От этого сравнения пробрало холодом, свежее воспоминание о силе дара госпожи Нэйги раздразнило любопытство. Но проявлять его было не время. Гость и хозяйка занимались расчетами, мешать и отвлекать не хотела. Вскоре Редьярд кивнул и ушел, пообещав сделать все в точности.
— Пойдем, — обратилась ко мне хозяйка, одним движением убрав посуду со стола в большую лохань с водой. — Нужно закончить начатое вчера.
— Вы мне так и не рассказали, в чем суть вашего волшебства, — осторожно напомнила я, когда по указанию женщины села в кресло напротив другой янтарной картины.
— Ты ведь сказала, что хочешь забыть Эдвина, — собеседница с недоуменной улыбкой приподняла брови. — Ты передумала?
— Нет, — ответ прозвучал решительно.
И все же она пропустила его мимо ушей.
— Он очнется через несколько часов. Разговор пойдет вам обоим на пользу.
— Я хочу забыть инквизитора Миньера, госпожа, — твердо встретив взгляд синих глаз, заявила я.
— Тогда не цепляйся за воспоминания о нем так, как делала вчера, — резонно велела хозяйка.
Я знала, что это будет больно и сложно сделать. Но, решившись выбросить инквизитора из памяти, должна была пройти до конца. Кивнув хозяйке, вложила руку в ее протянутую ладонь.
Череда картин, перламутровая пелена, притупленная боль. Казалось, госпожа Нэйга колдовала вечность. Поэтому стрелки кухонных часов удивили — хозяйка справилась всего за три часа. Помня ее слова о том, что я уйду около двух пополудни, не удержалась от замечания.
— Уже двенадцать, — голос прозвучал робко и неуверенно. Я боялась, что госпожа Нэйга воспримет это как попытку поторопить. Но, к счастью, этого не произошло.
— Редьярду понадобится еще время, чтобы закончить работу с переходом, — даже не глянув на часы, сказала хозяйка. В ее голосе не слышался и намек на беспокойство. — Если хочешь, выйди в сад. Тебя заинтересует его волшебство. Он единственный в этом мире умеет подобное.
Последняя фраза как-то не укладывалась в голове. Сила магии этой женщины была невероятной. Предположение, что маг с таким резервом может хоть что-то не уметь, казалась кощунственной и безумной.
— Вы позвали его помочь вам? — выдохнула я, глядя на собеседницу широко распахнутыми глазами.
Мое удивление ее позабавило. Госпожа Нэйга усмехнулась, легко покачала головой.
— Я позвала его, чтобы он исполнил свой долг, — ласково, словно объясняя простые вещи любимой внучке, ответила хозяйка. — Магия переходов подчиняется только родовым заклятиям воронов. Ты в жизни никогда больше не увидишь подобного. Поэтому сходи в сад, посмотри, пока не надела вот это.
Она показала крупную жемчужину на булавке.
— Что это?
— Это все твои воспоминания. Твоя прошедшая жизнь. Все — от рождения до момента перехода — будет храниться в ней. Надев эту вещь, ты станешь Софи Трези, гувернанткой, уже несколько лет работающей в столице провинции Юльмин. Ты ничего не будешь помнить из прошлой жизни, окружающие будут уверены, что ты та, за кого себя выдаешь.
Она говорила спокойно, уверенно. И я ни мгновения не сомневалась, что все будет так, как сказала госпожа Нэйга. Хотя от мыслей, сколько ей пришлось изменить, скольким людям внушить нужные воспоминания, голова шла кругом. — Жемчужина скроет твой дар от инквизиторов и будет твоей защитой. Долго. Но придет время, и ты разобьешь ее. Чтобы вспомнить.
— А как я узнаю, что время пришло?
— Ты почувствуешь, не волнуйся, — пообещала она. — А теперь иди, посмотри на магию Редьярда.
Сад был огромным и поражал великолепием цветов. Синие анемоны соседствовали с цветущими розовыми кустами, у обильно плодоносивших яблонь и груш коврами росли пролески и ландыши. Деловитые пчелы копошились в лепестках мальв и пионов, а удивительно однотонные белые и черные бабочки бросались в глаза среди многоцветия гладиолусов. Воздух благоухал, выложенные белой плиткой дорожки паутиной раскинулись между клумбами. Вдалеке виднелась беседка. Госпожа Нэйга сказала, что я найду
Редьярда там, на противоположной дому оконечности острова. Я шла долго, не меньше получаса, и издалека чувствовала творимое волшебство. Судя по тому, как из-за отголосков заклинаний трепетало сердце, Редьярд был сильным магом. Тем больше удивляло то, что я по-прежнему не чувствовала его дара. Обойдя закрывающие беседку ивы, наконец, увидела черноволосого гостя и его волшебство.
Между двумя высокими березами, доверительно склонившими друг к другу верхушки, выстраивалось кристальное окно. Сквозь него виделся богатый город.
Множество каменных домов с черепичными крышами, большая площадь с красивым фонтаном. Величественный храм, а рядом здание с эмблемой Ордена. В сравнении с высоким и щедро украшенным соседом оно казалось приземистым. На другой стороне мощеной площади стояла ратуша. Стрельчатые окна, витражи, вычурные флюгеры на башенках. Вокруг фонтана разместились торговцы. Немного, видимо, день был не базарный.
Я с интересом рассматривала людей и здания. Они казались одновременно и настоящими, и искусственными из-за подрагивая незаконченного волшебства. Но куда больше меня привлекала магия Редьярда, тихий голос, выводивший напевные слова на древнеэльфийском.
