Наше условие состояло только в том, что они должны были добавить еще и «God Save The Queen». Они настаивали только на «Pretty Vacant». Мы намертво уперлись в обе. Они вновь объявились с идеей использовать только гитарную партию из «God Save The Queen». Наши аргументы состояли в том, что без слов музыка ничего не значит. Откровенно говоря, это так. Тогда они захотели использовать только два слова: «God Saves…» Они продолжали скрипеть, так как знали, что на закрытии будет присутствовать сама королева. Однако наша песня должна звучать именно как «God Save The Queen». Все или ничего. Нам потребовалось определенное время, но мы выиграли ту битву. Возможно, нам также следовало включить в видео и «Bodies», как предложил Рэмбо еще на первой встрече с организаторами церемонии закрытия. Позже он сказал мне, что Анита Камарата пинала его под столом, когда он это говорил, ха-ха.
В итоге мы стали первой по порядку группой, которую показали во время открытия, – раздался короткий резкий взрыв «God Save The Queen», с этими самыми словами, когда камера зависла над Темзой. Привет нашей давней поездке на лодке. Это наглядно показало, как сильно все изменилось. «Би-би-си», транслировавшая церемонию, в 1977 г. в принципе отрицала существование «God Save The Queen», а теперь ее показывали на открытии Олимпийских игр. За «God Save The Queen» последовал крошечный отрывок из «Under The House» PiL. Идея Дэнни – он сказал нам, что это одна из его любимых песен. Признаюсь, я почти не услышал отрывок, но был счастлив знать, что он там есть. Где-то.
Сама идея включить «Pretty Vacant» в видеоряд церемонии открытия, о чем нам удалось договориться, была чертовски хороша, потому что там, уткнувшись в это видео, восседала вся королевская семья – Джонни Роттен называет вас «vay-cunt»! – «Приятно познакомиться!». И мое убеждение, что им и правда могло это нравиться, вполне возможно имеет под собой кое-какие реальные основания. Потому что мы, британцы, такие и есть – вроде как чокнутые. На самом деле это можно было бы воспринять как: «Это очень остроумно».
Так что в данном случае одна минута тридцать секунд демонстрации видео на экране оказались гораздо лучшим способом со мной встретиться. На самом деле в Америке этот фрагмент был отредактирован. Транслировавшая церемонию открытия «Эн-би-си» разместила во время всей нашей части рекламу.
Я наблюдал за церемонией из гостиничного номера в Польше. Трудная задача, ради этого пришлось подключить в гостинице кабельное телевидение – куча суеты. Однако как хорошо смотреть все это, лежа в постели, – я чуть ли не пыхтел от гордости. Мне понравилась сама идея шоу, в нем были и диккенсовские элементы, и оно давало возможность в полном объеме составить представление о том, что такое британская культура. Не только задорные артисты балета и классические оркестры делают Британию Британией.
Очевидно, что Национальная служба здравоохранения превозносилась как значительное британское достижение, и это действительно так. Это поразительное творение. Просто здравоохранение должно быть доступным британцам, а не любому, кто сойдет с самолета или поезда, что и обанкротило систему. Национальное здравоохранение обслуживает все нации, скажем так, и поэтому в итоге не хватает денег, чтобы работать на людей, которые реально его поддерживают.
Пожалуйста, пожалуйста, не думайте, что мои взгляды похожи на взгляды этого придурка, Найджела Фарраджа, лидера Партии независимости Соединенного Королевства. Подтекст, который он вкладывает в свои слова, лишь способствует разжиганию уродливой идеологии расизма и национализма, а это совсем не то, о чем говорю я. Дело в том, что я не еду в Корею и не требую бесплатной операции на сердце. Боюсь, что подобным образом поступают различные ловкачи и авантюристы, а политики, будучи политиками, хватаются за это и включают в свои предвыборные программы. Фаррадж просто питает враждебность ко всему внешнему – ауслендерам, как назвали бы их немцы. Это ебать какой позор.
Я всего лишь хочу сказать, пожалуйста, позаботьтесь сперва о британских гражданах. И подчеркиваю слово «граждане». Если тебя приняли в Британии, ты стал гражданином, вот и все. Ты – англичанин. Привет, как дела?
В моей юности многие приезжали в Англию со всей Европы по туристической визе и требовали потом пособия по безработице, и это никогда не ставилось под сомнение. Сейчас происходит то же самое. Никто и никогда четко не дал понять, что подобного рода действия абсолютно недопустимы. Настоящее насилие и воровство. Что так происходит уже давно, и никто, похоже, не готов иметь с этим дело, боясь совершенно неправильных обвинений в «расизме». Это минное поле.
Так давай, становись премьер-министром, скажете вы. Ну, может быть, я бы так и сделал! Я бы внес ясность в ситуацию, потому что она ясна. Только из-за того, что существует так много табу, определяющих, что ты можешь или не можешь говорить, это превращается в непроходимую трясину, поскольку все боятся сказать, что в реальности происходит.
