— У меня есть боевое платье, подаренное Фортосами платье, я могу выпросить у Александра комплект камуфляжа…
— Там конец декабря на дворе, твоё святейшество. У тебя как с холодоустойчивостью? За вратами, конечно, не Колыма, но всё-таки регион, приравненный к районам Крайнего Севера.
— Хмм… — задумалась апостол. — Да, это аргумент.
— А может просто купить? — предложила Ольга. — Куртку там, джинсы зимние, сапоги…
— «Может просто купить», — передразнил её Сергей. — Я похож на миллионера?
— Судя по тому, сколько вам тут платят — да, — прищурилась сестра.
— Неважно. Зачем покупать, если можно не покупать? Отдашь свои шмотки — не жмоться. Всё равно ты в них уже не влезаешь.
— Это ты сейчас такой крутой и дерзкий, — засопела Ольга. — Ну, ничего. Земля имеет форму чемодана — в уголке как-нибудь встретимся… когда на мне будет экзоскелет.
Глава 12
— … Денис Юрьевич, а я-то тут причём?
Вопрос был максимально риторический, но Вяземский просто не имел права его не задать.
— Серёга, не задавай албанских вопросов, — на ходу отмахнулся Кравченко.
— Ну, а всё-таки?
— Во-первых, ты согласился. Было такое, нет?
— Ну, было, — вынужден был признать разведчик.
— Во-вторых, у тебя морда лица суровая — сразу видно, что ты скорее расстреляешь, чем помилуешь. А то у меня лицо больно доброе, меня любят, но не боятся. Даже когда морды бью.
— Нормальная у меня морда лица…
— В-третьих, генерала на такое дёргать больно жирно, а Ядрова пожалей — будь человеком, имей совесть. Особист уже который день толком не спит, Тёмных пытает без передышки на сон и перекуры…
— Не пытает, а допрашивает, — поправил Вяземский. — Всё-таки самая крупная партия пленных боевиков за всё время. И товарищ полковник не курит.
— Какой же ты зануда, и как тебя только Эрин терпит… — поморщился Кравченко.
— Хм?.. — майор приподнял бровь.
— А в-четвертых — смотри и учись, салага, — хохотнул полковник. — Глядишь — следующим на очереди будешь.
— Ммм, — неопределённо ответил Сергей.
— «Многозначительно мычу и дальше мы идём гулять», — хмыкнул Кравченко, подходя к комендатуре.
Дневальный на входе чётко козырнул начальству.
Комендатура была домиком небольшим и построенным больше проформы ради. Серьёзных нарушений за всё время так и не случилось, слава всем светлоярским богам, а мелкие решались в рамках подразделений. Как правило, тяжёлым командирским кулаком.
Тёмных же никто даже и не думал сажать в такой, с позволения сказать, Синг-Синг. Высоко начальство более чем серьёзно отнеслось к возможностям диверсантов-террористов с многовековым опытом, так что держали их в натуральном бункере со стенами из многометрового (на всякий случай) армированного бетона, круглосуточным видеонаблюдением, системой подачей усыпляющего или даже навеки усыпляющего газа, стальными взрывозащитными дверьми, автоматическими турелями и до зубов вооружённой охраной.
На фоне этого комендатура выглядела скорее курортом…
Населённым курортниками, собственно говоря.
И сейчас группа таких курортников контрактной службы столпилась вокруг стола. На столе стоят старенький принтер и не менее старенький ноутбук, за которым сидел мужик лет сорока с погонами старшего сержанта.
Прапорщик самозабвенно играл в старенькую GTA «Сан-Андрес».
— Да пошёл ты на хрен, мент поганый! — орал возрастной игроман, удирая на машине от кучи полицейских.
Особый колорит добавляло наличие на руке сержанта нарукавника с символикой военной полиции Минобороны РФ.
Трое стоящих за его спиной военных подбадривали и выражали одобрение.
— Да вы охренели! — рыкнул Кравченко, увидев всё это.
Сержант подскочил со стула, заодно с грохотом уронив его на пол.
— Здравия желаю, тарщ полковник! — бодро гаркнул вэпэшник, вытягиваясь по струнке. — За время вашего отсутствия никаких происшествий…
— А это что? — произнес Кравченко подозрительно ласковым тоном. — Где все, где старший?
— Так на выезде все — там в деревне опять мотострелки местной синьки обожрались…
— ОПЯТЬ?
— Так каждую неделю кто-то обжирается, — пожал плечами сержант. — Местные хорошую настойку делают, чисто как компотик пьётся. Сначала — хорошо, хорошо, а потом плохо…
Кравченко шумно выдохнул.
— В пехоту захотел, капрал?
— Так точно, тарщ полковник!
— Не понял, — нахмурился начальник гарнизона.
— Тарщ полковник, я уже сколько рапортов написал — ну нет уже никаких моих сил в ментах сидеть, — пожаловался сержант. — Переведите меня в боевую часть, а? Ну подумаешь ранило ещё во Владимирске, в менты-то сразу за что? Я ж здоровый. А своих пацанов вязать — отвратно, просто капец как…
— И вот что с такими делать… — Кравченко снял кепи, вытер лоб и покосился на майора. — И чего им на базе не сидится, а? Сытно, тепло и мухи не кусают, а они на передок рвутся… И таких полбазы.
— Я и в Сирию хотел, а меня не взяли, — пожаловался сержант.
