– Хороший картежник?
– Спросите у пана трактирщика и тех парней, с кем мы вчера коротали вечер, – пожал плечами Михалыч.
– Откуда столько горючего?..
Пока Юзеф бегал за Фокси, хитрый лейтенант времени даром не терял. Искатели, раскатывающие на байкерском джипе, который они выиграли в карты, – это еще куда ни шло. А вот запасов горючего у нас и впрямь было многовато даже по меркам мирного времени. При военном же энергокризисе, когда цена на топливо для гражданского населения взлетела до небес, обладание семью объемными канистрами с бензином выглядело подозрительно.
– Это – из моих собственных запасов, – сымпровизировал Михаил. – Я с молодости привык вкладывать деньги только в истинные ценности.
Звучало неубедительно, поэтому лично я не удивился, когда Защитники нам не поверили. С тем же успехом можно было соврать Владичу о том, что мы украли горючее со склада какого-нибудь епископата. Лейтенант сунул наши паспорта к себе нагрудный карман, указал на нас подчиненным и объявил:
– Вы задержаны до выяснения обстоятельств. Завтра… то есть сегодня, я передам вас местным Добровольцам Креста, а они уже решат, как с вами быть. Но автомобиль и горючее я забираю немедленно согласно указу Его Наисвятейшества Пророка о реквизиции транспортных средств на военные нужды. А в вашем случае речь идет даже не о реквизиции, а о конфискации, поскольку прав на владение и эксплуатацию автомобиля у вас, конечно же, нет. Плюс ко всему вы незаконно заняли государственную стоянку, что также является злостным правонарушением…
Пока Владич говорил, трое «мундиров» окружили нас, а один, поигрывая пистолетом, сел на корточки возле грузовика на тот случай, чтобы проказник «Магнус», упаси бог, не дал деру.
– Обыщите их! – распорядился лейтенант.
– Руки на затылок! – приказал нам один из Защитников и для убедительности дернул вверх стволом пистолета.
– Цезарь? – полюбопытствовал насторожившийся Михаил. Он, как и я, до последнего надеялся, что до обыска дело не дойдет. Без обыска можно было отделаться от навязчивых «мундиров» и меньшей кровью. Например, когда они завели бы нас в трактир, усадили куда-нибудь на видное место, а сами взялись бы отогреваться и ужинать. И вот после того, как Защитников разморило бы тепло, змей-Хенриксон достал бы пистолет и разоружил эту компанию…
Эх, мечты, мечты… Владич не такой доверчивый парень, чтобы поворачиваться к нам спиной, не вывернув перед этим наши карманы.
– Падай! – бросил я «Котовскому», распахивая полы куртки и выхватывая княжеские подарки. Положение было незавидным, но не столь самоубийственным, как семь лет назад на берегу залива Сен-Мало, где мне и Гюнтеру противостояло пятеро матерых Охотников. Продрогшие на морозе, укутанные в тесные полушубки, бойцы Владича держали закостеневшие пальцы на спусковых крючках, но мысли Защитников витали в другом месте: возле трактирного очага. Может быть, при аресте какого-нибудь искателя Казареса такая безалаберность вышла бы простительной, но если уж «мундиры» решили угрожать оружием лучшему ученику великого Охотника Анджея, им надо было вести себя гораздо бдительнее.
Михаил еще не успел плюхнуться в снег, а я уже прострелил правое плечо тому «мундиру», который намеревался меня обыскать. Защитник вскрикнул, выронил пистолет и отшатнулся, а я тем временем метнулся к нему и, ухватив его за шею, прикрылся им от остальных врагов.
Больше всего меня пугал Владич, стоявший отдельно от прочих и имевший возможность всадить мне пулю в левый бок. От Защитников, что собирались обыскивать Михаила, я был прикрыт живым щитом. От того, который караулил Фокси, – грузовиком. Поэтому я выбрал лейтенанта следующей мишенью, хоть он находился от меня дальше всех.
Из четырех пуль, что я выпустил навскидку по ногам Владича, в цель попало лишь две: одна перебила лейтенанту голень, вторая угодила в бедро. Владич, уже готовый стрелять, потерял равновесие и рухнул на колени. Я, однако, продолжал целиться в том направлении, поскольку уже видел следующую угрозу…
Стерегший Фокси Защитник стремительно нарисовался из-за грузовика, заняв позицию для стрельбы с колена быстрым перекатом через плечо. Парень определенно не жалел времени на тренировки и намеревался закончить свой эффектный маневр двумя-тремя меткими выстрелами. Но я его опередил. Враг еще целился, а моя пуля уже летела ему в плечо. Боль судорогой свела Защитнику пальцы, и курок он все-таки спустил, только попал не в меня, а в трактирную стену.
– Оружие на землю! – рявкнул я двум Защитникам, которые удерживали меня на прицеле, но не решались стрелять, так как боялись случайно попасть в заложника.
«Мундиры» не подчинились. Будь я не так взвинчен, возможно, попросил бы их еще раз. Но сейчас моя реакция на неповиновение оказалась бескомпромиссной. Пока Защитники терзались сомнениями, я двумя выстрелами заставил каждого из них охрометь на правую ногу, а затем ударил заложника рукояткой «глока» по затылку, подскочил к корчившимся от боли врагам и отобрал у них пистолеты.
