– Значит, ты со мной, брат? – просияв, осведомился Лотар.
– Конечно, с тобой! – подтвердил княжич. – Всю жизнь мечтал быть старшим хольдом…
Конечно же, на самом деле Ярослав мечтал совсем не об этом. Но раз уж осуществление прежних грез стояло сегодня под вопросом, пришлось выдумать себе новую и утешиться ею. Как утешались дружинники Вороньего Когтя здешними шлюхами в разлуке со своими женами, к которым многим из норманнов уже никогда не суждено было вернуться…
Часть втораяПо следам железной армады
Все пути ведут в Рим.
5
– Прямо как в прежние времена, не правда ли, милейшие? – заметил Конрад фон Циммер, стоя вместе со мной и Михаилом посреди заснеженного поля неподалеку от псковского участка святоевропейско-российской границы. Пребывая в нетерпеливом ожидании, мы глядели на приближающийся к нам с запада автомобиль – маленькую черную точку посреди бескрайней белой равнины. – Брат Эрик и брат Михаил сопровождают магистра Конрада на свершение богоугодных дел…
– Все именно так, ваша честь, кроме одного «но», – возразил Михаил, чей гнев к Конраду давно перегорел и теперь принял форму вялотекущей обиды. – Какими бы полномочиями ни наделил вас князь Сергей, я вам сегодня подчиняться не намерен, и не мечтайте! Мы – ваши сопровождающие, а не слуги.
– Да прекратите же, наконец, называть меня «ваша честь»! – третий раз за день потребовал коротышка-дипломат. – Неудобно, право слово, тем более перед посторонними! Неужели нельзя просто сказать: «Господин Конрад»!
И он кивнул на стоявший неподалеку внедорожник пограничников, что доставил нашу компанию на место встречи со связным. Старшина-водитель решил дождаться вместе с нами прибытия связного, дабы затем с чистой совестью доложить командованию, что передал наши драгоценные персоны с рук на руки, как и предписывалось.
– Клянусь моими обожженными усами, я скорее зарекусь браниться, чем избавлюсь от этой привычки, – огрызнулся Михаил. – Ишь, чего захотели: «господин»! Много чести будет вашей чести!
– Грубияном был, грубияном и остался, – тяжко вздохнув, посетовал Конрад, видимо, начиная жалеть, что настоял на участии в миссии этого человека.
– Как и в прежние времена, милейший! – развел руками Михал Михалыч. – Кстати, почему вы не замолвили князю словечко за Гюнтера? Уверен, в отличие от меня, наш крупногабаритный друг был бы в восторге от вашей авантюры.
При упоминании громилы-германца, живущего сегодня где-то под Москвой, Конрад скривил лицо и потер правую ягодицу. Там наверняка еще остался шрам от ножа, которым в пылу боя с Охотниками Гюнтер по ошибке угодил не во врага, а в мягкое место бедного магистра. Насколько я был в курсе, Фридрихович так и не добился от обидчика извинений. И вряд ли он имел шанс получить их в будущем – отношения у Гюнтера и фон Циммера не заладились задолго до этого неприятного инцидента. Если, конечно, определение «не заладились» применимо к тому, что Гюнтер не однажды порывался свернуть коротышке шею.
– При всем моем уважении к разлюбезнейшему Гюнтеру, не думаю, что сегодня мы нуждаемся в его услугах, – предельно тактично ответил Конрад. – К тому же согласитесь: глупо вести с собой на дипломатические переговоры человека, у которого на лице написано, что он – прирожденный убийца. Конунг Торвальд может истолковать это как знак неуважения.
– Всегда поражался вашему тонкому политическому чутью, – съязвил Михаил. – Но бог с ним, с Гюнтером. Лучше потрудитесь-ка объяснить: каким крючком вы намерены цеплять за жабры княжеского отпрыска?
– Всему свое время, милейший. Всему свое время… – уклонился от ответа коротышка. Михаил спрашивал Конрада об этом не впервые, но тот упорно не желал посвящать нас в свои планы. Мне тоже была не по нраву такая таинственность. Она вполне могла означать, что никаких планов у фон Циммера пока нет. И тогда возникал резонный вопрос: зачем вообще коротышка взялся за это заведомо проигрышное дело?
– Только глядите, не набросайте камней в огород Вороньего Когтя, – предупредил контрразведчик. – Я их за вас собирать не намерен!..
Я все время гадал, каких таких «нужных людей» побеспокоил за границей князь Сергей. И понял это, когда увидел, что за транспорт едет по наши души из Святой Европы. Поначалу я даже испугался, поскольку мне почудилось, что сюда направляются Охотники – настолько сильно приближающийся автомобиль напоминал издалека охотничий «Хантер». Михаил и Конрад тоже не на шутку забеспокоились. Мы в волнении оглянулись на пограничника, который неотрывно следил за автомобилем гостей в бинокль. Но старшина оставался невозмутим – транспорт, что только что пересек границу, был ему явно знаком.
Приглядевшись, я вскоре обнаружил, что мои опасения напрасны. Автомобиль связного походил на «Хантер», потому что был сооружен на базе этого джипа, лучшего не только в Святой Европе, но и в мире. Судя по специфическому рокоту, движок у странного автомобиля тоже был хантеровский.
