То, что Кейша могла слышать в наушниках «Рибел Эм-си» и в то же время идти по Уиллзден-лейн, было своего рода чудом и современным экстазом; в то же время в дне оставалось очень мало места для таких вещей, как экстаз, или раскрепощенность, или даже простая лень, так как что бы ты ни делала в жизни, ты должна была делать это в два раза лучше других, «чтобы только не оказаться за бортом», – удручающий принцип, которого придерживались одновременно мать Кейши Блейк и ее дядя Джеффри, известный как «талантище», но и как «маргинал».
(Иногда Джеффри – он не ходил в церковь – прижимал в углу свою тринадцатилетнюю племянницу и говорил ей нечто маловразумительное. «Поинтересуйся! Поинтересуйся!» – сказал он вчера на свадьбе дальней родственницы Гейл. Кейша могла только предполагать, что он имеет в виду один разговор, случившийся тремя неделями ранее. То есть он имел в виду: «Поинтересуйся, какие методы использует ЦРУ, чтобы отравлять несчастных черных соседей кокаином, и ты поймешь, что я прав». Как? Где?)
Тот факт, что две такие разные личности, как ее мать и дядя Джеффри, придерживаются одного мнения, придает этому мнению некоторую значимость. Но, безусловно, никто из вас не будет лишать Кейшу Блейк нынешней радости – возможности размышлять под музыку? Ах, этот уличный саундтрек! Это оркестровое существование!
Когда Кейшу Блейк обижают, она считает полезным вспомнить, что, если ты читала соответствующую литературу или смотрела правильные фильмы, то быстро обнаруживала: если тебя обижают, то это практически свидетельствует о твоих высоких личностных качествах, и чем больше свирепствует обидчик, с тем большей вероятностью ему воздастся по заслугам в конце жизни, когда качества, которые свойственны Кейше Блейк – ум, воля к власти, – станут сами себе наградой; и это верно даже в случае, когда герои книг и фильмов ничуть на тебя не похожи, принадлежат другой социально-экономической и исторической вселенной и, скорее всего, если бы с тобой встретились, поработили, а в лучшем случае обидели бы точно так же, как это сделала Лорна Маккензи, которой не понравилось, как ты себя вела, словно ты лучше других.
Дальнейшее подтверждение этого принципа можно найти в Библии.
На четырнадцатилетие Ли получила в подарок компьютер. Кейша Блейк прочла инструкцию и разобралась, как вводить основные команды, чтобы в ответ на конкретные запросы на экране появлялся текст, словно компьютер «разговаривает» с тобой сам. Один такой запрос они сделали для мистера Ханвелла:
>> КАК ВАС ЗОВУТ?
– Я тут должен набрать это здесь? Чувствую себя дураком.
>> КОЛИН АЛЬБЕРТ ХАНВЕЛЛ
>> РАД С ВАМИ ПОЗНАКОМИТЬСЯ, КОЛИН
– Вот это да! Это ты так сделала, Кейша? Как у тебя это получается? Мне теперь до тебя как до луны. Полин, посмотри-ка. Ты глазам своим не поверишь.
Закончив удивлять Ханвеллов, они устроили персональное развлечение для себя.
>> КАК ВАС ЗОВУТ?
>> ЛИ ХАНВЕЛЛ
>> НЕУЖЕЛИ? ЭТО ПРОСТО ОХУИТЕЛЬНО
По воскресеньям Кейша Блейк с семьей (минус Черил) посещали килбурнскую церковь пятидесятников, и Ли часто ходила вместе с ними, не потому что была в каком-либо смысле верующей, а просто ее мотивировала описанная выше щедрость духа. Теперь обнаружилась новая политика. Когда они дошли до угла, на котором стоял «Макдоналдс», Ли Ханвелл сказала Кейше Блейк: «Вообще-то я думаю, что могла бы сесть на 37 до Шлюза, посмотреть, чем там дышат». – «Справедливо», – сказала Кейша Блейк. Этим летом предпринималась попытка перемешать камденские ценности с колдвелскими[39], но Кейшу Блейк мало волновали Бодлер, или Буковски, или Ник Дрейк, или «Соник Юс», или «Джой Дивижн», или парни, похожие на девчонок, и наоборот, или Энн Райс, или Уильям Берроуз, или «Превращение» Кафки, или Сэмюэл Беккет, или Энди Уорхол, или миллион других камденских вещей, а когда Кейша принесла чудесную Мони Лав на семидюймовке, чтобы послушать у Ли на хай-фай, было что-то ужасное в том, как Ли покраснела и согласилась, что вообще-то ничего, вероятно, под это можно танцевать[40]. Из общего у них оставался только Принц, но они подустали и от него.
Неожиданное и резкое расхождение их вкусов потрясло Кейшу, и она продолжала считать, что новые вкусы Ли были жеманством, не имеющим никакого отношения к ее личности и в основном предназначенным для того, чтобы позлить самую верную подругу. «Брякни мне потом», – сказала Ли Ханвелл и запрыгнула в открытую заднюю дверь автобуса. Кейша Блейк, чьи знаменитые сила воли и целеустремленность почти не оставляли в ней места для беспокойства, проводила взглядом подругу (та сегодня наложила новый макияж под названием «панда», на что у нее ушла mauvais quart d’heure[42]), которая поднялась на второй этаж автобуса; Кейша задумалась: а есть ли у нее вообще какая-нибудь личность, а не запас и отражение всего, что она прочла в книгах и видела по телевизору?
