Росс Марвин — мой секретарь и помощник, погибший в экспедиции, Джордж Уордуэл — старший механик, Перси — заведующий хозяйством и боцман Мэрфи все они уже бывали со мной на Севере. Доктор Вульф, хирург экспедиции 1905–1906 годов, ввиду изменений в своем профессиональном положении не смог опять пойти со мной на Север, и его место занял доктор Гудсел из Нью-Кенсингтона, штат Пенсильвания.
Доктор Гудсел — потомок старинного английского рода, представители которого прослеживаются в Америке на протяжении двух с половиной столетий. Его прадед служил солдатом в армии Вашингтона, а отец, Джордж Гудсел, много лет провел в приключениях на море и в Гражданскую войну сражался на стороне северян. Доктор Гудсел родился под Личбергом, штат Пенсильвания, в 1873 году, окончил медицинский колледж в Цинциннати, штат Огайо, и с тех пор работал в области медицины в Нью-Кенсингтоне, штат Пенсильвания, специализируясь по клинической микроскопии. Он член Гомеопатического медицинского общества Пенсильвании и Американского общества врачей. В момент отправки в экспедицию он был председателем Общества врачей Аллегейнской долины. Среди его печатных работ: «Прямое микроскопическое исследование применительно к профилактике и новым видам терапии» и «Туберкулез и его диагноз».
Поскольку перед этой экспедицией ставились более широкие задачи, чем перед всеми предшествовавшими, — в частности, предусматривались более интенсивные наблюдения за приливами и отливами по заданию Береговой и геодезической службы США, а также, если позволят условия, исследовательские санные поездки на восток, к мысу Моррис-Джесеп, и на запад, к мысу Томас-Хаббард, — я расширил свою, если так можно выразиться, полевую партию, введя в состав экспедиции Дональда Макмиллана из Вустерской академии и Джорджа Борупа.
Макмиллан, сын морского капитана, родился в Провинстауне, штат Массачусетс, в 1874 году. Его отец пропал без вести, выйдя в море из Бостона около тридцати лет назад. Мать умерла в следующем году, оставив его с четырьмя младшими детьми. Пятнадцати лет Макмиллан вместе с сестрой переехал в Фрипорт, штат Мэн, окончил там среднюю школу и поступил в Боудонский колледж, который закончил в 1898 году. Подобно Борупу Макмиллан показал себя в колледже прекрасным спортсменом, играл полузащитником за университетскую команду и выиграл приз на беговой дорожке. С 1898 по 1900 год он заведовал школой Леви Холл в Норт-Горэме, штат Мэн, затем был заведующим латинским отделением приготовительной школы в Свортморе, штат Пенсильвания. На этом посту он оставался до 1903 года, затем преподавал математику и физическую культуру в Вустерской академии, штат Массачусетс, где оставался вплоть до момента отправки с экспедицией на Север. Награжден грамотой «Общества гуманности» за спасение нескольких человеческих жизней, — подвиг, о котором он рассказывает с крайней неохотой [18].
Джордж Боруп родился в Синг-Синге, штат Нью-Йорк, 2 сентября 1885 года. Он готовился к поступлению в Йейлский университет в Гротонской школе с 1889 по 1903 год и закончил университет в 1907 году. В университете он отличился как спортсмен, был членом университетских команд бегунов и гольфистов, снискал известность как борец. По окончании университета проработал год специальным подмастерьем в механических мастерских Пенсильванской железнодорожной компании в Алтуне.
Капитану Бартлетту я предоставил выбор судового состава, за исключением старшего механика.
В составе экспедиции, окончательно укомплектованном в день отплытия «Рузвельта» из Сидни 17 июля 1908 года, было 22 человека, а именно: Роберт Пири, начальник экспедиции; Роберт Бартлетт, капитан судна; Джордж Уордуэл, старший механик; доктор Гудсел, хирург; профессор Росс Марвин, мой помощник; Дональд Макмиллан, мой помощник; Джордж Боруп, мой помощник; Мэттью Хенсон, мой помощник; Томас Гашью, помощник капитана; Джон Мэрфи, боцман; Бэнкс Скотт, механик; Чарльз Перси, заведующий хозяйством; Уильям Причард, юнга; Джон Коннорс, Джон Коуди, Джон Барнз, Деннис Мэрфи, Джордж Перси — матросы; Джемс Бентли, Патрик Джойс, Патрик Скинз, Джон Уайзмен кочегары.
Продовольствием мы запаслись в большом количестве, но разнообразием оно не отличалось. Благодаря своему многолетнему опыту я знал, что именно мне нужно и сколько. Продукты, абсолютно необходимые для серьезной арктической экспедиции, немногочисленны, но должны быть наилучшего качества. Излишества же вообще не имеют места при работе в Арктике.
Продовольствие для арктической экспедиции делится на два вида: предназначенное для питания участников санных походов и для питания на корабле во время пути туда и обратно и на зимней стоянке. Провиант, потребный для санных походов, специального характера и должен быть приготовлен и упакован таким образом, чтобы обеспечить максимум питательности при минимальном собственном весе, объеме и весе тары. Необходимых предметов питания — единственно необходимых для серьезного санного похода в Арктике, независимо от времени года, температуры и длительности путешествия, будь то один месяц или полгода — всего четыре: пеммикан, чай, сухари и сгущенное молоко. Пеммикан — концентрат, приготовленный из говядины, жира и сушеных фруктов. Из всех видов мясных продуктов пеммикан наиболее питательный и абсолютно необходим во время длительных санных походов в Арктике.
