этой зимы, когда был Сталинград, Монголия вошла в состав СССР. Что англичане наняли и вооружили пятнадцать миллионов этих азиатских дикарей, вместо полностью уничтоженной Красной Армии, и хотя солдаты фюрера убивают их десятками тысяч, взамен проклятые британцы тотчас же выставляют других. Но когда-нибудь и туземцы закончатся — и "мы с честью выйдем из этого испытания, должного показать право арийской расы править миром".
Кто не был согласен, помня ту, прошлую войну — тот молчал, опасаясь попасть в Дахау, и не на срок, а "до исправления". В целом же, население верило своему фюреру, по привычке боясь перемен — и существующий привычный порядок казался лучше, чем то, что могло прийти вместо него. Помнившие ту войну не забыли и разорение, голод, безработицу первых лет после нее — казалось очевидным, что теперь расплата при проигрыше будет еще ужаснее.
Жизнь в целом, была терпимой. Несмотря на мобилизацию экономики, "пушки вместо масла", с лета этого года, в магазинах еще были товары, остатки прежней роскоши, от ограбления всей Европы. Те, кто потеряли мужей, отцов, детей, могли бы иметь свое мнение — но что может быть достойнее честной воинской смерти за победу, после которой Рейх будет править миром тысячи лет? Слава героям!
В штабе бывшего кригсмарине (сейчас Ваффенмарине СС) однако же, царило уныние. Поскольку значительная часть служащих там офицеров были… ну нет в немецком языке слова "шарашка". В самом начале после ареста опальный гросс-адмирал Дениц содержался в подвале угрюмого дома на Принц-Альбрехтштрассе — однако быстро выяснилось, что чтобы управлять флотом, нужен не один адмирал, дающий советы номинальному главе Ваффенмарине (рейхсфюреру), но и нормально работающий штаб, с узлом связи. А так как после прошлогодних поражений кригсмарине, гестапо очень активно искало заговорщиков, то в итоге и сам гросс-адмирал, и очень многие из штабных чинов исполняли свои обязанности, формально числясь "под следствием" и реально находясь под конвоем. И это положение, помимо известных неудобств, влекло еще и весьма печальные перспективы — неизбежное назначение в виновные при следующем разгроме вверенных сил.
— Мне очень жаль, гросс-адмирал. Но вы понимаете, у меня нет другого выхода?
— Я уже привык, рейхсфюрер. Находиться в ожидании, когда будет вот-вот оглашен приговор.
— У вас есть просьбы, пожелания?
— Только одна, рейхсфюрер. По возможности, не трогайте моих "мальчиков", которых я растил, учил и берег. Они не виноваты, что враг оказался сильнее.
— В чем не виноваты? В предательстве, переходе на сторону русских U-1506? Субмарины нового типа, должного стать надеждой Рейха в войне на море?
— Вина экипажа U-1506 не доказана.
— Гросс-адмирал, если я не моряк, то это не значит, что я ничего не смыслю в морском деле. Без помощи кого-то из экипажа, русские никак не могли бы увести лодку. Даже если в их команде были опытные подводники, но незнакомые с именно этим типом субмарин.
— Рейхсфюрер, я уже ничего не боюсь, потому позвольте мне сказать… Мы честные солдаты Германии, исправно исполняем свой долг. Но представьте, что вас, и меня, схватят русские, и не расстреляют, а потребуют служить им? Что тогда выбрать — умереть за свою страну и идею, или решить, что жизнь не кончается? Человек, это такое существо, что стремится обустроиться удобнее где угодно.
— Мне, гросс-адмирал, такого не предложат. Расстреляют, однозначно. Вы хотите сказать, что пропавшие без вести члены экипажа U-1506 действовали по принуждению? Но даже это не извиняет их! Если за такой поступок положен расстрел им, при обратном попадании к нам, и концлагерь всем членам семей.
— Странно, что никто у нас не задумался, кем конкретно были те русские, напавшие на нашу базу в Нарвике.
— Что вы хотите сказать?
— Сидя в камере в ожидании приговора, я имел достаточно времени для анализа. Чтобы не думать об ином. Помните, про русских "оборотней с волчьими глазами, которых нельзя увидеть и остаться в живых"? Считая их без всякой мистики, не более чем разведчиками-диверсантами с подготовкой, значительно превосходящей даже русский осназ? Отчего-то никто не обратил внимания на один факт. Там, где появлялись оборотни, всегда была вода. Больше того, в наиболее известных случаях они появлялись именно оттуда — Нева, Днепр, Висла, теперь и Нарвик. Зная, с каким ужасом рассказывают о них даже бывалые солдаты-фронтовики, как вы думаете, велики ли были шансы у экипажа U-1506 и персонала базы? Особенно при внезапном нападении. Легко ли отказать этим русским ночным дьяволам, когда они очень настойчиво просят?
— И кем же вы считаете этих…
— Я материалист, рейхсфюрер. Всего лишь людьми с той самой "большой русской подлодки". Аналогом нашего создающегося "подразделения К", только уже сработанным и гораздо более эффективным.
— А саму лодку?
— Они пришли издалека. Только это может объяснить, зачем русские, имея столь совершенное оружие, охотятся за нашими секретами. Сначала наши торпеды — кстати, интересно, русского шпиона в торпедном управлении так и не нашли? Теперь субмарина нового проекта.
