Впервые в жизни я хотела близости с мужчиной. — Я почувствовал твой дар, — все еще не открывая глаз, спокойно сообщил Эдвин.
— Это хорошо, — улыбнулась, отстраняясь и пытаясь обуздать так некстати проснувшееся влечение и выровнять сбившееся дыхание.
— Скажи, — заговорил Эдвин, когда я вернулась на свое место,
— ты ведь чувствовала, как я зачаровывал твой медальон? — Да, — просто ответила я. Уточнять, что в каком-то смысле присутствовала при заклинании предмета, не стала.
Воспоминание было слишком ярким и личным. К тому же не знала, как к такой откровенности отнесется виконт. Была уверена, Миньер насторожится.
— Думаю, из-за этого мы чувствуем дары друг друга сквозь амулеты, — задумчиво заключил Эдвин. — Тогда я использовал имитацию дара. Эта магия сложная и малоизученная. Возможно создание временных связей между дарами. Хотя удивительно, что связь продержалась так долго.
Он говорил спокойно и уверенно, словно мы обсуждали главу учебника. В словах Эдвина была логика, научное объяснение странности, отсылка на собственный опыт. Виконт нашел решение задачи. Для себя. Меня его выводы не убедили. В рассуждениях Миньера чувствовался какой-то изъян. Но прошло много дней, прежде чем я поняла, в чем именно он заключался.
Я почувствовала дар Эдвина не во время заклинания вещи, а раньше.
Метка быстро расправлялась. Мой резерв не восстановился полностью, а накопившиеся силы расходовались на лечение Эдвина быстрей, чем пополнялись. Каждая минута промедления ослабляла нас и усиливала метку. Я нуждалась в постоянном руководстве наставника, и обязательная связь даров должна была оставаться стабильной во время ритуала. Виконта не только магически, но и телесно истощили яд и метка. Долго поддерживать связь Эдвин просто не мог. Все эти обстоятельства вынудили нас довольствоваться малым: наделить необходимыми свойствами вещь на сутки. Чтобы отдохнуть и с новыми силами попытаться создать полноценный амулет.
Глава 5
На Эдвина, с трудом преодолевшего коридор, больно было смотреть. Бледный, стиснувший зубы маг тяжело опирался на косяк, но предложить помощь я не осмелилась. Гордеца и так серьезно ранил тот факт, что слабость видели.
Кабинет артефактора оказался просторным, почти таким же большим, как библиотека. Задернутое тяжелыми портьерами окно, три стола. На ближайшем стояли книги на раффиене и эльфийском, лежала толстая записная книжка, открытая на формуле. Схема меня привлекала одновременно красотой и сложностью. А еще понравилось, что Эдвин, заметивший мой интерес, не закрыл книгу, не стал делать из своей работы тайну. На столе у противоположной стены под колпаками из мутного стекла хранились амулеты. Кулоны, броши, кольца, браслеты. Не меньше трех десятков.
— Купола ни в коем случае не поднимай, — строго велел Эдвин. — С этими вещами я еще не разобрался. От них можно чего угодно ждать. Проклятия, метки, заклятия слежения.
— Откуда они у тебя?
Вопрос закономерный, но не слишком уместный. Виконт вполне мог увидеть в моем любопытстве вмешательство в свои дела. Поэтому ожидала молчания или краткой отповеди и удивилась развернутому ответу.
— Они из хранилищ Ордена. Я ведь говорил уже, что работаю на инквизицию не по доброй воле, — он лукаво усмехнулся. Мешаю по мере сил.
Прежде чем успела задать другие вопросы, Эдвин жестом пригласил меня к третьему, длинному и массивному столу в центре.
Выбрав один из дюжины стульев, стоящих вокруг исполина, села и с интересом оглядела пучки сухих трав, кристаллы, гладкие, просящиеся в руку слитки металлов, пузырьки с отварами и настойками. Все это требовалось для распознания свойств уже существующего артефакта. В создании нового магу помогали только его опыт и знания.
В отдельных коробках лежали простые заготовки для артефактов с разными свойствами. Эдвин использовал монеты со стертыми изображениями и надписями. Каждой группе заклинаний подходил определенный металл. Медь была отличной базой для огненного волшебства, серебро — для ядовитого, олово сочеталось с водяной магией, железо — с магией земли. Для исцеляющего волшебства Эдвин, севший рядом, взял золотую монету с пробитой дырочкой для цепочки. — Не хотелось бы тратить время на объяснение того, что ты уже знаешь, — начал виконт. — Поэтому расскажи мне сама, как бы ты зачаровывала вещь.
Я назвала последовательность подготавливающих основу заклинаний. Подбадриваемая кивками приятно удивленного виконта перешла к завершающим заклинаниям.
— В качестве основного я использовала бы болеутоляющее. В качестве добавочного — восстанавливающее. Но, боюсь, их будет недостаточно, — скептически заметила я. — Хотелось бы что-нибудь, способное заключить метку в кокон.
— Смотрю, прочитанное пошло тебе на пользу. Ход твоих размышлений мне очень нравится, — похвалил Эдвин. — Из тебя получился бы отличный артефактор.
Разумеется, такие слова польстили. Но особенно порадовала искренность Эдвина, явственно ощутимая в золотом даре. — Мы добавим третье заклинание, ограничивающее метку. К счастью, я такое уже создавал. Тратить время на расчеты не придется. До того, как мы приступим, ты должна знать, что это заклинание хрупкое. Очень ломкое.
