— Да, она привела к нему, — сквозь гул заклятий, треск щитов и выкрики на раффиене донесся до меня голос третьего мага.
Виконт рядом дернулся, будто в него все же попало заклятие. Атаковать он перестал, почти сплетенное атакующее волшебство не довел до конца.
Опасливо глянула на Эдвина.
Он замер рядом и смотрел на меня с непередаваемой злобой. Его я боялась больше, чем троих инквизиторов и Серпинара вместе взятых. На глаза навернулись слезы ужаса.
— Эдвин, — прошептала я, не находя слов, чтобы опровергнуть утверждение мага.
Лицо виконта перекосило от ненависти. Он отвернулся и, выкрикнув что-то на раффиене, ударил магией в пол. Сноп красных лучей, волна цвета пламени. Врагов смело. Все трое отлетели на несколько шагов, попадали.
Виконт схватил меня за руку, поволок по балкону. — Восстанавливайся! — рявкнул он, на бегу разламывая последние амулеты.
Вышибив ногой раму, велел мне лезть в окно. Сам забрался следом. Через мгновение мимо окна с хищным шипением пронеслось синее заклинание.
Двери, коридор, поворот, колонны, лестница вниз. Я уже давно перестала ориентироваться в храме. Только бежала за Эдвином и прислушивалась к дарам инквизиторов. Они нас постепенно догоняли.
Остановка была резкой.
Храм закончился.
Мы добежали до восточной части, до обрушенной стены. Перед нами был глубокий заполненный камнями овраг. Сзади приближались враги.
Эдвин дернул меня за руку, вывел из оцепенения. Я побежала за ним в единственно возможном направлении. Вверх по полуразрушенной лестнице, на другой этаж. Чтобы вернуться и попытаться найти другой выход из каменного лабиринта. Нас перехватили на первом же пролете. Самый сильный инквизитор перекрыл дорогу наверх, двое остановились внизу лестницы. Мы стояли на круглой площадке, как на блюдце. На остатках резерва возвела щиты. Волшебство казалось хрупким и неполноценным, но другой защиты от магов не было.
— Сдавайтесь, — прежде чем Эдвин успел атаковать, заговорил сильнейший маг. — Сохраните свои жизни. Вам нас все равно не одолеть.
Это было правдой. Два неоднократно истощенных за сутки мага против трех полных резервов и восстанавливающих артефактов не имели вообще никаких шансов. Но я упрямо держала щиты, а Эдвин все еще не выглядел сломленным. Мы стояли молча, всем видом показывая готовность биться до последнего. Молчание затянулось. Мерный стрекот сверчков казался зловещим, нагнетающим напряжение. Оно нарастало с каждой минутой.
Высокий маг, которого я считала главным, спустился к нам на две ступеньки.
Носатый приблизился на столько же.
Эдвин чуть изменил позу, чтобы было удобней атаковать сразу в двух направлениях.
Младшему инквизитору не хватило выдержки. Из-за его заклинания щит пошел рябью, Эдвин бросал заклятия в противников, они отвечали. Мир заполнился гарью, отвратительным скрежетом сцепляющихся заклинаний, разноцветными искрами, выкриками.
— Хватит! — заорал главный. — Успокойтесь!
Его люди послушались, остановились. Эдвин перестал атаковать. Он все еще стоял в боевой позиции, но я могла поклясться, что резерв виконта совершенно пуст. Слишком бледными были последние заклинания. Я еще удерживала щиты, но чувствовала, что на них придется вскоре тратить энергию из жизненной.
— Не ухудшайте свое положение, — голос главного охотника звучал ясно и спокойно. — Сдавайтесь. Это единственное разумное решение.
Мне оно таким не казалось. Бросила короткий взгляд вниз, на заваленный камнями овраг. Это не выход. Если не поймают в полете, то найдут и вылечат.
Глянула на виконта. Он отступать не собирался. Губы плотно сомкнуты, взгляд ненавидящий, черты лица хищные, жесткие. Будь ярость магией, она давно испепелила бы врагов. Хотя бы одного. Высокого мага почти спустившегося на уровень пролета. Главного в команде инквизиторов, настолько уверенного в собственных силах, что даже сбросил заслон. Нарочитая незащищенность была вызывающей, а сам маг источал превосходство.
Я чувствовала, как истощается мой щит. На краях он рассыпался, отшелушивался. Поддержать заклинание было нечем.
— Сдавайтесь, — повторил главный.
Глубокий низкий голос не приказывал. Маг советовал, наслаждаясь собственным преимуществом.
Я молчала. Говорить начал Эдвин.
Его тихий голос сплетал фразы на незнакомом мне языке. Это совершенно определенно не был раффиен. Виконт все громче и уверенней произносил заклинание, а в поднятой на уровень груди левой ладони разгорался белый огонек волшебства.
Это насторожило высокого инквизитора. Он замер, так и не преодолев последние три ступеньки, отделяющие его от нашей площадки. Бросил короткий взгляд на других магов, стоящих на середине нижней лестницы. Самый младший набросил на себя щит. Его примеру последовали и старшие охотники. Даже главный, постаравшийся сделать это как можно более пренебрежительно.
— Вы же понимаете, что вам ничто не поможет, — с издевательской улыбкой сказал он.