— Откуда?
— Рейхсфюрер, у меня есть версия, но она абсолютно безумная. И у меня нет никаких доказательств. Наш общий знакомый Рудински, допрашивая меня, как-то произнес слова, натолкнувшие на мысль.
— Ну и?
— Обещаю, что расскажу вам все когда нас минует эта гроза.
— Гросс-адмирал, если фюрер потребует крови, я должен буду раскрыть заговор! И предъявить виновных.
— А отчего среди них обязательно должен быть я? Согласитесь, что к случившемуся в Нарвике я никак не могу иметь непосредственного отношения! Зато герр Кумметц имел несчастье не только быть ко всему причастным, но и сдаться русским, предательски приказав капитулировать гарнизону.
— А если я отдам вас костоломам?
— Тогда вам придется выслушать всего лишь еще один безумный бред. Тем более, я сам не уверен в своей гипотезе, она хотя и объясняет многие факты, имеет один непонятный для меня аспект, это не считая своей основы. И я много бы отдал, чтобы быть уверенным в своей неправоте — потому что если это все-таки есть, то оно страшнее, чем "арийский бог". И главное, я пока совершенно не представляю, как мы можем это использовать. Вернее — исправить уже случившееся. Мне нужно еще подумать, возможно вместе с Рудински, он все же великолепный аналитик.
— Что ж, поверю вам, гросс-адмирал. И сделаю, что смогу — но вы ведь знаете, что фюрер иногда бывает непредсказуем?
Атомарина возвращается домой из боевого похода.
Официально наш поход уже завершен. Когда я на пирсе в Полярном рапортовал самому командующему СФ адмиралу Головко. Боевое задание выполнено, потоплены три немецких подлодки. И все — рядом были и другие офицеры штаба, которым было не совсем обязательно знать про англичан. "Вас там нэ было, товарищ Лазарэв, вы поняли меня?". Две британские субмарины были потоплены у канадских берегов "немецкими" лодками, и попробуйте доказать обратное?
Зато результат второй нашей миссии был налицо. Командующий вместе со штабными и офицерами бригады подплава не удержался от того, чтобы осмотреть наш трофей, приняв рапорт от Видяева. Тем более, из наших бесед он знал, что "тип XXI", принадлежит уже к следующему поколению, и после этой войны станет основой для новых проектов подлодок и у нас, и у американцев с англичанами. Теперь мы имеем все шансы стать первыми.
А чтобы этот шанс стал реальностью, мы идем в Северодвинск. Где трофей с нетерпением ждут наши светила кораблестроительной науки. Новые эсминцы остались в Полярном, наверху старые знакомые, "Куйбышев", отремонтированный после сентябрьского боя, и "Урицкий". Могли бы справиться и без нас, но тут и Головко и Кириллов были категоричны — хотя немецкие лодки не появлялись в Баренцевом море с весны, но вдруг их взбешенный герр адмирал прикажет догнать и уничтожить любой ценой, и найдется фанатичный нацист, который не побоится "морского змея"? Тем более что у немцев может быть весьма преувеличенное мнение о возможностях их новых субмарин. Так что, для большей уверенности, сопроводите!
А заодно, встанем ненадолго в завод, поскольку диагностическая аппаратура, разработанная под нас уже в этом времени (рентгеновские аппараты), пока только там. И "ваш корабль очень нужен СССР, товарищ Лазарев". И глупо будет сгинуть в океане из-за треснувшего шва. А наш "жандарм", охранитель и "государево око" Кириллов, после сеанса связи с Москвой в Полярном намекнул мне, что очень скоро нас ждет новое задание, и К-25 должна быть в идеальном порядке. Так что через десять дней нас ждут в Главной Базе СФ.
Пятьсот с лишним миль. Двое суток пути, считая скорость всего конвоя. Вечером 12 ноября подходим к дому. Еще засветло — думаю, немалых трудов стоило командованию Беломорской флотилии убрать с фарватера все иностранные суда, хотя наверное, нас уже увековечили на фотопленку, но лучше бы этих кадров было поменьше. Мы входим в акваторию завода, слева от нас остров Ягры, где еще не построили судоремонтный завод "Звездочка", а справа и впереди то самое место, где мы отдали швартовы, два месяца и одиннадцать дней назад. Когда были "проводы алых парусов", наших жен и подруг здесь — сколько раз после мы просматривали видео, которое успел снять Дима Мамаев! Тогда было самое начало осени, сейчас уже зима, но снега еще нет, лишь какая-то слякоть с серого низкого неба, и мокрый ветер с моря, ну это здесь всегда.
На берегу нас уже ждут. В военной форме, и штатские — персонал "базы строящихся кораблей" и "арсенала два", заводские и научники, кажется, различаю фигуру Курчатова, нашего бессменного "главпонауке" здесь, академики больше решают глобальные вопросы, и чаще в Москве чем у нас. И женщины, стоят отдельной группой — и у каждой в одежде есть что-то алое, шарф или платок, а впереди две фигурки в развевающихся алых "парусах", совсем как тогда, когда мы уходили! Аня давно еще спросила, а что носили женщины в вашем времени, ну не рассказывать же про мини и стиль унисекс, вот и вспомнилась "летучая мышь", накидка или паль