При мыслях о будущем меня накрывает паническая атака. Внутри головы кто-то маленький и очень испуганный бегает кругами и кричит «Нет! Нет! Нет!»
Альберт довез меня до работы. Но сам всю дорогу сидел в ноутбуке, извинившись, что надо разгрести дела. На прощание поцеловал, но быстро и нервно — у офисного центра припарковаться было совершенно негде и вся полоса гудела, пока я выскакивала из машины. К счастью, никто на работе не заметил, как я прибыла.
У меня прекрасная работа, я ее очень люблю. Общаться с людьми, узнавать новое, решать их проблемы, находить способы сделать общую рабочую жизнь лучше и прекрасней, — и желательно без бюджета. Сейчас, когда все на нервах из-за переаттестации, и корпоративный психолог не успевает даже кофе попить между приемами, его работу частично приходится брать нам с Яной. А мне еще отчет по интенсиву писать — и даже теперь я рада, что работаю здесь.
Но если разговоры с людьми мне удаются отлично, то стоит приступить к бумажной работе, как я начинаю отвлекаться и зависать. Пялиться по десять минут в открытую таблицу и не видеть строк и цифр. Переводить взгляд за окно и пристально вглядываться в темно-серое зимнее небо. Просто застывать на середине фразы. К счастью, пока только с девчонками.
У них тоже тяжелые времена, но вот Алиса все больше смотрит на меня, и к вечеру наконец решается:
— Карин, пошли кофе выпьем.
Когда тебя зовет выпить кофе коллега, кофе надо пить. Алиса работает в рекламе, но закончила тот же факультет психологии, что и я. Эйчарам вроде меня необязательна супервизия и собственная терапия, но выгоревший эйчар — это герой историй про кошмары на собеседования и офисный буллинг. Никому это не надо.
Поэтому я напряглась, но пошла. И кофе взяла, и села на диванчик в зоне для посетителей. Алиса посмотрела на меня пристально и спросила:
— Влюбилась?
Нет, гром не прогремел. Я, в общем, догадывалась, что это видно.
— Не знаю, Алис. Все сложно.
— Но тебе нравится?
— Не знаю, говорю же. Все совсем не так, как я ожидала. А как я хочу — и сама не знаю.
— Он женат, что ли?
— Нет, — смеюсь я. — Дело не в этом. Дело во мне…
— Когда женщина говорит, что дело в ней, дело никогда не в ней, — вздохнула Алиса. — Значит вот так он тебя держит и вот так путает, что ты даже определение дать не можешь.
Я задумалась.
В общем, она права.
Да и Сашка мне помог с этими бабочками. Я повелась на Альбертово «влюбился» и повесила на него ярлычок, по которому я опознаю все его действия как стремление быть ближе, чем я готова.
А ведь если подумать, то когда я хотела секс онли, я хотела не ледяного совокупления в машине. Я хотела страсти как на яхте.
Когда я хотела отношений теплее после нее — я не хотела совместных завтраков и походов в супермаркет и потенциальных детишек.
Я хотела, чтобы мы оставались такими же безумными и влюбленными. И хотела, чтобы мои желания тоже учитывались. То есть не только он позвонил — я согласилась. Но и я позвонила — он согласился.
— Вот пока ты не прокрутишь в своей мясорубочке… — Алиса постучала меня согнутым пальцем по лбу. — …вот это все, что сейчас у тебя на лице отражается, ты не сможешь нормально работать. Дать телефон спеца?
— У меня свой есть, — отмахнулась я.
— Тот, который тащил тебя из развода? Не хочешь кого-нибудь полегче, чтобы не копали глубоко?
— Нет, Алис… — я отпила кофе. Как они умудряются из нормальных зерен делать отстой хуже растворимого? У наших кофеинщиков какой-то антиталант. — Мне действительно надо подумать и понять все для себя.
— Хочешь отгул? — Алиса тоже поморщилась, отпивая кофе. Или от перспективы отгула.
— Хочу, но ты сдохнешь одна это тянуть.
— А давай мы дня два впряжемся как следует, а потом тебе два отгула, а на следующей неделе мне?
— Таааааак… — протянула я. — Теперь я вижу истинный смысл твоей щедрости. Колись.
— Ну, там… в Тиндере один… — она смутилась. — Зовет к себе в Европу, готов все оплатить, но лететь на выходные смысла нет. Надо чуточку подольше.
— Хорошо, Алис. Давай.
Перспектива помочь Алиске и заодно получить самой два лишних выходных подстегнула меня так, что на время я посмотрела, когда в офисных коридорах стали гасить свет.
Девчонки ушли вовремя, покосившись на нас, и мы с Алиской остались одни.
— Ну что, по домам? — спросила я ее.
— Пошли, — вздохнула она. — Хотя проще уже переночевать на диванчике.
Мы вызвали одно на двоих такси и только в нем я наконец посмотрела на телефон. Альберт не звонил. Открыла телеграм — и не писал. И даже в сети был аж вчера.
Отличный стимул и грядущая награда — мотивация для работы более, чем волшебная. Мы с Алисой не пошли обедать в столовую, чтобы не отвлекаться — девчонки принесли нам сэндвичи, которые мы заглатываем, сверяя показатели в таблицах. Яна с Маргаритой смотрят на нас с некоторым ужасом и благоговением.