Эдвин взметнул вверх правую руку. По ней, к самым кончикам пальцев, серебряной с бирюзой лентой вилось магическое свечение. Оно начиналось от большого, ослепительно сияющего шара в левой ладони виконта. Шар пульсировал, увеличивался с каждым новым витком заклинания.
В руках главного инквизитора вспыхивало почти готовое заклятие. Он хотел убрать Эдвина, как основную угрозу.
Заклятие он плел очень сильное.
За мгновения поняла, что большой щит слишком хрупок. Не выдержит. Едва хватило времени перестроить заслон, уменьшив площадь, но укрепив плетение.
Черно-красный сгусток энергии сорвался с пальцев инквизитора.
Удар о щит был таким сильным, что пришлось отступить на шаг. Иначе потеряла бы равновесие.
Эдвин замолчал.
Заслон пошел трещинами. Красными и черными. Резко запахло паленой костью.
С правой руки Эдвина в небо сорвался столб света. В руке младшего инквизитора заискрило едва начатое зеленое заклинание.
Из шара, сияющего в ладони виконта, вырвалась молния. Она сияла бирюзой, изумрудом. Без труда пронзив толстый щит старшего инквизитора, хищно впилась магу в грудь. Он откинулся назад, раскинув руки, словно прошитый копьем. Его товарищи заорали, молодой рванулся вперед. Еще одна молния пробила его кокон, пронзила грудь. Он жутко дернулся и застыл на последней ступеньке, подняв ногу для шага. Третьему тоже не удалось защититься, хоть он и наращивал вокруг себя заслон. Но многослойное волшебство не стало препятствием для очередной молнии. Истошные выкрикивания заклинаний на раффиене оборвались на полуслове.
Все произошло мгновенно. Я знала, что эти трое мертвы.
Сияние, окутавшее Эдвина, усилилось.
Грудь пронзило острой, невыносимой болью. Словно сердце выдирали из груди. Будто выламывали позвоночник. От Эдвина ко мне тянулась еще одна молния.
Во рту вкус крови. Могильный холод мраморных плит. В небе надо мной северное сияние в виде сидящего волка. Вокруг совершенная тишина.
Всплеск лечебной магии у меня на груди. Поток восстанавливающего резерв волшебства. Будто сломала амулеты. Крови во рту становится больше. Глотать не могу. Кровь струится из угла рта по щеке. Еще один всплеск исцеляющей магии. Удалось вдохнуть.
Меня затапливает энергией. Она кажется мертвой, холодной.
Но дышать становится проще.
Над головой переливается бирюзой и изумрудом волк. Почему-то уверена, что если отведу от него взгляд, то встречусь со Смертью.
У нее ярко-синие глаза. Такие же ледяные, как сияние в небе.
Звуков нет. Вокруг всепоглощающая пустота.
Мыслей нет. Боли нет. Я даже не чувствую тело. Только холод, только струйка крови на щеке, только Северный волк надо мной.
Поток мертвой энергии одновременно живительный и болезненный. Боль нарастает. В окружающей пустоте появляется звук. Слабый, но усиливающийся стон. Хриплые, прерывистые вдохи. Цепляясь взглядом за северное сияние, вдруг понимаю, что и стон, и вдохи мои.
Мертвой холодной силы становится больше. Она затапливает меня, согревает. Боль в груди становится невыносимой. Стон переходит в крик. Грудь словно раздирают изнутри. Я кричу, выгибаясь от боли. Мир плывет перед глазами, волк дрожит и блекнет.
Темнота.
Холод пробрался до костей. Кажется, проснулась из-за собственного стона. Открыв глаза, вновь увидела волка в небе.
Но теперь он был дальше. Красивый, гордый, опасный. Чья-то рука опустилась мне на грудь. Всплеск магии искрил золотом. Это живая сила, слабая, но живая. Она согрела, успокоила, уняла вернувшуюся боль. Я заснула.
Снилось, что кокон изо льда стал моей могилой. Время от времени солнце заглядывало в мою гробницу, озаряя теплом и золотом. Но оно было не властно над заклятием вечного, сияющего бирюзой и изумрудом Северного волка.
Едва уловимый солнечный луч скользнул по моему лицу.
Почему-то знала, что он последний. Потом меня занесет снегом.
Навсегда.
Заставила себя открыть глаза. На меня пристально смотрела седая женщина с пронизывающим взглядом ярко-синих глаз.
— Госпожа Нэйга, умоляю, — послышался рядом голос Эдвина.
Осипший, низкий, дрожащий.
Солнце ушло, я вновь провалилась под лед.
Весенний день. Полянка в лесу, примулы, монотонное жужжание пчелы, тепло. Мне было хорошо и спокойно, солнце грело лицо. Защищенность и безмятежность. Я стояла у входа в дом Эдвина, полной грудью вдыхала ароматы распустившихся гиацинтов, лопнувших почек. Ветерок доносил запах ряски и илистого берега. Кто-то коснулся моей руки. Робко, бережно. Повернувшись, увидела рядом с собой Эдвина. Он словно находился в другом месте. Там в окна заглядывала звездная ночь, а на лице виконта плясали отсветы пламени. Но и они не скрывали изможденность мага, тени у глаз. Мне даже показалось, что в черных волосах блеснула седина.
— Анимье нуа намья хин? — тихо спросил он, словно говорил с собой, а не со мной. — Анимье, Софи?