. Я для того и прячу в карман, чтобы вы не знали, что это такое.
Бартоло. По приметам! Вы не с солдатом разговариваете.
Граф. А вы думаете, что так трудно описать ваши приметы?
С трясучей лысой головою,
С фигурой грузной и кривою
И с тусклым взглядом пескаря;
Нога – точь-в-точь медвежья лапа,
Лицо темней, чем у арапа,
На вид свирепей дикаря.
Одно плечо другого выше;
Нос – точно острый выступ крыши:
Ворчливый, хриплый звук речей.
Рот – на манер звериной пасти…
У всех дурных страстей во власти:
Ну, словом, перл среди врачей!
Бартоло. Что это значит? Вы пришли меня оскорблять? Вон отсюда сию минуту!
Граф. Вон отсюда! Ай-ай, как невежливо! Вы человек грамотный, доктор… Бородартоло?
Бартоло. Не задавайте мне дурацких вопросов.
Граф. О, это вас не должно обижать! Я ведь тоже доктор и уж во всяком случае не хуже вашего умею…
Бартоло. Это каким же образом?
Граф. Да я же врач полковых лошадей! Потому-то меня и назначили на постой к собрату.
Бартоло. Смеют равнять коновала…
Граф.
(Говорит.)
Простите, доктор, виноват:
Вы и отец ваш Гиппократ
Гораздо выше нас, быть может!
(Поет.)
Наука ваша, милый друг,
Куда существенней поможет:
Не уничтожит злой недуг,
Зато больного уничтожит!
Ну, разве это для вас не похвала?
Бартоло. Таким невежественным знахарям, как вы, вполне пристало унижать первейшее, величайшее и полезнейшее из искусств!
Граф. Особенно полезное для тех, кто им занимается.
Бартоло. Такое искусство, успехи которого почитает за честь озарять само солнце!
Граф. И чьи оплошности спешит укрыть земля.
Бартоло. Сейчас видно, неуч, что вы привыкли разговаривать с лошадьми.
Граф. Разговаривать с лошадьми? Ай, доктор, а еще умный человек! Неужели вам не известно, что коновал лечит своих больных, ни о чем с ними не говоря, меж тем как врач подолгу с ними говорит…
Бартоло. Не леча их? Вы это хотите сказать?
Граф. Это вы сказали, а не я.
Бартоло. Кой черт принес сюда этого треклятого пьянчужку?
Граф. Душа моя, вы, кажется, отпускаете на мой счет шуточки?
Бартоло. В конце концов что вам угодно? Что вам нужно?
Граф (делает вид, что очень рассердился). Вот тебе раз! Что мне угодно! Да вы что, сами не видите?
ЯВЛЕНИЕ XIV
Розина, Граф, Бартоло.
Розина (вбегает). Господин солдат, не гневайтесь, прошу вас! (Бартоло.) Говорите с ним помягче, сударь: человек не в полном рассудке…
Граф. Вы здраво рассуждаете: он не в полном рассудке, но ведь мы-то с вами люди рассудительные! Я – человек учтивый, вы – красивы… Вот и весь сказ. Одним словом, в этом доме я признаю только вас.
Розина. Чем могу служить, господин солдат?
Граф. Сущей безделицей, дитя мое. Но только, может быть, я выражаюсь не совсем ясно…
Розина. Я догадаюсь.
Граф (показывает ей письмо). Вчитайтесь получше, как можно лучше. Все дело в том… Скажу вам напрямик: позвольте мне у вас переночевать.
Бартоло. Только и всего?
Граф. Больше ничего. Вот вам записка от нашего квартирмейстера.
Бартоло. Посмотрим.
Граф прячет письмо и подает ему другую бумагу.
(Читает.) «Доктору Бартоло предлагается приютить, накормить напоить и спать уложить…»
Граф (подчеркивает). Спать уложить.
Бартоло. «…только на одну ночь некоего Линдора. По прозванию Школяра, кавалериста полка…»
Розина. Это он, он самый!…
Бартоло (живо Разине). Что такое?
Граф. Ну, что ж, разве я вам солгал, доктор Балдартоло?
Бартоло. Можно подумать, что этому человеку доставляет какую-то злобную радость на все лады коверкать мою фамилию. Убирайтесь вы к черту с вашим Балдартоло, Бородартоло и скажите вашему нахалу-квартирмейстеру, что, после того как я съездил в Мадрид, меня освободили от постоя.
Граф (в сторону). Ах ты, господи, вот досада!
Бартоло. Ага, приятель, это вам не по вкусу? Даже хмель соскочил! А все-таки убирайтесь вы отсюда подобру-поздорову, живо!
Граф (в сторону). Чуть было себя не выдал. (Бартоло.) Убираться подобру-поздорову? Если вас освободили от постоя, то, я надеюсь, вас не освободили от обязанности быть вежливым? Убираться! Покажите мне ваше свидетельство об освобождении. Хоть я и не грамотен, а все-таки разберу.
