Он потянулся к моему лицу, словно хотел погладить щеку. Я закрыла глаза и отвернулась. Мне претила даже мысль о его прикосновениях. Слишком хорошо помнила молнию, чуть не убившую меня. Он не завершил движение и отпустил мою руку. Я вновь была на весенней поляне и чувствовала ветерок на лице. Видеть инквизитора и даже думать о нем не хотела.
Глава 17
— Доброе утро, — прозвучал совсем рядом женский голос. Я обернулась, не скрывая удивления. Мне раньше в голову не приходило, что на поляне рядом с домом вообще кто-то может появиться.
— Доброе утро, — поздоровалась я, рассматривая неожиданную гостью.
На вид около семидесяти, но возраст лишь подернул ее красоту тонкой, легкой сетью морщин. Высокая, худая, правильные черты лица не портил чуть крупноватый нос. Совершенно белые волосы забраны в аккуратный узел на затылке. Древние эльфийские серьги с сапфирами, такой же медальон на цепочке поблескивал в неглубоком вырезе белой блузы. Внимательные, оценивающие глаза были ярко-синими, а в самой женщине чувствовалось нечто необъяснимое. Не человек и не эльф. Но осознать, с кем имею дело, так и не смогла.
— Просыпайся, Софи, — велела женщина.
Я недоуменно нахмурилась, не понимая, о чем она говорит. — Давай-давай, смелей, — подбодрила незнакомка и протянула мне руку.
Я вложила в ее ладонь свою и вдруг оказалась в незнакомой комнате. В светлом помещении было прохладно, свежо, пахло теплым хлебом и рекой. Я лежала на кровати, стоящей у стены.
За правым плечом женщины заметила открытое большое окно. Все еще не вставая с постели, повернула голову и увидела распахнутую дверь в другую комнату и камин.
— Где я?
— На озерном острове, — голос женщины звучал мелодично, певуче.
Я пыталась припомнить озера на карте, которые были хотя бы в достижимой близости от источника.
— Не старайся, — усмехнулась собеседница, словно прочитав мои мысли. — На карте это место не обозначено. Но гости здесь бывают исключительно редко не поэтому.
— А почему?
— Здесь можно изменить свою судьбу, — без намека на подтрунивание, серьезно ответила она.
— Это ведь хорошо. Иную судьбу неплохо и поменять.
Вглядываясь в невозможно-синие глаза женщины, я силилась отогнать мысль о Смерти. Моя собеседница очень на нее походила, но все же ошибки быть не могло. Смерть я уже встречала. Спутать ее ни с кем другим невозможно.
— Многие хотят этого на словах, но мало кто действительно готов к такому. Или к цене, которую придется заплатить, — она чуть склонила голову к правому плечу, внимательно меня разглядывая. — Эльфы понимали это всегда, поэтому приходили крайне редко и за другим. Люди, к счастью, об этом месте не знают.
— Зачем приходили эльфы? — вглядываясь в лицо женщины, цеплялась за действительность. Клонило в сон, снова хотелось оказаться на поляне у дома. Там было хорошо и спокойно, там не было боли.
— За советом, за предсказанием. За них цена не столь велика. Голову ни на мгновение не посетила мысль, что женщина могла говорить о деньгах, слишком уж она была похожа на Смерть.
— Кто вы? — всматриваясь в ясные синие глаза, спросила я. — Здесь меня зовут Нэйга, — представилась она и лукаво улыбнулась. — О тебе я все знаю, так что не трудись рассказывать. Лучше вставай. Пора уже.
Я приподнялась на локте, отбросила одеяло, решительно опустила с высокой кровати ноги и села на краю. Голова кружилась, волной накатила слабость, усилилась боль в животе. Боль в животе…
Осознание захлестнуло ужасом. Прижав ладонью низ живота, подняла взгляд на госпожу Нэйгу.
— Что с ребенком? — по щекам скользнули слезы. Я знала, какой услышу ответ.
— Ее больше нет, — твердо глядя мне в глаза, сказала женщина. В голосе слышалось сочувствие. — Я могла спасти только одну жизнь. Пришлось выбирать.
Закусив палец, я старалась не рыдать в голос.
Память воскрешала ссоры с виконтом, его недоверие, гнев. Мою боязнь рассказать о беременности, нежелание привязывать не любящего. Словно наяву видела молнию, бьющую в меня из шара в руке мага. Молнию, едва не оборвавшую мою жизнь.
— Я не могу утешить, не навредив, — ее теплая ладонь легла мне на плечо. — А вам нужно поговорить.
Я отрицательно покачала головой. Слезы высохли, решимость вытеснила рыдания.
— С инквизитором я ни о чем говорить не буду, — голос прозвучал твердо и жестко. — Прошу, расскажите вы, что произошло.
Она вздохнула, убрала руку.
— Хорошо. Расскажу, — женщина встала, жестом поманила за собой.
Я поднялась, на ногах держалась нетвердо, но показывать слабость не хотела и больше не просила о помощи. Госпожа Нэйга с научным интересом наблюдала, как я, с трудом передвигая ноги, выхожу вслед за ней из комнаты на кухню, хватаясь за высокую спинку кресла или опираясь рукой на комод. Попыток поддержать меня, даже когда от слабости я налетела на косяк и едва не упала, хозяйка не предпринимала. Остановившись в дверном проеме, я переводила дух, как завороженная глядя в открытое окно. Было видно озеро, вода в нем поражала небесной голубизной, казавшейся сказочной. Особенно в окружении высоких белых скал, обрамлявших озеро. Подойдя ближе к окну, вцепившись в подоконник, увидела на берегу огромные искрящие на солнце глыбы льда. На пригорке пестрым ковром цвели крокусы, а у самого дома благоухала сирень.