— Тимченко, — прочитал Вяземский табличку с фамилией на груди полицейского. — Ты не из миномётки случайно?
— Не, я из гранатомётного. Когда имперцы штаб корпуса поджарили, я как раз с документами приезжал, ну вот и зацепило. А как выписали — обратно не взяли. Взводный у нас — козлина.
— Так, тихо, тихо, — нахмурился Кравченко. — Значит так, сержант…
— В гранатомётах шаришь? — спросил Сергей. — АГС в смысле.
— Я ещё во Вторую чеченскую с ним по горам бегал.
— Ещё один нарушитель субординации? — возмутился полковник. — Перебивает он тут меня! Может тебе вмазать, а?
— Тарщ полковник, а давайте его ко мне, — предложил Вяземский. — Мне как раз гранатомётчик нужен нормальный, а то Сомов из гранатомётного и правда козлина, никого не отпускает… Ко мне пойдёшь, сержант?
— Конечно, тарщ майор!
— Так, тихо! — рыкнул Кравченко. — Потом с этими вашими переводными коллизиями разберёмся. Где подсудимые, сержант?
— Так вот же они, тарщ полковник, — безмятежно указал вэпэшник на стоящих за его спиной парней.
Начальник гарнизона на пару мгновений прикрыл глаза, а потом ласково поинтересовался:
— Саботируешь?
— Так точно!
— Забирай его, Серёга, — махнул рукой Кравченко. — Таким охреневшим придуркам только в разведке и место.
— Довольно обидно прозвучало, знаете ли, Денис Юрьевич, — заметил Вяземский.
— А вы чего лыбитесь? — рыкнул полковник на троицу улыбающихся военных. — А ну, на казнь, за мной — шагом марш!
— А могли бы просто не ходить лично и не знали бы, что за бардак в комендатуре творится… — как бы в пространство заметил на ходу Вяземский.
— Ну уж нет, — фыркнул Кравченко. — Я ещё когда в лейтенантах сопливых ходил… Хотя, нет, у меня организм крепкий, так что сопливым я и тогда не был. Так вот, когда я ещё в лейтенантах молодых ходил и подъём переворотом мог исполнить на турнике, а не на диване, я всё удивлялся — почему пока до подпола все ходят, то нормальные мужики? А как полкана дадут — так сразу в уродов превращаются. Магия! И ещё тогда подумал — стану полканом, не буду ленивым мудаком.
— А личный состав всё равно сношаете.
— А личный состав надо сношать, иначе он охренеет, на шею сядет и ножки свесит. Зато я таким образом всех люблю и меня все любят. Но хорошо, что не таким же образом — звёздами не вышли.
— Любите — в смысле сношаете?
— А я как сказал?
Судилище решили устроить прямо около штаба — на солнышке, на свежем воздухе.
— А что в кабинете тухнуть? — ответил на невысказанный вопрос полковник. — Строили-то под наши островные условия, так что духотища в кабинете страшная. А когда про кондиционеры спрашиваешь, они на меня смотрят, как будто я руку принцессы Лихтенштейна требую, полкняжества в придачу и личную яхту по цене авианосца.
Наряд по штабу вынес стол, накрытый красной материей, и три стула.
— А где Семёныч? Где мой любимый начальник штаба? — поинтересовался полковник.
— К товарищу генералу ушёл, срочный доклад, — ответил один из дневальных.
— А меня почему не позвали?
— Доклад срочный, но не настолько срочный, тарщ полковник.
— Значит загасился, морда, — резюмировал Кравченко. — Ну, ладно. Запомнили, затаили. Так, негодяи! Подходим ко мне на раздачу лещей. Все, все вместе.
Вяземский и полковник расположились за столом, а трое провинившихся — перед ними.
— Ну, и что мне с вами делать, а? — ласково произнёс Кравченко и повернулся к майору. — Вот что мне с ними сделать, а?
— Выгнать из армии? — предложил Вяземский. — Хотя, нет — они же только обрадуются. В арктическую группировку услать? Говорят, на Новой Земле ядерный полигон расконсервировали…
— Чтобы они так дёшево отделались? Ну уж нет! Тут на лицо серьёзный проступок.
Полковник открыл папку и разложил перед собой несколько листков.
— Значит, ходили в увольнение в деревню, причём неоднократно, водили шуры-муры с местными девками… Причём неоднократно, — Кравченко посмотрел на троицу, которые уже казались не столь расслабленными, как в комендатуре. Точнее даже совсем не расслабленными. — Я что говорил про то, чтобы не совать свои отростки куда не положено? И вот он результат!
Полковник тряхнул листками.
— Три рапорта! Тьфу. То есть три челобитные… Тьфу! То есть три жалобы на то, что у трёх жительниц деревни женского пола вскоре ожидается прибавление. И ладно бы ещё это. Так вы умудрились окучить троих дочерей старосты! Вы хоть понимаете, чем это чревато? Думаете, я вас в комендатуру засунул в наказание? Я вас, придурков, между прочим, спасал — от старосты. Он, кстати говоря — отставной декурион. И если полюбовно всё не решим, то он грозится три ваших тыквы наградной секирой раскроить. А оно мне надо на вас похоронки писать? Ну нахрен!
— Может, получится договориться? — промямлил один из ударников демографического труда.
— «Получится договориться», — передразнил его Кравченко. — Одной из… пострадавших, между прочим, нет восемнадцати лет. Уголовно наказуемо, между прочим. По нашим, советским законам.