У Алисы просто глаза горят. Она каждый час на три минуты вытаскивает телефон и быстро что-то печатает. Я в этот момент достаю свой и смотрю на строчку, что Альберт был в сети позавчера.
В этот момент я старалась отвернуться. И немного завидовала. У людей отношения как отношения — пообщались, влюбились, сейчас встретятся, потом начнут решать, где и как жить, поженятся. А у меня сначала секс в самолете, потом курортный роман, а потом…
«Был в сети сорок восемь часов назад».
И не звонит. Так-то в принципе и зачем? Я все равно сегодня ничего не смогу, мы продолжаем вкалывать. Но все-таки я Алиске завидую.
К вечеру я брала телефон все чаще. Лазила в мессенджер. Заглянула в Фейсбук — там его тоже не было. Мне уже надо начинать беспокоиться? Сходить почитать новости? Я сходила. Информации о катастрофах и болезнях Альберта Валевского не было. Или он не такой крутой, чтобы о нем срочно сообщать в новостях?
Когда офис после семи разбежался, отвлекаться я стала меньше. Если мы сегодня закончим, завтра я могу на работу не приходить. Отправиться с утра купить какое-нибудь веселое белье, зайти в салон на нормальную эпиляцию, чтобы подольше не дергаться, обновить стрижку, сделать какой-нибудь макияж — незаметный, но радикально улучшающий мою внешность. А вечером позвонить Альберту и устроить настоящий секс — чтобы времени было побольше, не пришлось отвлекаться. Распечатанная пачка презервативов ждет нас.
Удивительно, но факт — эти мысли меня так успокоили и обрадовали, что следующие три часа я ни разу не взглянула на телефон, а к одиннадцати мы с Алисой практически одновременно хлопнули последними папками об стол и рассмеялись.
— Ну что, завтра съездишь к мозгоправу? — предложила она еще раз.
Я помотала головой:
— Хочу сделать еще одну попытку кое-чего другого.
Алиска ахнула.
— Нет, — успокоила ее я. — Все самые ужасные вещи в сексе мы уже попробовали, ты только не волнуйся.
— Я тоже хочу всякие ужасные вещи, — мечтательно сообщила она. — Полгода без мужика…
— Алис, давай оставим это амплуа Маргарите, а? Все, домой?
— Пошли куда-нибудь выпьем. Если ты только сегодня не собралась уже начинать свои ужасные вещи.
Я покачала головой. Сегодня я планировала хорошенько выспаться.
Хотя после второго шота текилы практически на голодный желудок, мои планы кардинально изменились. Рядом сидела Алиса, которую уже тоже развезло, и со счастливым лицом тыкала в экран телефона. Она даже не заметила, что я выползла из-за стола и пошла на улицу, где не так гремит музыка. Мы выбрали бар поближе к работе — и из-за близости к центру там было весело даже в будние вечера.
Морозная февральская ночь моментально схватила меня колючими пальцами за колени, пальцы, щеки — зря я не накинула хотя бы куртку. Но мне не терпелось позвонить Альберту.
Порефлексирую завтра, когда он уедет на работу. И в салоны с магазинами успею. Но сейчас…
Я тыкнула в его имя и с замиранием прислушалась к гудкам в трубке.
— Да! — рявкнул он.
Это было так неожиданно и зло, что я на секунду лишилась дара речи.
— Слушаю! — нетерпеливо повторил Альберт.
— Привет! — выпалила я, решив не отступать от плана. — Я хочу с тобой сегодня встретиться, приезжай?
Кажется, бодрую фразу я закончила на совсем убитой ноте. И сжала телефон крепче, дожидаясь его ответа.
— Карин… — уже по интонации, с которой он произносил мое имя, стало понятно, что последует дальше.
Я закрыла глаза. Плакать на морозе — плохая идея. Ледяные кристаллики начинают колоть глаза. Почему слезы вообще замерзают, они же соленые?
— Прости, но я занят.
— Понятно…
Но я все-таки попыталась еще раз:
— А завтра?
— Гм.
Я закусила губу, чтобы не всхлипнуть прямо в трубку.
— И завтра занят.
Спрашивать про послезавтра будет совсем унизительным отчаянием, но я все равно пробую:
— А когда ты освободишься?
— Не знаю.
И больше он ничего не добавляет. Даже не обещает позвонить или написать. Я жду еще несколько секунд и выдыхаю:
— О'кей, тогда пока.
— Пока.
Я выключила телефон, стиснула его в руке так сильно, что вот-вот — и он начнет крошиться, и открыла дверь в бар. Мороза я уже не чувствовала, но горячий воздух вонзился тысячей игл в замерзшую кожу.
Алиска расплатилась за наши коктейли и теперь отсчитывала чаевые. Я ледяными пальцами достала несколько купюр и кинула на стол.
— Я домой, — сказала она. — Мне-то завтра на работу. А ты?
Медленно я обвела взглядом бар. После полуночи тут как обычно прибавилось народу из тех, кто ищет необременительных приключений. Обычно я ухожу раньше, но когда задерживалась, от желающих познакомиться приходилось отбиваться каждые пять минут. Но сейчас я сама поймала взгляд светловолосого парня лет тридцати у стойки.
— Я еще выпью, — сказала я Алисе.
Она помахала мне, подхватила свой шарф и выбежала на улицу, где уже ждет такси. А ее место напротив меня мгновенно занял светловолосый парень.