ливался бирюзой и изумрудом. Он завораживал красотой, напоминающей северное сияние. Привлекал взгляд растущими из ладоней золотыми ветвями, переплетением плетей, так похожих на эльфийскую магию. Вместо листьев распускались руны, незнакомые, непонятные, но верные.
Ощущение правильности происходящего не покидало меня последующие часы. Долгое и трудное время, когда я осторожно, нить за нитью распутывала хищный, норовящий выскользнуть из иллюзорных пальцев трепещущий жгут проклятия. Чувствовала его нарастающую силу, ощущала постепенное опустошение своего резерва и подпитку со стороны Эдвина. Он был чуток, терпелив, внимателен к моим непроизнесенным вслух просьбам и не терял веры. Помогал не только силой, но и сдерживал старающиеся вырваться нити проклятия.
Жгут постепенно истончался. Удалось избавиться от одного шипа. Успехи вдохновляли, но мы не торопились, не поддавались воодушевлению, ведь оно могло оказаться обманчивым.
Я почти полностью вычерпала свой резерв. Золотое сияние Эдвина бледнело, слабело с каждой минутой. Нити из жгута опаляли, резали болью, цеплялись друг за друга. К счастью, их оставалось немного. Там, где длинные усики-ворсинки не сплетали нить с предшествующими, бусинками сидели активные точки. Где настоящие, где ложные. Одни могли изменить структуру проклятия, другие были пиявками магии, истощали дар или лечащие амулеты.
С тихим звоном выпал второй шип. Я впервые с начала ритуала вздохнула полной грудью. Зрению Эдвина больше ничто не угрожало. Оставшаяся нить сжалась вокруг его головы, боясь потерять добычу. Я работала так же внимательно, так же осторожно, как и прежде.
Золотой дар истощился полностью. Мой резерв давно опустел, а от толстого жгута оставался один виток нити. Я, полностью осознавая риск, брала магию из нашей с Эдвином связи. Последствия нестабильности в такой ответственный момент были непредсказуемы, но прерваться я не могла, поэтому другого выхода не существовало. Северное сияние и золотые ветви гасли, одна за другой меркли руны. Держать верткую, хлесткую нить так, чтобы можно было работать дальше, становилось все трудней.
Но я справилась. Справилась с последней бусиной креплением, отдав ей магию до капли.
Наша связь с Эдвином распалась. Нить вырвалась на свободу и хлыстом ударила меня. Защититься было нечем.
Я выгнулась от резкой боли, сил на крик не осталось. Падая, увидела рядом рассыпающуюся пеплом нить и тлеющие шипы.
Глава 12
Я шла по берегу реки, пахло илом, над головой пробовал голос соловей. Солнце пару часов назад скрылось за деревьями, вечерело. Умиротворенная природа только усиливала мою злость и отчаянную решимость.
Миньера не было дома, он опять уехал в Орден. Чтобы "выиграть нам немного времени", как он сказал. Чтобы там ничего не заподозрили. Промедление меня раздражало, бесило невероятно. Хотелось бы избежать очередной ссоры, но ощущение, что он скрытничает и намеренно оттягивает отъезд, с каждым днем только усиливалось. Из-за этого мы поскандалили вечером. Жертвой пал еще один испепеленный стул.
По моим представлениям, мы должны были уйти к источнику еще две недели назад. Но артефактор медлил. Складывалось впечатление, что ему нравилась ситуация.
Отчего бы она ему не нравилась? Он мог заниматься делом своей жизни, вредить инквизиции по мере постепенно слабеющего желания. Виконт имел неограниченный доступ в библиотеки и архивы, чтобы изучать магию эльфов и совершенствоваться. Пользовался привилегиями дворянина и разнообразными правами верного делу церкви магистра. А в ближайшее время, стараниями Серпинара, мог обзавестись очень приятной женой.
Виконт сам рассказывал, что девушка была изумительно красива, хорошо воспитана и образована. Он говорил об общении с ней так, что не ревновать смогла бы разве мраморная статуя. И та дала бы трещину.
Единственный недостаток невесты маг видел в излишней религиозности, но для разговоров по душам у него оставалась я. Бесправная, уязвимая, запертая в тайном убежище разыскиваемая преступница.
Бежать мне было некуда, не к кому и не с чем. К тому же интуиция подсказывала, Серпинар принял определенные меры, чтобы поймать меня. Великий магистр отлично знал, что я жива, нахожусь в стране и располагаю сведениями об интересующем его человеке. А таких информаторов Серпинар из рук выпускать не любил. Попытка сбежать от Миньера в Кирлон привела бы только к тому, что меня поймали бы инквизиторы. Отличное будущее: сменить тюрьму на тюрьму и надеяться, что мои скромные умения артефактора заинтересуют Орден настолько, что мне позволят жить. Будь я одна, взбунтовалась бы и рискнула. Ушла бы от виконта, попыталась бы добраться до гавани. Амулет с опалами давал мне такой шанс. Но в том и состояла главная беда. Я не была одна. Через недельку-другую мое интересное положение станет заметным. Через пару месяцев о былом контроле над даром смогу только мечтать, даже собственное тело предаст. Станет неуклюжим, неповоротливым, непредсказуемым.
Я шла к эльфийскому камню, уверенная в том, что делаю это не ради себя, а ради ребенка. В попытке выторговать ему лучшую жизнь, более удобную и просторную клетку, чем наполненный мертвым воздухом дом под горой.