Бартоло. Сделайте одолжение. Оно у меня тут, в бюро.
Граф (не сходя с места, в то время как Бартоло направляется к бюро). Ах, моя прелестная Розина!
Розина. Так вы – Линдор?
Граф. Возьмите же скорей письмо.
Розина. Осторожнее, за нами следят.
Граф. Достаньте платок, я уроню письмо. (Приближается к ней.)
Бартоло. Но-но, сеньор солдат! Я не люблю, чтобы так близко подходили к моей жене.
Граф. Разве это ваша жена?
Бартоло. А что же тут такого?
Граф. Я вас принимал за ее предка не то с отцовской, не то с материнской, вернее с праматеринской стороны, – между ней и вами по крайней мере три поколения.
Бартоло (читает бумагу). «На основании точных и достоверных сведений, полученных нами…»
Граф (снизу ударяет рукой по бумаге, и она взлетает под потолок). На что мне вся эта белиберда?
Бартоло. Знаете что, солдат? Я сейчас кликну слуг и они вам покажут.
Граф. Сражение? Извольте! Сражаться – это мое ремесло (показывает на пистолет за поясом), они у меня отведают пороху. Вы, сударыня, вероятно, никогда не видели сражения?
Розина. И видеть не хочу.
Граф. А между тем нет ничего веселее сражения. Прежде всего вообразите (наступает на доктора), что неприятель по ту сторону оврага, а наши – по эту. (Разине, показывая письмо.) Достаньте платок. (Плюет на пол.) Положим, это овраг.
Розина вынимает платок, граф роняет письмо с таким расчетом, что оно падает между ним и ею.
Бартоло (нагибаясь). Ага!…
Граф (поднимая письмо). Вот так-так! А я еще собирался открыть вам тайны моего ремесла… На вид такая скромная женщина! А что как не любовная записка выпала у нее сейчас из кармана?
Бартоло. Дайте, дайте!
Граф. Dulciter[12], папаша. Кому что! А если б у вас выпал рецепт слабительного?
Розина (протягивает руку). Ах, господин солдат, я знаю, что это такое! (Берет письмо и прячет в карманчик своего передника.)
Бартоло. Уйдете вы или нет?
Граф. Ну, что ж, уйду. Прощайте, доктор, не поминайте лихом. Еще два слова, радость моя: попросите смерть, чтобы она на несколько походов забыла обо мне, – никогда еще я так не дорожил своей жизнью, как теперь.
Бартоло. Ступайте, ступайте. Если бы я имел влияние на смерть…
Граф. Если бы? Да ведь вы же доктор! Вы столько сделали для смерти, что она ни в чем не откажет вам. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XV
Бартоло, Розина.
Бартоло (смотрит ему вслед). Наконец-то ушел! (В сторону.) Притворюсь.
Розина. Согласитесь, однако ж, сударь, что этот молодой солдат – большой забавник! Хоть он и выпил лишнее, а все-таки сейчас скажешь, что он неглуп и недурно воспитан.
Бартоло. Какое счастье, душенька, что нам удалось от него отделаться! А тебе не хотелось бы прочитать вместе со мной ту бумажку, которую он тебе передал?
Розина. Какую бумажку?
Бартоло. Ту, которую он будто бы поднял для того чтобы вручить ее тебе.
Розина. Ах, да, это письмо от моего двоюродного брата, офицера, оно выпало у меня из кармана.
Бартоло. А я склонен думать, что он достал его из своего кармана.
Розина. Я сразу узнала это письмо.
Бартоло. Что тебе стоит на него взглянуть?
Розина. Я только не помню, куда его дела.
Бартоло (показывает на карманчик ее передника). Ты положила его сюда.
Розина. Ах, это я по рассеянности!
Бартоло. Ну, понятно! Вот ты увидишь, что это какая-нибудь чепуха.
Розина (в сторону). Если его не разозлить, то никак нельзя будет отказать ему.
Бартоло. Дай же записку, дружочек!
Розина. Но почему вы так настаиваете, сударь? Опять какое-нибудь подозрение?
Бартоло. А какое у вас основание не показывать записки?
Розина. Повторяю, сударь, что это всего лишь письмо от моего двоюродного брата, которое вы мне вчера отдали распечатанным. И раз уж зашла о нем речь, то я вам скажу прямо, что подобная бесцеремонность мне очень не нравится.
Бартоло. Я вас не понимаю.
Розина. Разве я когда-нибудь просматриваю ваши письма? Почему же вы позволяете себе вскрывать письма, адресованные мне? Если это ревность, то она меня оскорбляет, если же злоупотребление своею властью надо мной, то меня это возмущает еще больше.
Бартоло. Вот как? Возмущает? Вы так никогда еще со мной не говорили.
Розина. Если я до сих пор пересиливала себя, то не для того, чтобы дать вам право безнаказанно меня оскорблять.