— Как это? — не поняла я.
Инквизитор вздохнул:
— Сложно объяснить тому, кто ни разу не плел заклинаний для артефактов. Ты почувствуешь разницу во время ритуала.
Обезболивающее будет мягким, теплым; восстанавливающее как глина, податливым. А третье… ненадежным. Поэтому его придется цеплять за первые два. Лучше я не могу объяснить.
Это проще показывать.
Я покорно согласилась:
— Ладно, посмотрим. Обещаю быть острожной.
Говорила с улыбкой. Надеялась скрыть шутливым тоном нарастающую нервозность. Но Эдвин ответил неожиданно серьезно и жестко:
— Правильно. Ты должна быть предельно осторожна. Метка — очень коварное волшебство. Она будет стараться вызвать нестабильность. Учитывая, что наши дары будут связаны во время ритуала, в случае ошибки ты можешь сильно ранить себя или меня.
— Но ты ведь этого не допустишь? — дрогнувшим голосом предположила я. — Ты ведь опытный артефактор.
— Опытный, — утешил он. — Я буду опекать тебя все время. От начала до конца. Если почувствую угрозу для тебя, выйду из ритуала. Ты должна будешь прервать его сама. Знаешь, как? — Нет, — тихо ответила я, пытаясь не показывать, как сильно меня напугали слова виконта. Все еще была полна решимости создать для него артефакт, а скепсис во взгляде собеседника говорил, что Эдвин сомневался в правильности затеи.
— Я напишу формулу, — бесстрастно ответил Миньер и взял с письменного стола бумагу и карандаш.
— Уверена, у нас все получится, — с чистой совестью солгала я, несмотря на стойкую убежденность в том, что во время ритуала возникнут сложности.
— Будем надеяться, — откликнулся виконт, вновь севший рядом.
Он написал формулу непредвиденного выхода из ритуала, пододвинул мне листок.
— Пусть лежит перед тобой, — сухо сказал Эдвин. — Положи правую руку на стол открытой ладонью вверх. Лучше воспользуйся подставкой, — он передал мне клиновидную подушку. — Тебе должно быть удобно. В этой позе придется провести больше трех часов.
Когда я умостилась и кивнула, инквизитор протянул мне золотую бляшку.
— Возьми заготовку, держи на раскрытой ладони, — голос мага прозвучал спокойно, укрепляя мою уверенность. — Во время ритуала я буду касаться твоей левой руки. Чтобы направляющая энергия шла через сердце. Так тебе будет проще чувствовать меня.
Снова кивнула, пытаясь подавить нервную дрожь, силясь улыбнуться.
— Не волнуйся, — прежним спокойным тоном посоветовал Эдвин. — Ты чувствуешь меня, я — тебя. Связь усилим касанием, она не прервется без нашего желания во время ритуала.
Кивнула в третий раз и решительно предложила:
— Давай начнем.
Он улыбнулся, довольный моим настроем, взял меня за руку, велел закрыть глаза.
Виконт старался сделать так, чтобы я чувствовала его дар, хотел видеть мой. Раскрывая себя Эдвину, вслушивалась в его магию, цеплялась за нее. Когда связь между нами стала прочной, как свившиеся в один канат волокна, виконт разрешил прочитать первое заклинание.
Золотую бляшку на моей ладони словно гравировкой расчерчивали подготовительные заклинания. Когда напоминающая канву сетка была готова, Эдвин помог наметить главные точки пересечения линий. Опорные точки для трех основных заклинаний.
С первым, обезболивающим, проблем не возникло. Я читала об этом волшебстве, заучила формулу, хорошо представляла себе, как выглядела магия. И она действительно была теплой и мягкой, как и предупреждал виконт.
На втором заклинании проснулась метка. Она источала ненависть, кололась болью. Часть сил Эдвин бросил на ее обезвреживание. Я отчетливо ощутила, что связь между нами ослабла. Пытаясь побороть растущий страх, крепче стиснула пальцы виконта и под его руководством доплела заклятие. Третьему, самому важному волшебству, метка сопротивлялась. Она дергалась и крутилась, пыталась разорвать нашу связь. Боль, которую она причиняла Эдвину, эхом отзывалась во мне. Маг мужественно терпел и не отвлекался.
Он больше не опекал меня, а сам направлял потоки магии. Это заклинание походило на стенки коробочки из четырех снежинок. Эдвин возводил его, цепляя за два предшествовавших, сделав их крышкой и дном коробочки. Новое заклинание было красивым. Белое, льдистое, запирающее, хрупкое, чрезвычайно уязвимое.
Сконцентрировавшись на Эдвине, на уверенном, но тусклом золотом даре, позволила магу полностью завладеть собой.
Подчинилась его воле, боялась помешать.
Природная прелесть волшебства вновь навела на мысли об эльфийской магии, но теперь я не удивлялась. Не зря Эдвин держал на столе книги уничтоженного народа. Наблюдая за ростом снежинок, замечала закономерности и с нарастающим ужасом следила за изменением цвета волшебства.
Виконт заканчивал четвертую снежинку, но ее лучи по мере удаления от центра становились все более мутными, темными. Боль, распространяемая меткой, постепенно усили