Питание на борту корабля и на зимней стоянке состоит из обычных покупных продуктов. Для моих экспедиций характерно то, что мы никогда не брали с собой мяса. В этом отношении я всегда полагался на подножные ресурсы. Целью зимней охоты экспедиции является именно само мясо, а не развлечение, как думают некоторые.
Вот перечень некоторых продуктов питания, взятых нами в последнюю экспедицию: мука — 16000 фунтов; кофе — 1000 фунтов; чай — 800 фунтов; сахар — 10000 фунтов; керосин — 3500 галлонов; бекон — 7000 фунтов; сухари — 10000 фунтов; сгущенное молоко — 100 ящиков; пеммикан — 30000 фунтов; сушеная рыба — 3000 фунтов; курительный табак — 1000 фунтов.
Глава 3Старт
В 1 час дня 6 июля 1908 года «Рузвельт», покинув место у пирса в конце Восточной 24-й улицы Нью-Йорка, отправился в свое далекое северное плавание. Когда судно выбиралось задним ходом на реку, над островом Блэкуэлл раздались приветственные крики многотысячной толпы, собравшейся проводить нас, и гудки яхт, буксиров и паромов, желавших нам доброго пути. Интересно отметить, что в день, когда мы отплывали в самое холодное место на земле, в Нью-Йорке стояла жара, какой город не знал вот уже много лет. В тот день в Нью-Йорке было зарегистрировано тринадцать смертей от перегрева и семьдесят два солнечных удара, тогда как мы отправлялись в края, где 60° ниже нуля отнюдь не редкость [19].
На борту «Рузвельта» находилось около ста гостей Арктического клуба Пири и несколько членов клуба, включая председателя генерала Томаса Хаббарда, вице-председателя Зенаса Крейна и секретаря-казначея Герберта Бриджмана.
По мере того как «Рузвельт» продвигался вверх по реке, шум становился все громче и громче — к гудкам речных судов присоединялись приветственные свистки фабрик и электростанций. На острове Блэкуэлл многие заключенные высыпали наружу, чтобы помахать нам на прощание рукой, и их приветствия нимало не теряли в наших глазах оттого, что их посылают люди, лишенные обществом свободы. В конце концов они желали нам добра. Надеюсь, сейчас все они на свободе и, что еще лучше, заслуживают ее. Возле Форт-Тоттен мы прошли мимо «Мейфлауэр», военной яхты президента Теодора Рузвельта, и ее маленькая пушка прогремела нам прощальный салют, а команда замахала руками и прокричала «ура». Наверное, еще ни один корабль не отправлялся на край света при таких волнующих проводах, как «Рузвельт».
Вблизи маяка Степпинг-Стоун моя жена, гости и члены клуба и я пересели на буксир «Наркета» и возвратились в Нью-Йорк. Судно последовало дальше, к бухте Ойстер на Лонг-Айленде, летней резиденции президента; там мы с женой должны были завтракать на следующий день с президентом Рузвельтом и его супругой.
Теодор Рузвельт — для меня человек необычайной силы, величайший из людей, каких порождала Америка. Он полон той кипучей энергии и энтузиазма, которые составляют основу реальной власти и успеха. Когда пришла пора крестить корабль, с чьей помощью мы рассчитывали проложить путь к самой недоступной точке земного шара, название «Рузвельт» казалось единственно подходящим и напрашивалось само собой. Оно являлось воплощением силы, настойчивости, выносливости и воли к преодолению препятствий — всех тех качеств, которые так возвеличили двадцать шестого президента Соединенных Штатов [20].
За завтраком в Сагамор-Хилл президент Рузвельт повторил то, что он говорил мне уже не раз: он искренне и глубоко заинтересован в моей работе и верит в мой успех, если успех вообще возможен.
После завтрака президент с супругой и тремя сыновьями поднялись на борт «Рузвельта». Мы с женой сопровождали их. На палубе от имени Арктического клуба Пири их приветствовал Бриджман. Президент и члены его семьи находились на борту около часу. Президент осмотрел судно, обменялся рукопожатиями со всеми присутствующими членами экспедиции, включая команду, и даже познакомился с моими эскимосскими собаками — Северной Звездой и другими, которых я привез с одного из островов в заливе Каско, у побережья штата Мэн. Когда он сходил с судна, я сказал ему: «Господин президент, я отдам этому предприятию все — все мои физические, духовные и нравственные силы». Он ответил: «Я верю в вас, Пири, верю в ваш успех, — если только это в пределах человеческих возможностей».
«Рузвельт» зашел в Нью-Бедфорд за вельботами и ненадолго остановился у острова Игл — нашей летней резиденции на побережье штата Мэн; там мы взяли на борт массивный, окованный железом запасной руль — это была мера предосторожности в предстоящей схватке со льдами. В прошлую экспедицию, когда у нас не было лишнего руля, мы могли бы использовать два. В этот же раз случилось так, что у нас был в запасе руль, но нам не пришлось воспользоваться им.