гласился со всеми нашими предварительными требованиями. Сегодня этот вопрос решится окончательно.
– И что, конунгу не нужны от вас взамен никакие уступки?
Аврелий вкратце поведал нам о траурной ладье с телом Лотара Торвальдсона, что должна была пройти по Тибру в Тирренское море.
Не став обсуждать эту новость в присутствии заложника, мы лишь озадаченно переглянулись. Опять все складывалось не так, как мы рассчитывали. Изначальный план – вызволить Ярослава, затем дождаться норманнского прорыва в столицу и выбраться из нее во время всеобщей неразберихи – отправился коту под хвост. Складывалось впечатление, что Вороний Коготь нарочно пошел на эти переговоры, чтобы усложнить нашу и без того подвешенную на волоске жизнь. Мы опасались, что разъяренный гибелью сына конунг не даст нам и дня на поиск пленного княжича. Торвальд же, наоборот, самоустранялся из наших планов и этим губил на корню самый выигрышный для нас вариант эвакуации. И что теперь прикажете делать?
Сейчас у нас имелся реальный шанс вытащить Ярослава, но мы лишились отличного пути к отступлению. А может, следовало отказаться от всего, убрать лишнего свидетеля и дать князю самому выкупить сына из плена? Но кто даст гарантию, что Пророк не предъявит Петербургу драконовские условия выкупа, а дабы князь Сергей побыстрее на них согласился, Орден будет истязать его сына пытками? И что в конечном итоге скажет Совет Князей, когда узнает об этом унизительном торге?..
Нет, Ярослав должен быть освобожден из застенков Магистрата любой ценой, а уж из города мы его как-нибудь вытащим. У нас есть автомобиль, динамит, ценный заложник, а также фактор внезапности. Черт с ним, с Грингсоном, обойдемся как-нибудь своими силами, авось не впервой…
– Значит, говорите, Ярослав будет в десять часов утра на вашем радиоузле? – переспросил я.
– Да, я вам не солгал – сеанс связи назначен на это время, – вновь подтвердил Аврелий. – Но, поскольку я, как ответственный за радиопереговоры, по вашей милости на них не явлюсь, где-то через час пленника уведут обратно в камеру. И тогда никакая взрывчатка вам уже не поможет.
– Взрывчатка? О чем это вы?
– Считаете меня за дурака? – фыркнул магистр. – Вы еще скажите, что не причастны ко взрыву подземного тоннеля! Мне попадалось на глаза имя фон Циммера, когда позавчера я поднял из архива документы, касавшиеся подземного хода, которым пользовался язычник Стефанини. Но я совершенно не придал этому значения, а зря. Признаться, мы подозревали в измене других людей.
– Измена… – повторил я. – Ну вот, теперь пришел и ваш черед узнать, какова она на вкус…
14
Аврелий был прав. Сегодня вся наша надежда была именно на взрывчатку – те пять килограммов динамита, что достались нам в качестве трофея после сражения с группой Фроди Коряги. Проникнуть во двор Главного Магистрата можно было двумя способами: пробить дыру в толстой кирпичной стене трехметровой высоты либо вынести взрывом двойные металлические ворота, что открывались, как в тюрьме, – по принципу шлюза. Таковых во дворе Магистрата имелась пара.
Самый башковитый из нас в подрывном деле Михаил предложил взорвать запасные пожарные ворота, а для пущего эффекта зашвырнуть динамит аккурат в пространство между ними – тогда сила взрыва использовалась без потерь и снижалась вероятность нанести повреждения соседним зданиям. При подрыве стены такого рационального использования взрывчатки не получилось бы. Рыть подкоп для закладки динамита нам бы не позволили, а бросать связку шашек прямо у ограды было слишком рискованно: не факт, что стена развалится, а вот паника поднимется – это уже точно.
Магистратский радиоузел располагался в стороне от остальных хозяйственных построек. Обнаружить его местоположение можно было даже из-за забора – по высокой антенне, что была нацелена на Стальной Крест, главную передающую антенну правительственной связи в столице. Расстояние от основных ворот до радиоузла было раза в два короче, чем от пожарных, зато последние не охранялись, поскольку почти всегда оставались запертыми. Отпирались же они, если мне не изменяла память, только с основного пульта охраны Магистрата. Либо, при отсутствии электричества, ручной лебедкой. Ну или, на худой конец, тем одноразовым способом, каким решили проникнуть в волчье логово мы с Михаилом.
Я долго выбирал, кого же взять с собой в поддержку: его или Конрада. Оба рвались в бой, и обоим не хотелось караулить «Хантер» и нянчиться со стреноженным Аврелием (Охотников мы бросили связанными в том же парке, где допрашивали магистра. Каждый из парней получил сотрясение мозга, но головы у них остались целыми. Так что, надо полагать, охранники выжили, хотя ручаться за это я, конечно, не стану). Пришлось в итоге остановить свой выбор на том, кто обладал более солидным опытом налетчика, пусть при этом и страдал отсутствием проворства.
Фон Циммер, ясное дело, затаил обиду, но перечить в боевой обстановке не посмел. Да и разве его работу можно было считать битьем баклуш? Разорви крепыш Аврелий путы, он пришиб бы коротышку Конрада одной оплеухой, а затем поднял такой шум, что его услышали бы даже норманны за городом. Поэтому, загнав приметный «Хантер» во двор какого-то сгоревшего здания неподалеку от Магистрата, я дал Конраду подробные инструкции, как поступать при возникновении нештатной ситуации.