– Магнус! – окликнул я байкера и указал ему на Владича, пытавшегося дотянуться до оброненного пистолета. Фокси выскочил из-под грузовика, подбежал к лейтенанту и угомонил его несколькими ударами кулака, после чего без напоминаний проделал то же самое с другим «мундиром». Подобрав оружие, расторопный юноша сунул один пистолет за пояс, а второй оставил в руке, направив его стволом в небо и убрав палец со спускового крючка. Глянув на Фокси, я решил, что можно не тратить время на объяснение ему техники безопасности – кто-то уже успел преподать парню урок до меня.
– Как же я рад, Цезарь, друг сердешный, что ты не утратил форму! – проговорил Михаил, неуклюже поднимаясь на ноги и отряхаясь от снега. Фокси хотел помочь калеке, но тот отмахнулся, нашарил в снегу трость и встал самостоятельно. – Правда, раньше ты двигался шустрее и всегда метил в голову, но для старика со скрипучими суставами ты стреляешь очень даже неплохо… Только что это за, мать его, неоправданный гуманизм? Почему ты оставил их в живых? Эти ублюдки вряд ли оказали бы тебе подобную честь.
Ответить я не успел, поскольку во дворе стали появляться люди. Первый прибежал трактирщик Казимир с двустволкой и в тулупе, накинутом на голое тело.
– Оружие на землю! – вскинув трофейный пистолет, приказал ему Фокси, явно подражая мне. Казимир выпучил глаза и, прижав ружье к груди, застыл как вкопанный. Но шокировал трактирщика не направленный ему в лоб пистолет, а пять скорчившихся на снегу тел.
– Со слухом плохо? – поддержал я байкера. – Бросай ружье, кому говорят!
– Где мой брат? – пролепетал трактирщик, дрожащими руками ставя двустволку к стене. – Что вы с ним сделали?
– Я здесь, Казимир! – откликнулся Юзеф, все это время прятавшийся в гараже. Одет он был так же, как и братец – в меховые сапоги, тулуп и кальсоны, – и потому успел уже изрядно продрогнуть. Увиденное им поле брани привело его в неменьший ужас: – О Господи, за что мне такое наказание! Что же вы натворили, убийцы! Что с нами теперь будет!
– Заткнись! – прикрикнул на Юзефа Михаил и огрел его по спине тростью. – Мой друг сегодня чрезвычайно добр, так что все пока живы. А если кто умрет, виноват в этом будешь только ты! Быстро дуй за лекарем! И не вздумай тащить за собой Добровольцев Креста!
И снова наподдал ему тростью для расторопности. Юзеф побежал в трактир одеться потеплее и едва отбился в дверях от разбуженных выстрелами обеспокоенных торговцев. Все они желали знать, не байкеры ли напали на гаражи. Из-за спин коммерсантов выглядывали рекруты. Однако они волновались куда меньше, поскольку наверняка догадывались о причине стрельбы. Вмешиваться в конфликт рекруты не собирались. Разве охота им было рисковать ради тех, кто вез их под пули норманнов?
– Расступись! – раздался вдруг позади торговцев и рекрутов грозный окрик. – Расступись, я приказываю!..
Публика послушно отхлынула, и во двор выскочил взъерошенный Конрад Фридрихович, сжимавший в каждой руке по маленькому «вальтеру», взятому им не иначе как из своего багажа. Вид у коротышки был крайне воинственный. Продолжайся сейчас у гаражей перестрелка, Конрад без раздумий бросился бы в горнило боя – я знал, что отваги этому человечку было не занимать.
– П…ц деревне! – схватился за голову Михаил, завидев бегущего к нам во всеоружии Конрада. – Эй, юноша, заводи свою колымагу – проваливаем отсюда к чертовой матери!..
– Что случилось, разлюбезнейшие? – спросил запыхавшийся коротышка, глядя на поверженных «мундиров», которые уже пришли в себя и теперь, скрипя зубами от боли, наперебой костерили нас на чем свет стоит.
– Что случилось, того уже не изменишь, – проворчал я и крикнул рекрутам, чтобы те оттащили раненых в помещение. Рекруты с неохотой подчинились.
– Дядюшка Войцех, спрячьте, пожалуйста, оружие – вы меня нервируете, – попросил Михаил припоздавшего карателя. – И вообще, кто вам его выдал?
– Это – из моей домашней коллекции, – признался Конрад, рассовывая пистолеты по наплечным кобурам, точно таким же, как у меня. – Так мне объяснят наконец, что я пропустил?..
– Не волнуйтесь, дядюшка Войцех, вы абсолютно ничего не пропустили, – заверил его контрразведчик. – Главное веселье еще впереди…
6
Побратима с недавних пор было просто не узнать. Буквально за несколько дней Лотар преобразился из скромного носителя священной секиры, топчущегося в тени своего отца, в настоящего властного форинга. Теперь Ярослав даже не всегда осмеливался первым начинать с Лотаром разговор: беспокоился, что подумают их дружинники, когда увидят, что хольд, пусть и старший, вот так, панибратски, беседует с форингом. Дружба дружбой, но субординацию надо соблюдать. Иначе какой пример они будут подавать своим фьольменнам?
Лотар был произведен в форинги перед вступлением Вороньего Когтя в Берн. В этом городе и начинался Центральный Торговый Путь – широкое шоссе, проложенное через Альпы и заканчивающееся во Флоренции, месте слияния трех Торговых Путей, ведущих из Европы на Апеннины. Всю дорогу от Базеля до Берна конунг размышлял над просьбой сына, советовался с Фенриром, ярлами, а также богами, чье мнение на сей счет также должно было учитываться. Что конкретно сообщил дроттину Сверкающий Хьюки, знал только Торвальд, но весть та оказалась доброй, это бесспорно.