Сочетание целого ряда факторов (скромная одежда, раннее физическое созревание, очки) привело к тому, что Кейша Блейк выглядит значительно старше своих лет.
Вместо того чтобы стать известной как «личность», Кейша Блейк стала теперь опосредованно популярной, как функция. Она часто покупала алкоголь людям, которые считали, что выглядят слишком молодо, чтобы покупать спиртное самим, и иррациональная вера в «талант» Кейши в этой области стала реальностью, когда, подкрепленная верой в ее безотказность, он сама уверовала в себя. И все же покупка алкоголя для Ли казалась ей делом странным. «У бутылки должен быть размер, чтобы влезала в мой задний карман». – «Почему?» – «Потому что там толпа в две сотни человек, и там не послоняешься с бокалом вина». Поскольку событие, о котором шла речь, было назначено на позднее время, Ли сначала пришла в комнату Кейши Блейк, потусоваться там, выпить и поболтать, пока не придет время уходить. Возможно, она встретит кого-нибудь с челкой до глаз и займется сексом. «Я вчера в кафешке видела Натана», – сказала Кейша. «Господи боже, Натан», – ответила Ли Ханвелл и открыла окно, чтобы покурить. Ли выпила еще немного и долго крутила верньер приемника в поисках пиратской станции, которую так и не нашла. Около десяти вечера Ли Ханвелл сказала: «Не думаю, что женщины могут быть по-настоящему красивы. Думаю, они могут быть так привлекательны, что тебе захочется потрахаться с ними, в них влюбиться и всякое такое, но думаю, что по-настоящему красивы могут быть только мужчины». – «Ты так думаешь?» – сказала Кейша и спрятала свое смущение, присосавшись к кружке с чаем. Она вовсе не была уверена, что знает, кто имелся в виду под местоимением второго лица.
Накануне шестнадцатилетия Кейши Блейк в коридоре перед дверью ее квартиры оставили подарок. Рисунок оберточной бумаги представлял собой повторяющихся без конца бабочек. На неподписанной открытке было выведено: РАЗВЕРНУТЬ БЕЗ ПОСТОРОННИХ, но почерк выдавал руку ее хорошей подруги Ли Ханвелл. Она удалилась в туалет. Вибратор, неоново-розовый с вращающимися шариками на гигантском конце. Кейша сидела на опущенной крышке унитаза и производила стратегические расчеты. Завернув фаллоимитатор в полотенце, она спрятала его в комнате, которую делила с Черил, потом вынесла коробку с оберткой во двор к мусорным бакам у парковки. Следующим утром, в субботу, она начала демонстрировать признаки наступающей простуды, а в воскресенье объявила о сильном кашле и болях в желудке. Мать придавила ей язык ложкой и сказала: жаль, потому что пастор Акинванде собирается говорить на тему Авраама и Исаака. Кейша с балкона не без сожаления проводила взглядом семью в церковь: ее искренне интересовала тема Авраама и Исаака.
Но она уже некоторое время как решила про себя, что они принадлежат к иному виду верующих, чем ее мать, а потому может изредка позволять себе антропологические греховные приключения. Она вернулась в комнату, лишила будильник и калькулятор батареек. Она не стала использовать для создания настроения свет, тихую музыку или ароматизированные свечи. Не стала раздеваться. Три минуты спустя она открыла три вещи, прежде ей неизвестные: что такое вагинальный оргазм, в чем состоит отличие между вагинальным и клиторальным оргазмом, а также узнала о существовании выделяемого ее телом вязкого вещества, которое пришлось потом смывать с ребер вдоль вала вибратора в маленькой раковине в углу комнаты. Фаллоимитатор пробыл у нее недели две, но она за это время регулярно им пользовалась, иногда по несколько раз в день, нередко не моя его после, и всегда делала это деловито, словно поручая работу кому-то другому.
«Вот так мы должны продолжать», – сказала Лейла и пропела новую ноту, а Кейша сделала запись. – «Примеры для подражания, – запела Лейла в новом регистре, – несут истину, несут свет». – Кейша сделала еще одну запись. «Злу говорят «нет», – сказала Лейла, потом повторила те же слова, но пропела их как мелодию, и Кейша кивнула и сделала еще одну запись. Лейла была по-настоящему музыкальная и имела красивый голос. Ее мать была широко известной певицей в Сьерра-Леоне. Кейша петь не умела, а на флейте играла очень плохо. Она научилась музыкальной грамоте за несколько недель, используя взятые в церкви фортепианные ноты. Кейша легко справилась с этим, как легко справлялась со всем, что имело символы и/или обозначения; она не знала, почему оно должно быть так или что обозначает эта способность, или почему ее сестра Черил не одарена подобным же образом, или что ей с этим делать, или что представляет собой «это», существительное оно или глагол, имеет ли оно вообще какую-нибудь материальную составляющую за пределами ее мозга. Две девушки сочиняли песню для группы прихожан-детей до двенадцати лет, которые по четвергам собирались после службы в задней комнате. Они были добрыми друзьями, Кейша и Лейла, хотя и не такими близкими, как Кейша и Ли, поскольку их не связывало никакое драматическое событие, хотя, по разумению церкви, они естественным и