ни не достигали, инквизиторов не огорчало.
В то утро я поняла, что такое любовь. Слушая ровное дыхание Эдвина, чувствуя тепло его тела, мягкую силу оберегающего, питающего меня мужского дара, укреплявшегося за счет моей магии, я была счастлива. Несмотря ни на что, вопреки прошлому, настоящему и будущему. Желание уберечь это пьянящее чувство, желание знать, что Эдвин тоже счастлив, желание навсегда сохранить это счастье для нас обоих и было любовью.
Знала, что мое решение ему не понравится, но отступать не собиралась.
— Ты посчитал, сколько времени нужно на все твое волшебство? — стараясь не выдавать волнение, начала я. Он поставил чашку, окинул меня настороженным взглядом. — Чуть больше четырех часов. Почему ты спрашиваешь? — его голос звучал ровно, но я чувствовала, как беспокойство изменяет его дар.
— Это долго… И затраты энергии будут серьезные, — прямого взгляда в глаза я избегала. Как и прямого ответа. — Вряд ли Великий магистр не позаботился об охране ценной добычи. Наверняка, везде расставлены ловушки. Такие же милые, как те змеи у особняка. Бывают еще ловушки замедленного действия. Они срабатывают, когда нарушитель возвращается и думает, что в безопасности. Есть нежить, я слышала, Великий магистр умеет подчинять и ее.
Он сложил руки на груди и не прерывал, не задавал других вопросов. Если надеялся, что я растеряюсь, ошибся.
— Нужны амулеты, увеличивающие резерв. Нужны защитные амулеты, боевые. И, Эдвин, самое главное, — я твердо и решительно встретила взгляд голубых глаз. — Тебе нужен напарник.
— Исключено, — отрезал он.
Я тоже сложила руки на груди, с вызовом глянула на виконта. — Весьма предсказуемое и опрометчивое заявление. Ты сам сказал, что на создание фантома уйдет больше четырех часов. Кто защитит тебя от ловушек замедленного действия? Кто отобьет атаку нежити? Кто восстановит защитную стену, пока ты будешь занят ритуалом? — я медленно, но верно закипала. Кончики пальцев покалывала магия, как в детстве, когда я еще не умела сдерживать волшебство. — Или ты каждый раз будешь прерываться и начинать заклинание сначала? Снова тратить на него истощающийся резерв?
— Я не хочу, чтобы ты шла со мной, — глухо ответил он.
— А я не хочу сидеть в неведении и трястись от ужаса, гадая, вернешься ты или нет! — вспылила я и в последний момент погасила едва не сорвавшийся с пальцев огонек. — Не хочу представлять все то, что описала! Не хочу! И не буду! Я была в гневе, но заставила себя держать руки сцепленными. Случайный пожар не усилил бы мою позицию.
— Я не могу рисковать, — он сказал это тихо, ровным, удивительно спокойным голосом. Но его дар отражал страх. — Именно поэтому я пойду с тобой, — отрезала я, решительно глядя в голубые глаза собеседника.
Он выдержал взгляд, отрицательно покачал головой. И тут мое терпение лопнуло, я вскочила, сорвалась на крик, не сдержала жестикуляцию.
— Я — хорошо обученный боевой маг! У меня сильный дар, хороший резерв и богатый арсенал заклинаний! — на кончиках пальцев трепетали слабые огоньки, а сдерживать магию становилось все трудней. Как и слезы обиды и бессилия. — Я не останусь в стороне! Не останусь!
— Я не хочу рисковать тобой, — вскочив и крепко прижав меня к себе, прошептал Эдвин.
— Я тоже боюсь тебя потерять… — обеими руками вцепившись в него, выдохнула я.
Он поцеловал меня. Я плакала, отвечая, но теперь это были слезы облегчения. Эдвин дорожил мной… Я надеялась и верила, что эта привязанность со временем превратится в любовь, если еще ею не является.
— Ты права, — спустя несколько минут признал Эдвин, когда я успокоилась в его объятиях. — Уверен, Серпинар защитил источник своей дополнительной силы. Мне будет трудно справиться самому.
— Ты хотел сказать "невозможно"? — усмехнулась я. Не верилось, что он так легко сдастся, поэтому честно пыталась Эдвина спровоцировать. Проснуться в опустевшей постели и увидеть на тумбочке короткое письмо с извинениями не хотела.
— Не прерывай, — пожурил он, не выказав раздражения. — Я пытаюсь извиниться за упрямство.
— Меня тоже трудно назвать покладистой… Чуть столовую не сожгла…
Слабый контроль над даром был единственным веским аргумент против моего участия. Вопреки ожиданиям Эдвин не торопился им пользоваться. Только обнял крепче и ответил с улыбкой.
— Но ведь не сожгла. Ставить в вину искренность — последнее дело.
— Так ты возьмешь меня с собой? — такая сговорчивостью удивляла.
— Да, — кивнул он. — Возьму. И буду признателен за помощь.
Решение Эдвина не было уловкой, и наша совместная подготовка стала тому подтверждением. Чувствуя мою поддержку и ответственность за три жизни, Эдвин стал значительно спокойней, рассудительней. Хоть по-прежнему рвался спасать попавшего в беду лиса.
Я настояла на тренировках в одной из кладовок. Нужно было восстановить былые навыки и посмотреть, на что способен артефактор в бою.