Маг направлял потоки энергии с помощью двух колец. Крупный сапфир в золоте на правой руке и кроваво-красный рубин на левой излучали каждый свое сияние. Редьярд работал с ними, как с нитями, переплетая, связывая, создавая петли и узоры. Из-под рук выходили кристальные шестигранники, напоминающие соты. Они вставали на свои места в общей картине, как мозаика. Вскоре все пустоты заполнились, а завершающие заклинания превратили фрагменты в монолит. Редьярд тяжело вздохнул, опустил руки и отступил на шаг. И только тогда заметил меня.
— О, Софи, — улыбнулся он, тыльной стороной ладони утерев испарину со лба. — Принимайте работу.
— Это великолепно, — признала я, рассматривая поразительно настоящий город с живыми обитателями. Люди шли по своим делам, торговцы зазывали покупателей, а ветер поворачивал флюгера.
— Это Алоди, столица провинции Юльмин, — усмехнулся Редьярд. — Если не передумаете все изменить, пройдете через переход в новую жизнь.
— Как вы это сделали? — приблизившись к манящему окну между березами, спросила я. Сияющая волшебством картина покоряла живой красотой, ее хотелось коснуться, проверить, какова эта магия на ощупь.
Он мягко остановил мою руку.
— Это родовое волшебство. Очень древнее, — Редьярд увлек меня к ивам и повел к дому. — Здесь у старых эльфийских родов тоже есть нечто подобное. Хотя их магия значительно слабей и больше подвержена влиянию извне. Их заклинания в определенных условиях могут сломаться, сработать неправильно. Магия смотрителей переходов в разы стабильней, надежней. Потому что произрастает сразу из нескольких миров.
— Как это? — опешила я от такого неожиданного объяснения. — Не знаю, — пожал плечами Редьярд. — Когда-нибудь найду ответы и на такие вопросы. Но пока просто стараюсь выполнять свой долг.
— Спасибо. Вы мне очень помогаете.
Он не ждал благодарностей, удивился. Улыбка в который раз преобразила жесткие черты, смягчила их. Он вновь показался даже красивым.
— Это моя работа, Софи.
Госпожа Нэйга встретила нас чаем и яблочным пирогом. — Нужно восстановить резервы перед переходом, — пояснила она. — Хотя для тебя, Софи, магия будет потеряна. Но гувернантке она ни к чему.
Ее слова меня напугали. Волшебство многие годы было моей частью, защитой, опорой. Лишить меня возможности колдовать не менее жестоко, чем отрезать ногу.
— Я думала, вы просто скроете мой дар!
— Ото всех. И от тебя, — мой страх ее удивил, брови недоуменно приподнялись. — Ты на долгое время станешь совершенно другим человеком. Ты даже не вспомнишь, что у тебя когда-то был дар, — заверила она.
Подобное заявление показалось насмешкой. Мыслимое дело, забыть о магии. Видимо, скепсис в полной мере отразился на моем лице, потому что госпожа Нэйга лукаво улыбнулась.
— Ты все еще можешь отказаться от перехода, от жемчужины, — она кивком указала на эльфийское кольцо, по-прежнему лежащее на столе. — Он этому обрадуется.
— Нет, — я тряхнула головой, пытаясь так отогнать образ инквизитора. — Нет. Я не останусь здесь. Без дара, значит, без дара. Проживу.
Госпожа Нэйга снова покачала головой, словно поражаясь моей неуступчивости. Редьярд молчал, не вмешивался в беседу, но его небольшое внешнее сходство с инквизитором в тот момент казалось укором. Это меня раздражало и добавляло решимости.
Прощание у перехода было коротким и деловым. Обмен благодарностями и пожеланиями удачи, напутственные слова. — Никогда не расставайся с жемчужиной, — велела госпожа Нэйга. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Когда придет время, ты разобьешь ее. Тогда вновь наденешь этот амулет. Она передала мне эльфийский артефакт с каплевидными опалами.
— Он станет твоей единственной защитой от магов Ордена.
Все поняла? — строго спросила хозяйка.
— Да, — кивнула я в ответ, пряча украшение в мешочек на поясе.
— Ты все еще уверена? Не хочешь остаться?
Она знала, что услышит отказ. Мне казалось, она спросила только из нелюбви к проигрышам. Я отрицательно покачала головой, не сводя глаз с жемчужины в руках госпожи Нэйги. — Тогда иди, — положив жемчужину мне на ладонь, сказала женщина. — Тебя ждет новая жизнь.
Я поклонилась госпоже, поблагодарила Редьярда и шагнула в кристальное окно.
Мое отражение в зеркале казалось бледным и болезненным. Даже теплые лучи закатного солнца не скрывали теней у глаз, их красноты и лихорадочного блеска. На лбу появилась испарина. Кажется, я все же простыла на том злосчастном празднике в ратуше. Вспомнила о пряном вине Марты. За пять лет жизни в Алоди я нигде больше не пробовала такого вкусного напитка. Усталость и простуду он излечивал почти мгновенно.
Идти к поварихе с просьбой, не взяв с собой подарок, было неловко. Потянувшись к шкатулке, в которой хранила гребни и ленты, с удивлением обнаружила, что сжимаю в левой ладони жемчужину. Это казалось странным. Я носила ее приколотой с внутренней стороны одежды и не помнила, чтобы снимала ее в тот вечер. Списав рассеянность на начинающийся жар, ра