– Если Аврелий начнет дергаться – стреляйте без разговоров, – наказал я коротышке перед тем, как отправиться с Михаилом творить переполох. – Появится патруль – бегите и прячьтесь. Хотя, пока магистр не в розыске, Защитники вряд ли станут проверять служебный автомобиль Корпуса. Но все равно, зря не рискуйте. И, как только услышите взрыв, немедленно гоните к пожарным воротам Главного Магистрата. Будет там Ярослав или нет, неизвестно, но долго засиживаться в гостях у Ордена мы не собираемся.
Мы не исключали, что Аврелий соврал насчет запланированного на десять часов сеанса радиосвязи с Петербургом. Однако, пожелай магистр загнать нас в ловушку, он бы сообщил, что Ярослав появится на радиоузле как минимум через сутки или позже. За сутки Охотники хватились бы заместителя Апостола и начали его разыскивать, а охрана Магистрата пребывала бы начеку. Это уменьшило бы наши шансы унести ноги после неудачного налета и пусть ненамного, но увеличивало шансы Аврелия на спасение. Отправлять же нас на дело сейчас, зная, что мы вернемся несолоно хлебавши, было для заложника равносильно самоубийству, совершать которое раньше времени тому явно не хотелось. Я был склонен поверить Аврелию, тем более что идея вынудить Ярослава связаться с отцом выглядела вполне логичной и для Ордена, и для Пророка.
Атаковать ровно в десять ноль-ноль мы не стали, а выждали еще несколько минут – хоть магистры и были пунктуальными людьми, небольшая заминка с доставкой пленника вполне могла иметь место. Когда же подошло намеченное время, мы с Михаилом ради пущей конспирации натянули отобранные у охранников Аврелия форменные плащи и береты, затем вышли из-за угла дома, что располагался напротив пожарных ворот Магистрата, дождались, пока какой-то нерасторопный пешеход удалится подальше от опасного места, после чего начали неторопливо пересекать широкую улицу. По пути Михаил сунул руку с зажигалкой в холщовый пакет, где лежала связка динамита, и поджег бикфордов шнур.
– Много я в жизни совершил глупостей, – признался Михал Михалыч, передавая взрывчатку мне, поскольку моему глазомеру он доверял больше. – Но глушить динамитом членов Ордена прямо в их омуте пока не приходилось.
И припустил к стене, дабы успеть спрятаться под ее защитой. Мне уже было наплевать, заметит меня караульный на вышке у парадного входа или нет. Получив динамит, я бегом достиг цели, размахнулся и перекинул увесистый пакет через первые пожарные ворота. Расстояние между воротами было рассчитано на длину большегрузного автомобиля, поэтому промахнуться и зашвырнуть взрывчатку на саму территорию Магистрата я не мог – не хватило бы сил.
Пакет приземлился там, где ему и следовало, а я взял ноги в руки и рванул к Михаилу. Тот уже сидел на корточках у стены, зажмурившись и закрыв уши руками. Мне оставалось лишь последовать его благоразумному примеру, как бы ни хотелось воочию насладиться устроенным безобразием.
Не успей я заткнуть уши, непременно оглох бы от взрыва. Стена у нас за спинами содрогнулась так, что мы с Михаилом не усидели на корточках и упали на мостовую. Еще несколько секунд я выслушивал лязг железа, звон стекол и громыхание кирпичей, а затем вскочил на ноги и помог подняться Михаилу. Теперь предстояло делать все как можно быстрее…
Мы припустили к воротам так, словно нас кусала за пятки стая бешеных собак. Михаил мобилизовал все силы и старался от меня не отставать, я же приглядывал за тем, чтобы он не споткнулся, – бегал Михалыч еще куда ни шло, но вот падать при его негнущейся ноге было ему сейчас нежелательно.
Взрыв выдрал первые ворота и вышвырнул их на улицу, отчего теперь они напоминали опущенный мост древнего замка. Реши я сдуру прорваться в Магистрат на байке, мог воспользоваться упавшими воротами как трамплином, чтобы перелететь через образовавшуюся за ними воронку. Однако дальше я бы все равно не проехал. Вторые ворота не вырвало, а лишь перекосило и смяло, как будто их пытался протаранить грузовик. Впрочем, между покореженными створками имелось отверстие, вполне пригодное для проникновения во двор поодиночке. Большая банда налетчиков таким образом туда бы быстро не проникла, но для маленькой, вроде нашей, лазейка была в самую пору.
Плотная завеса пыли окутала вход, что позволило нам беспрепятственно миновать все ворота и броситься к радиоузлу. Спотыкаясь об обломки кирпичей, мы сразу же метнулись к расставленной в ряды технике, под прикрытием которой можно было добраться почти до самой радиостанции. В этот момент и завыла сирена, грянув с такой силой, что, раздайся сейчас второй взрыв, вряд ли он заглушил бы этот душераздирающий вой.
Разгромленные ворота и оседающие тучи пыли отвлекли внимание Охотников и прочих служащих магистрата, что повыскакивали во двор, очевидно, уверенные в том, что «башмачники» возобновили бомбардировки. Нас проморгал даже караульный на вышке: либо в момент нашего проникновения он отвлекся, чтобы нажать кнопку тревоги, либо приходил в себя после легкой контузии, потому что ударная волна накрыла и его «скворечник».