Серый камень, древние письмена. Я ласково погладила их пальцами. Положив ладонь на камень, громко и отчетливо позвала Великого магистра Серпинара.
Секунды растягивались в часы, минуты — в недели. Позабыла дышать, прислушивалась к каждому шороху. И все же появившийся рядом магистр напугал так, что я подпрыгнула от неожиданности.
— Добрый вечер, баронесса Лантер.
Его красивый голос прозвучал ровно, спокойно, легкая улыбка искривляла губы, придавая привлекательному лицу заинтересованное, но чуть насмешливое выражение. Брови вопросительно приподнялись, взгляд внимательный, светлые волосы подчеркивали черноту мантии, свешенные на грудь пряди пересекали яркую эмблему Ордена. Снова никакого отголоска дара. Я разговаривала с иллюзией, что успокаивало. — Добрый вечер, магистр Серпинар, — стараясь говорить уверенно, ответила я.
Он легко склонил голову набок, всем видом показывая внимание.
— Вы сказали, никогда не поздно изменить свою жизнь к лучшему, — вцепившись в камень, напомнила я.
— И вы, нужно полагать, решились на такой шаг?
Здравомыслие победило? — он явно подтрунивал, но другим я магистра и не знала.
Кивнула в ответ. От волнения потеряла все слова, забыла, что хотела сказать. Он приблизился на шаг, внимательно глядя мне в глаза.
— Тогда вы понимаете, что мои требования не изменились. Я хочу услышать имя и описание внешности того человека, который вам помогал все это время, — его чудесный голос звучал музыкой, успокаивал. Даже нервная дрожь и преследовавшее меня последние часы ощущение холода отступили.
— А я хочу узнать, что вы можете предложить мне в обмен, — выдавила я, ужасаясь своей наглости.
— Глупо было бы считать, что после всего я смогу вернуть вам титул и поместье, — глава Ордена говорил ровно, спокойно. И мне отчаянно хотелось верить, что мои слова не оскорбили великодушного магистра. — В первую нашу встречу это было более возможно. Сейчас, когда вы увязли в авантюрах своего спутника так крепко, что даже помогли ему выкрасть артефакт из моего замка, вы этого шанса лишились.
Сердце екнуло. Утерянная возможность. Пропущенный шанс на достойное существование. Нельзя, нельзя упускать такое, огорчать Серпинара… Нельзя.
— И что же теперь? — робко пробормотала я.
— Теперь, если ваши сведения мне помогут, вы получите собственный дом в одной из центральных провинций. Прощение короля, опеку Ордена. Поймите, после одного ужасного происшествия жизнь не заканчивается. У вас есть шанс все исправить. Даже завести семью.
Он говорил, а перед внутренним взором возникали картины. Аккуратный домик в пригороде, сад, поездки в город, другие люди. Замечталась, представив террасу, цветочные клумбы, пчелу, вьющуюся вокруг розетки с вареньем, запах выпечки. Показалось, что сижу за столиком в тени плодовых деревьев и наливаю собеседнику чай. Что этот мужчина — мой муж. Протянула ему тонкую фарфоровую чашку на светлом блюдце, улыбнулась, посмотрела на сидящего напротив магистра.
Отпрянула.
У него не было лица. Белая неживая маска с темными провалами огромных глаз.
Безликий преобразился. Точеный нос, выраженные скулы, высокий лоб, ниспадающие светлые длинные волосы, красивые черные глаза, тонкие губы, изогнутые в легкой улыбке. Укорила себя за то, что отшатнулась от Великого магистра, всего лишь подошедшего чуть ближе.
Но встряска пошла на пользу. Я вспомнила о верной инквизиции прислуге, доносчиках, частых визитах доверенных магистров-проверяющих.
Мне описывали тюрьму, спрятанную за внешней благопристойностью. Не кандалы и казематы, уже неплохо. — Что будет с тем, на кого я укажу? — голос прозвучал ломко, сипло, жалко. Особенно в сравнении с мелодичным, чарующе прекрасным баритоном Серпинара.
— Я разберусь с ним сам, — мягко заверил Великий магистр. — Не сомневайтесь, я буду справедлив. Если его таланты смогут как-то пригодиться инквизиции, заключу с ним сделку. Он будет доволен предложением, заверяю. Толковых магов мало. Я не хочу сокращать их число, если есть возможность договориться.
Медленно выдохнула. Не хотела никому вредить, просто не видела другого выхода для себя. Слова инквизитора примиряли меня с совестью. Не полностью, конечно. Но я не назвала бы виконта, если бы почувствовала мстительность Серпинара. Не обрекла бы предавшего меня, потерявшего доверие, но все еще дорогого мне человека на мучения или смерть.
Судя по настроению Великого магистра, он предусматривал для талантливого отступника, которым являлся Миньер, благообразную тюрьму. Она была не хуже моей участи, и в чем-то даже лучше того, что имелось сейчас.
— Назовите его, — потребовал Серпинар.
Голос отзывался в сердце, взгляд черных глаз затоплял сознание.
Я уже открыла рот, но с онемевших губ не слетело ни шепотка. Только беззвучно повторяла требование мага. С каждой секундой уверялась в том, что называть требуемое имя нельзя. Что все сказанное Серпинаром — наглая ложь. — Мне нужно его имя, — в чарующем голосе грозного Великого магистра слышалась настойчивость. — Говорите.