— Как это возможно? — выдохнула я, коснувшись рукой багряных листьев плюща, окаймлявшего окно.
— Почему, собственно, нет? — чуть удивленно откликнулась госпожа Нэйга. — Ты еще в саду не была.
Я медленно, чтобы не упасть, повернулась к хозяйке. Она снимала пузатый чайник с печи. На большом, застеленном белой скатертью столе уже стояли чашки на блюдцах и нарезанный ломтиками фруктовый хлеб.
— Присаживайся, — она кивком указала на один из стульев срезной спинкой.
Я послушно прошла мимо буфета из светлой древесины, за стеклянными дверцами которого стояла дорогая посуда из тонкого фарфора. Хозяйка, покачав головой, отодвинула мне стул. Я поблагодарила и, тяжело опираясь на обе руки, со стоном села. Живот болел, но лечиться не торопилась. Эта боль не позволяла поддаться усталости, не давала забыть и отказаться от задумки.
— Не знаю, кто из вас упрямей, — госпожа Нэйга усмехнулась. — Но с вами не скучно, это точно.
После этих слов возникло крайне неприятное чувство. Показалось, что за мной очень давно и довольно пристально наблюдали. Не зря ведь она сказала, что я о себе могу ничего и не рассказывать.
Чай пах розами и медом. Первое время я просто наслаждалась вкусом напитка, ароматом и ощущением жизни. Госпожа Нэйга сидела в торце и поглядывала на меня поверх чашки, за которой прятала губы. На руках она не носила украшений. Ни браслетов, ни колец. Мне это напомнило о лицемерном подарке инквизитора — от эльфийского кольца захотелось избавиться. Но сил снять его пока не было. Еле заставляла себя сидеть ровно, не наваливаясь на стол хвататься за живот только одной рукой.
— Госпожа Нэйга, расскажите мне о случившемся, пожалуйста, — попросила я, решительно отказавшись от предложения хозяйки налить еще чаю.
Она вздохнула, поставила тонкую чашку на блюдце, провела по его краешку пальцами. Словно раздумывала, как и что сказать.
— Сегодня ночью Эдвин Миньер привез тебя на волчьей упряжке, — взгляд синих глаз был спокойным, голос — деловым, мимика — скупой. Понять отношение женщины к произошедшему не получалось. — Он умолял помочь. Хотел во что бы то ни стало спасти тебя от родового заклятия.
Вспомнилось северное сияние в виде волка и ощущение, что полностью нахожусь в его власти.
— Эдвин сказал, ты под заклятием уже сутки, — так же сухо продолжала рассказчица. — Жизни в тебе теплилось мало. Сил еще меньше. Большую часть забирал ребенок. Как я уже сказала, спасти я могла только одну жизнь. И я выбрала твою. — Ясно, — кивнула я. Не сдержалась, прихватила рукой больной живот. — Спасибо. Я очень признательна вам.
Она легко улыбнулась и промолчала.
— Где инквизитор? — я постаралась придать голосу твердость. Хозяйка склонила голову набок, пытливо посмотрела на меня.
— Спит в комнате наверху. Хочешь к нему подняться? — Нет, — поспешно и резко ответила я, для убедительности покачав головой.
— Он не знал о беременности, — подчеркнула госпожа Нэйга. В ее голосе послышалось неодобрение.
— Не знал, — подтвердила я.
Вышло очень зло, едко, но меня это не волновало. Сердце разрывалось, в глазах щипало, из-за кома слез дышала с трудом.
Серпинар был прав. Эдвин Миньер, артефактор Ордена, предал меня не только в мелочах. Он предал меня во всем, разрушил, уничтожил то, что между нами было. Тогда я пожалела, что не умерла там, у источника.
— Он не знал о ребенке. Считаете, в другом случае он бы передумал меня убивать? Не воспользовался бы родовым заклятием? Пощадил бы меня? Пожалел бы дочь? — я бросала вопросы, давно сорвалась на крик. — Я нужна была ему только до конца ритуала, только до уничтожения карты! Потом стала обузой! Ребенок — вторая помеха. Я открою вам великую тайну!
Инквизиторы быстро избавляются от ненужных людей!
Я разрыдалась, обеими руками прижимая болящий живот. Согнувшись, почти касалась лбом стола и не скрывала больше ни боли, ни слез. Меня трясло от пережитого, от плача, от безысходности, от гнева. Я была безумно зла на проклятого небесами Миньера.
Постепенно успокоилась, истерика сошла на нет. Я сожалела о ней, потому что отдала слезам последние силы. А они были еще нужны. Оставаться в одном доме с инквизитором не собиралась.
— Он в любом случае использовал бы родовую магию, — тихо и бесстрастно произнесла хозяйка. — Это был единственный шанс выжить. Его резерв, как и твой, был совершенно пуст. Родовое заклятие Волка не требует вообще никаких магических сил.
Это последнее оружие, когда все остальное исчерпано.
Я не рискнула возразить. Слишком твердым был взгляд ярко-синих глаз, слишком уверенной в своей правоте была собеседница.