В июле 2012 г. я попал на идущую по «Би-би-си» телепрограмму «Время вопросов»[434]. Честно говоря, обычно к середине тура я начинаю вести себя как безумный. Когда я на гастролях, мне трудно сосредоточиться на чем-то другом. Требуется довольно много усилий, чтобы переключиться от живых выступлений к прямому эфиру на телевидении. Твой разум должен переориентироваться. Я был взволнован, но в то же время очень насторожен.
За ведущим программы, Дэвидом Димблби, я следил с самого детства. Я был в восторге от перспективы встречи с ним, но одновременно проявлял определенную осторожность, так как он умный зайка, к тому же я думал, что он может иметь на меня зуб. Но он оказался таким замечательным парнем – мы хорошо поболтали после шоу. Если поставить целью найти кого-то, чья политическая точка зрения была бы ближе всего к моей, то им, вероятно, стал бы некто вроде Дэвида. Он показался мне человеком, умеющим отделять зерна от плевел.
В целом я не люблю политиков, хотя и встречал за все эти годы несколько исключений. Я знаю, что большинство из них занимаются политикой для продвижения и в итоге становятся крупными бизнес-менеджерами или оседают в корпорациях. Они не в моем вкусе. Именно они – причина того кризиса, в котором оказалась Британия.
Я был на шоу с депутатом от лейбористов Аланом Джонсоном и депутатом от тори Луизой Менш. Сначала я не был уверен насчет Алана. Он был одет в слишком строгий костюм и производил впечатление такого немного щеголеватого брюнета. Но иногда и я могу выглядеть аналогичным образом, ха-ха. После, вдали от камер, я поговорил с ним и его женой, и мы отлично поладили. Женщина-тори выглядела, я полагаю, достаточно безобидной, но ее слова о наркотиках меня не убедили. Разве не забавно, что, когда политиков ловят на употреблении наркотиков, это всегда заканчивается их уверениями в ужасающих последствиях этого опыта. Они также информируют нас, как сильно они сожалеют о том, что вообще их попробовали.
Когда шоу началось, я не думаю, что переступил черту или наговорил глупости. Я рассказал все как есть: о необходимости просвещении молодежи в отношении наркотиков и о зле высокопоставленных банкиров – безымянных диктаторов экономической политики страны.
Моя единственная ссора случилась с социальным работником в первом ряду, пытавшимся прочесть мне лекцию о вреде, который наркотики могут нанести молодым людям. Но я хотел сказать лишь, что этим детям необходим доступ к максимальному количеству объективной информации. Они должны учиться сами.
В целом это был очень позитивный опыт. На следующий день, покинув отель, я, Рэмбо и наш пресс-агент и друг Адам Коттон, да поможет ему Бог, решили пройтись по пабам всю дорогу до Лондона – да, кстати, шоу снималось в Дерби! Тогда еще случился сильный ливень, и Дерби затопило. Должно быть, на наше решение повлияла вода. Так вот, давайте посмотрим правде в глаза, «Время вопросов» оказалось штукой трудной – не так просто вновь войти в роль Джонни чертового Роттена. Мне нужен был перерыв! В каждом пабе, куда мы заходили, сидели люди, которые посмотрели «Время вопросов». Было довольно удивительно, насколько популярным мы, похоже, сделали это шоу. Люди смотрели, потому что знали, что я в эфире, и хотели услышать, что я скажу. Люди, относящиеся ко всем классам и слоям общества, – все они восприняли меня с одобрением. Ни одного негативного комментария ни от одного из них.
С той самой минуты, как я твердо решил, что отныне меня зовут Джонни Роттен, я нарисовал у себя на спине мишень. Я всегда это знал, неважно, сколько комплектов одежды с тех пор сменил или какие у меня прически, эта мишень все еще там.
Я вылетел из ниоткуда на всех парах, и это создало вокруг меня много шума и столько же негодования. Да кто он такой, этот выскочка? И я все еще ощущаю к себе подобного рода неприязнь, люди по-прежнему думают, будто я негативно отношусь к их уютному представлению о том, что такое музыкальная реальность. И поэтому, конечно же, заслуживаю того, чтобы мне настучали по башке. Да, черт возьми, я уже как наковальня: хоть весь день молоти, не сломаешь.
И в самом деле, мне, скорее, нравится это повышенное внимание к своей персоне, вызванное обидой и ревностью. Когда люди заходят так далеко, это воспринимается, скорее, как вознаграждение за приложенные тобою усилия. Да еще и бесплатное!
По сей день все еще есть люди, которые шлют мне письма ненависти. Многие, многие другие присылают всякие хвалебные штуки, но всегда будет одно выбивающееся из общей массы послание: «Я хочу убить тебя», – которое ты получишь по почте. Я их получаю до сих пор. Много, от одних и тех же людей. Надо иметь в виду, что эти люди ничего не могут с собой поделать, и, по крайней мере, ты развлекаешь их или придаешь какую-то цель в жизни, даже если за этим стоит твое собственное разрушение и падение.
Так или иначе, мне приходится смотреть на это так: «Ну, по крайней мере, я – средство для достижения цели». В мире есть много вещей, которые можно ненавидеть. Не думаю, что должен быть одной из них. Есть гораздо лучшие мишени, но я более чем счастлив сослужить кому-то службу.