На этом сходство заканчивалось. Кузов внедорожника отличался ярко выраженной оригинальностью: плавные обводы кабины; высокие полукруглые крылья; клиновидный капот, на котором была приделана напоминавшая ноздри дракона нашлепка воздухозаборника; хромированная решетка радиатора – шик, позволительный лишь правительственным автомобилям; мощные фары – с такими можно было соваться в любую пустошь даже ночью. А также крепкий, склепанный из толстых труб бампер, которым, судя по потертому виду, водитель уже не раз расчищал себе дорогу. Когда автомобиль приблизился, я отметил, что посадка у него гораздо выше, чем у «Хантера», – подвеска джипа связного была явно адаптирована для передвижения по пустошам. Да и бежал этот внедорожник, в отличие от своего грузного прототипа, заметно резвее.
Естественно, что за последние семь лет конструкторы Святой Европы могли разработать много новых автомобилей. Однако при всем моем восхищении незнакомой техникой я отлично видел, что изготовлена она не на промышленном оборудовании. Хотя руки к переделанному «Хантеру» приложились умелые – это бесспорно. Такие руки в Святой Европе росли лишь у одной категории людей – байкеров. Только их технари-самоучки могли сотворить подобное четырехколесное чудо техники. Мне приходилось на своем веку встречаться с похожими байкерскими автомобилями, правда, их внешний вид в сравнении с этим красавцем всегда оставлял желать лучшего. Но бегали они не менее шустро.
Автомобиль пронесся мимо нас и лихо затормозил рядом со внедорожником пограничников. Связной – длинноволосый парень лет восемнадцати, в бандане и черных очках – вылез из кабины и поздоровался за руку со старшиной. Тот, указав на Конрада, дал парню какие-то инструкции, после чего козырнул всем на прощание и поспешно уехал. Связной проводил его взглядом и направился к нам.
– Здравствуйте, джентльмены, – поприветствовал он нас. – Меня зовут Фокси. Оборотень мне много о вас рассказывал. Ты, должно быть, Эрик, ты – Михаил, а ты, папаша, – тот самый Чер… то есть беглый инквизитор Конрад, так?
– Все правильно, милейший, – ответил за всех фон Циммер, не обрадованный тем, что молодое поколение байкеров, оказывается, тоже наслышано о знаменитом Черпаке. – Так значит, тебя прислал сюда мистер О’Доннел?
– Верно, папаша, – подтвердил Фокси. – Ему не терпелось поехать самому, но дел по горло. А я добровольно вызвался – давно хотел познакомиться с людьми, о которых у нас легенды слагают… Смотрю, вы горючим капитально запаслись. До Базеля точно хватит.
Байкер указал на семь полных сорокалитровых канистр с бензином, выделенных нам князем Сергеем и доставленных пограничниками на место встречи вместе с нами.
– До Базеля? – переспросил я. – Вороний Коготь уже взял Мангейм?
– Мангейм сдался без боя, и Базель тоже вроде бы готов сдаться, – просветил нас Фокси. – Но дальше «башмачникам» не пройти – армия Крестоносцев не пустит их на Центральный Торговый Путь. Мы у себя на это сражение уже ставки делаем.
– И на кого ты поставил? – полюбопытствовал Михаил.
– Сотню на Пророка, конечно же, – пожал плечами парень. – Разбить Крестоносцев невозможно – проще Монблан с места сдвинуть. У Грингсона нет шансов, хотя Оборотень так не считает.
– Плакала твоя сотня, – уверенно заключил контрразведчик. – Вороний Коготь в меньшинстве, но он хитер. «Башмачники» военную науку с пеленок на практике постигают, а Защитники Веры уже полвека ничего, кроме гражданских беспорядков, не видели. Ставлю две сотни, что уже через неделю Торвальд будет маршировать по Альпам, как у себя дома.
– Принимаю! – оживился парень, не убежденный аргументами Михаила. – А вы мне нравитесь, парни! Ладно, чего топтаться – грузите вещички, горючку – и вперед.
– Да, хорошо бы поторопиться, – согласился Михаил. – Что-то нет желания за Грингсоном до Ватикана гнаться.
– Вот еще! – хмыкнул Фокси. – Можете вообще доехать до Бонна и там подождать, пока «башмачники» назад не побегут. На обратном пути их и перехватите.
– Размечтался! – снисходительно хохотнул Михалыч. – Ты бы лучше не политическими прогнозами занимался – тут и без тебя грамотных хватает, – а готовил две сотни наличными. Сам понимаешь, центнер запчастей мне от тебя даром не нужен…
Определить, где конкретно пролегала в заснеженном поле святоевропейско-российская граница, было нельзя, однако ее переход я почувствовал загривком. Прямо мистика какая-то: мы пробирались на запад по одной из потаенных байкерских троп, и вдруг на меня ни с того ни с сего волной накатило сильное беспокойство.
Да, мы уже определенно покинули Россию и въехали на землю Прибалтийской епархии. Землю той страны, что приговорила меня к смерти; землю, которая должна была загореться у нас под ногами, едва мы выйдем из автомобиля… Порой я видел в страшных снах, как неизвестно зачем возвращаюсь назад, в Святую Европу. А там меня уже встречают с распростертыми объятиями покойные Мясник и Матадор, а с ними – ныне живые магистр Аврелий и Пророк. Я бы нисколько не удивился, нарисуйся вдруг сейчас эта жуткая компания людей и мертвецов у нас на дороге.