Я вздохнула. Он тоже был прав. Инквизиторы искали раненного мага, вероятно, не принадлежащего к Ордену.
Здоровый единомышленник не вызывал бы интереса.
— Допустим, твой дар мы имитируем, — несмотря на доводы Эдвина, затея с возвращением в Орден казалась мне очень опасной. Отпускать Миньера без сопротивления я не собиралась. — Создадим иллюзию полного резерва. Но как быть, если тебе придется колдовать?
— Это вряд ли, — спокойно отозвался Эдвин, а его дар лучился прежней теплотой. — От меня даже не ждут полного резерва.
Ведь всем известно, что я работаю над новыми артефактами. Это требует больших затрат магии, а новые предметы получаются далеко не всегда.
— И все же, — не сдавалась я, — если тебя вынудят колдовать?
— Этого не будет, — убежденно ответил виконт.
— Тебя не посылают на боевые задания? — вопрос отражал недоумение и легкое пренебрежение, за которое я незамедлительно начала себя укорять. Сказалось влияние брата, не терпевшего бумажных крыс, управленцев, не способных самостоятельно ни оспу вылечить, ни низшую нежить одолеть.
— Таким, как я, не станут рисковать, — холодно ответил Эдвин.
— Мой опыт создания артефактов слишком ценен для Ордена. Разумеется, его чувства были уязвлены. На голосе это не отразилось, а вот улыбка приобрела натянутость, дар — колючую льдистость.
— Просто боюсь тебя отпускать, — призналась я.
К моему удивлению, чистосердечное признание в женской слабости вернуло былое расположение виконта. Взгляд потеплел, и ответил маг значительно мягче:
— Это единственное верное решение.
— Надеюсь, мне хватит двух дней, чтобы смириться с ним, — вздохнула я и поменяла тему. — Ты сказал, что создашь артефакт сам, но через меня. Как это будет?
В его голосе появились странные нотки, словно Эдвин заранее просил прощения.
— Я уже говорил, ритуал будет для тебя неприятным. Я буду очень острожен, все сделаю, чтобы не причинить боли. К сожалению, это не всегда возможно. Поэтому твоя основная задача — не разрывать связь. Это смертельно опасно. Для нас обоих.
Еще несколько минут назад хотелось, чтобы артефактор подробней рассказал об особенностях волшебства. Но я чувствовала дар Эдвина, его тщательно скрываемое волнение.
Оно постепенно передавалось и мне, от тревоги покалывало пальцы, от крепнущего страха пробирало холодом. Ритуал пугал неизвестностью, но отступить не могла. Стараясь думать о том, что опасное волшебство уже позади, кивнула в ответ. Виконт встал, вынул из ящика стола золотой кулон с крупным круглым гранатом в центре.
— Обычная заготовка не выдержит веса заклинаний, — вернувшись на свое место, пояснил Эдвин.
Сосредоточенный мог внешне казался совершенно спокойным, а моя решимость стремительно испарялась. — Давай начнем, — наиграть уверенность не получилось. Голос дрогнул, а улыбка выдавала беспокойство.
— Софи, я уже проводил такие ритуалы, — заглянув мне в глаза, твердо заверил виконт. — Я знаю, что делаю. И в этот раз метка не сможет помешать. Все пойдет, как задумано.
Глубоко вздохнув, я вложила ладонь в его протянутую руку. Он ободряюще улыбнулся и велел устроиться поудобней.
Зачарование амулета осталось в памяти обрывочными картинами. Помню напряженное лицо Эдвина, отблески заклинаний, тепло его дара, поток волшебства через соединенные левые ладони. Когда связь даров стала достаточно сильной, виконт вторгся в мое магическое поле.
Настойчиво, но осторожно, бережно.
Эдвин обращался со мной так, словно имел дело с хрупким и очень чутким музыкальным инструментом. По крайней мере, отклик своего дара на действия виконта я воспринимала именно так. Он черпал мою силу, направлял магические потоки. И хоть волшебство творилось при моем непосредственном участии, я не запомнила ни единой формулы, ни одного рисунка заклинания. Была лишь покорным и обезличенным инструментом в руках артефактора. Поначалу это не смущало. Я чувствовала бережное к себе отношение. Но не восстановившийся резерв истощался быстро, нарастала слабость и ломота в теле. А до конца ритуала было еще далеко. Виконт забирал мои силы отовсюду, досуха выпивал магию. Не задумывался о моем состоянии.
Как и подобало инквизитору, идущему к цели.
Потом я стыдилась этих мыслей, напоминала себе, что Эдвин не мог прервать ритуал. Понимая, что у виконта не было другой возможности спастись от метки, укоряла себя за былую злость на мага. Но тогда раздражение, постепенно превратившееся в глухой гнев, лишь усиливало боль от чужого вторжения и опустошенности резерва. Я едва дожила до окончания ритуала, удивительно, что не упала со стула, когда Эдвин отпустил меня.
Надолго воцарилась тишина. Я отрешенно наблюдала за тем, как виконт надевает новый амулет, вынув длинную золотую цепочку из ящика.
— Софи, — тихо окликнул маг.