Для тыловой крысы он знал слишком много боевых заклинаний, но слишком малым числом умел уверенно пользоваться, чтобы считаться хотя бы средним магом-бойцом. Мы решили сосредоточиться на самых действенных заклятиях и оттачивать именно их. Я гоняла Эдвина нещадно. Он, в свою очередь, не давал мне спуску в кабинете. Заставлял самостоятельно обезвреживать артефакты и сделанные им ловушки.
Пока меня не торопили, все получалось. Но на четвертый день Эдвин решил, что я достаточно опытна, чтобы попытаться обезвредить ловушку на время. Часы тикали, отрешиться от эмоций не получалось, из-за волнения тряслись руки, дрожали губы. Слова заклинаний звучали неуверенно, голос срывался. Я не справилась. Магический заряд вырвался на волю, как сжатая пружина, ударил меня в грудь, хлестнул по рукам. Помню боль, крик Эдвина, темноту.
Очнулась у себя в комнате. Эдвин сидел рядом и держал меня за руку. В тусклом свете лампы он казался решительным и угрюмым.
— Только не говори, что теперь пойдешь один, — предупредила я. Голос прозвучал удивительно твердо и решительно. — Мне просто нужно больше практики.
Он повернулся ко мне, улыбнулся, наклонившись, поцеловал. — Нет, конечно. Нет, — прошептал виконт. — Мы освободим его вместе. Я не справлюсь без тебя.
Он вздохнул, словно сожалел о том, что собирался сказать. — Когда ты говорила, что в случае неудачи Серпинар и меня посадит в клетку, ты была права. Когда отчитывала меня за поспешность, тоже. Сегодняшний случай показал, как много нам обоим нужно тренироваться. Иначе — провал и пожизненное рабство.
Он замолчал, словно собирался с духом. Я ждала, не подгоняла.
— Я не вернусь в Орден послезавтра. Должен был бы, но не вернусь.
— Почему? — его слова больше насторожили и напугали, чем обрадовали.
Он встал, принялся расхаживать по комнате. Я попыталась сесть, но из-за головокружения и накатившей тошноты отказалась от затеи. Только приподнялась на локте, чтобы лучше видеть виконта. Эдвин хмурился и сердился, а короткие обрывистые фразы выдавали неуверенность в решении. — Нужно тренироваться. Нужны знания и опыт. Иначе не справимся. А времени мало. Каждый день в неволе — пытка. Я не хочу и не могу продлевать страдания лиса!
Он все же повысил голос. Наверное, надеялся отбить у меня охоту спорить.
— Понимаю. Твой порыв благороден, но недальновиден, — мой голос прозвучал резко, удивительно жестко. Эдвин хотел возразить, но я не дала шанса. — Выслушай, потом будешь спорить.
Он хмыкнул, сложил руки на груди, остановился напротив. В голубых глазах вызов, губы сжаты, между бровями морщина. Суровый магистр казался зловещим. Напомнил о фанатиках, о пристрастии Ордена к допросам.
Я судорожно сглотнула и, наконец, поняла, чего боялась последнюю неделю. Я боялась западни.
Как объяснить свой страх Эдвину, даже не представляла.
— Я жду, — поторопил виконт, когда молчание затянулось. — Эдвин, — дрожащий голос звучал ломко, но молчать дальше я не могла. — Тебе не казалось странным, что Верховный магистр обсуждал своего редкого и ценного пленника? — Магистр Лейод — его старый друг. Перед таким и похвалиться можно, — он неприязненно скривился и добавил. Уважение и благоговение очень ценны для Серпинара. Он их всячески подпитывает. Потому и рассказал об увеличении своей силы.
— Но не на общем собрании, чтобы поразить всех присутствующих? Ты говорил, что подслушал беседу.
Он заметно насторожился:
— Они пили вино в кабинете главного инквизитора провинции. Я заносил отчет и услышал разговор случайно…
Эдвин возобновил хождения по комнате. Я молчала. — Думаешь, они хотели, чтобы я услышал? — вновь остановившись напротив, спросил виконт.
Теперь он казался растерянным и словно ждал опровержения своей догадки. Я только кивнула в ответ. Эдвин сел на край кровати, спрятал лицо в ладонях, задумался.
— Я боюсь ловушки, Эдвин. Боюсь, что у них возникли подозрения, — мой голос звучал тихо, но твердо. — Я выполнял все поручения, никогда не опаздывал с возвращением, — в его голосе слышалось недоумение. — Даже с меткой появился.
— А когда ты последний раз приносил в Орден готовые амулеты? По его взгляду поняла, что попала в яблочко. — Давно, — признал виконт. — Я не баловал их новыми артефактами уже несколько месяцев. Думаешь, поэтому они могли что-то заподозрить?
Я неопределенно повела плечом.
— Кто знает? Но тебе нужно вернуться в Орден. Показать, что ты не поддался на их провокацию, и изобразить верность Церкви.
Он надолго задумался.
— А если мы ошибаемся? Если Серпинар не придумывал, если действительно поймал лиса?
— Тогда об этом ты узнаешь в Ордене, — уверенно ответила я. — Соберешь сведения, узнаешь точное местоположение, возможно, даже выяснишь имя попавшего в беду мага. Он либо арестован, либо пропал без вести. В обоих случаях о нем должны говорить.
Эдвин вздохнул, устало потер глаза.
— Ты права, Софи. Права. Я вел себя… как наивный мальчишка. Эта история меня будто ослепила. Даже на минуту не подумал о ловушке…