Сил ответить не осталось. Он взял меня за руку. Тепло ладони, мягкое сияние истощенного золотого дара согрели сердце. Эдвин заглянул мне в глаза и сказал:
— Спасибо тебе.
Я не ожидала от него громких слов и пафосных обещаний отплатить добром. Давно поняла, что сдержанный виконт предпочитает дела словам. Не знаю, что больше поразило меня в тот момент. Искренность простых слов или внезапно появившееся чувство, что помогла родному человеку. Спустя полчаса лежала в постели, пыталась успокоиться и заснуть, восстановить силы. Но мысль о том, что наши с Эдвином судьбы связаны куда крепче, чем думалось, оказалась очень навязчивой. Как и уверенность в том, что виконт эту точку зрения разделял.
Утром последние сомнения отпали — перемену отношения к себе заметила еще вчера, теперь она стала очевидна. Выбор слов, взгляды, общительность еще можно было наиграть, а вот дар лгать не умел. Эдвин, как и я, чувствовал усиливающуюся связь между нами. Это радовало и располагало к общению. Наверное, поэтому осмелилась задать пару давно занимавших меня вопросов.
— Почему нельзя открывать окна?
Соскучилась за последние недели по солнечному свету, но признаваться в этом не стала. Подозревая, что виконт так скрывал от меня местоположение своего убежища, не хотела, чтобы интерес показался упреком.
— Это мера предосторожности, — пояснил Эдвин. — Открытые окна — слабые места иллюзии. Не хочу давать Великому магистру шанс заглянуть сюда.
Нарочито небрежная усмешка не обманула — у Ордена это место вызывало подозрения.
— А он может сделать это на расстоянии? — усомнилась я. — Да. Он может, — виконт интонацией подчеркнул, что опасаться следует только Серпинара. — Он время от времени посылает сюда волшебных птиц. Их слышно. Кажется, что по дому кто-то ходит, скребется в окна.
Странным звукам в ночь, когда ранили Эдвина, нашлось объяснение.
— Почему ему так интересно это место? — уже спросив, сообразила, что виконт вряд ли захочет рассказывать мне, какую создал иллюзию, и поспешно добавила: — Я просто любопытствую.
С радостью заметила, что мой интерес не вызвал настороженности.
— Место, где часто творится магия, о которой не должен знать Орден, место, где живут магические существа, в данном случае, коболы, проще всего маскировать под нонраффиен, — пояснил он.
— Но места, лишенные магии, ценны. Нужны для тренировок, хранения артефактов. Орден не может таким не интересоваться, — броская маскировка меня удивляла.
— Верно. Но у Ордена достаточно собственных мест нонраффиен, — виконт пожал плечом. — Это кажется крохотным и трудно доступным. Не стоит усилий, его нельзя использовать. Великому Магистру просто нравится все контролировать, поэтому он посылает птиц. Кстати, такой способ маскировки важно знать артефактору, — создалось впечатление, что Эдвин хотел увести разговор в другое русло, а поскольку предложенная тема была интересной, я не сопротивлялась.
— Иногда некоторые свойства амулетов по разным причинам выдаются за противоположные. Это нужно помнить, когда занимаешься обезвреживанием.
Его голос звучал спокойно, даже бесстрастно, но меня не покидало ощущение, что маг говорил о личном и приятном. И при этом казался озлобленным и жестоким.
Странная смесь порядком пугала, и я поспешила спросить о других артефактах, которые виконт собирался сделать с моей помощью. Он коротко рассказал о свойствах, но, признаться, я слушала невнимательно. Невольно задумалась о том артефакте, который Эдвин сделал шесть лет назад.
Заметив мою рассеянность, маг назвал ее усталостью и предложил отдохнуть несколько часов. Желая поскорей покончить с неприятными ритуалами, отказалась.
Вначале я еще пыталась напоминать себе, что у виконта не было выбора. Он должен был создать артефакты и вернуться в Орден. Ради своей и моей безопасности. Но вскоре постоянным спутником стало отвратительное, скребущее душу чувство, что меня просто грубо использовали. Как вещь, как накопитель магии. Что Миньер сознательно укреплял связь между нашими дарами и вне ритуалов. Для более полного использования моей магии.
Ощущение родственности даров казалось наведенным и виделось издевательством, насмешкой и только усиливало боль от опустошения резерва. А его инквизитор трижды за оставшиеся до отъезда два дня досуха выжал. Я даже спать не могла, между ритуалами проваливалась в какое-то болезненное полузабытье.
Глава 6
В себя приходила больше недели, как после продолжительной болезни. Тяжелое, бездумное, словно одурманенное состояние. Я чувствовала себя истощенной и выброшенной, как одноразовый боевой амулет, и такой же поломанной.
Все эти чувства, а так же горечь и обиду на так беззастенчиво
использовавшего меня инквизитора подчеркивало одиночество. Не сказать, что тяготилась им, но поведение кобол сильно задевало. Из шести появлялась только старшая. И та выполняла немногочисленные распоряжения медленно и с явной неохотой. Складывалось впечатление, Миньер велел слугам показать, что мне в этом доме больше не рады. Я злилась и порывалась воспользоваться филигранной стрелкой и уйти к Северному тракту. Словно для укрепления моей уверенности, коболы "забыли" в углу столовой собранные мне в дорогу сумки.