Бондажные шмотки Вивьен, с другой стороны, были самой ограничивающей, отвратительной, раздражающей вещью, которую только можно было надеть. Я чувствовал себя в них полным ненависти. Обожаю! Теперь молния на брюках тянулась от задницы к переду. Проблема заключалась в том, что они были слишком тесными – Вивьен всегда кроила брюки под женскую фигуру, и это заставляло мужские гениталии внутри чувствовать себя невероятно неудобно. Эта чертова линия банта, передний срез брюк, была в нижней части скорее V-образной, какой там плавный изгиб, а затем резко шла вверх. Твоим причиндалам было негде разместиться. Проклятье, так что тебе приходилось перекладывать хозяйство то влево, то вправо. Помните присказку старого портного – сэр одевается налево или направо? Но даже в этом случае места не хватало… Так неудобно!
Она никогда не понимала форму человеческого тела и, я думаю, горько на него обижалась. И Вивьен, конечно, не имела ни малейшего представления о том, как располагаются мужские гениталии. Вот что бывает, когда у тебя любовник – Малкольм: она устроила роскошную кастрацию своим обожающим поклонникам моды!
Бондажные штаны с ремнем между ног – это одно, верно? Для меня, имеющего очень хорошее представление о футбольной культуре – я вырос на этом, – идея «Я не могу в них бегать, поэтому должен стоять и драться» была хороша, но Вив же делала совсем по-другому. И да, что касается молний, послушайте, это просто невыносимо стесняло яички. Ее ответ был прост: «Ну, тогда оставь молнию открытой!» Так вот: я попробовал это сделать на одном концерте, кажется, в Лидсе. Нет, в Мидлсбро. На мне были бондажные штаны, и когда я оставил молнию открытой, случилось следующее: молнии по обе стороны моих гениталий впились в меня, как пара острых пил, что привело к действительно серьезной инфекции. Через пару дней ты даешь интервью невероятно важному музыкальному журналу, и они спрашивают тебя, каково это – быть рок-звездой? Ха-ха-ха! Ну давай, Джон, все девушки, должно быть, от тебя без ума! А ты думаешь только о том, что в данный момент уж точно никак не можешь показать женщине пару своих наполовину распиленных орехов. Мое мужское достоинство оказалось под угрозой.
И, боже, если тебе не везло с молнией, которая тянулась от задницы до переда, это было очень больно, поэтому ты должен был внимательно следить за тем, как садишься. Они были скроены исключительно на женщин. Но Вивьен объясняла это так: «Все это часть твоего опыта рабства». Дословно цитирую. Эта женщина была просто уморительна!
Но вскоре о ножные ремни спотыкались уже все. По всему миру! Немного отвлекусь, но это отличная история: мой очень хороший друг, Пол Янг – не поп-певец, – купил как-то себе такие брюки, и его мама отутюжила на них спереди стрелки! Стрелки на бондажных штанах! Она хотела как лучше – это хорошо, когда о тебе кто-то заботится, но боже мой, представьте, насколько болезненно воспринял это подросток? Но не волнуйтесь – всего час в таких штанах, и эти складки прекрасно разошлись от пота.
Должен, однако, сказать, что ее футболки были потрясающими. Мне понравился дизайн одной, скроенной в виде двух сшитых между собой квадратов. Это была задумка Вивьен, там был еще какой-то написанный спереди диалог или что-то типа того, но сама идея сделать футболку из двух квадратных кусков ткани, сшитых вместе от линии горловины до края рукава и от подмышек до низа, превосходна. И зачем нужны вещи по фигуре? Мне это нравилось, за исключением разве что тех случаев на сцене, когда ты совершаешь свою самую стремительную, самую крутую пробежку, а потом появляется фотография чего-то похожего на пивной живот, а тебе всего двадцать. Понимаете, слишком коротко.
Постоянная проблема, с которой я сталкивался в творениях Вивьен, заключалась в том, что эстетика значила для нее гораздо больше, чем реальная физиология человека. Другой проблемой были вечно распускающиеся нитки, поскольку швы она никогда не закрепляла. С другой стороны, у нее действительно не было денег, чтобы нанять хороших швей и сделать правильную отделку, так что все это – дело случая. Я имею в виду, что она реально пережила тогда целую вселенную всяческих напастей. С тех пор мы с ней встречались, и на протяжении всех этих лет она говорила обо мне очень плохие вещи, да и я говорил о ней ровно то же самое. Но я все еще уважаю ее. Кто еще способен так ходить по краю? Кто еще? В том-то и радость от того, что мы делаем, – когда мы говорим друг о друге, мы словно подталкиваем друг друга к следующему шагу. Но в прессе все это совершенно неправильно обозвали «сварой».
Хотя замечу, что у Вивьен всегда был очень сложный характер. Очень неумолимый и осуждающий, и с ней очень трудно ладить. И еще ее манера – она стояла там, выкрикивая оскорбления, взирая на весь мир, как индюшка! О, помню один ее наряд – Вив кричала на меня перед каким-то концертом, на ней был цельный, облегающий, застегивающийся на молнию резиновый комбинезон телесного цвета, на месте сосков были продеты красные кольца, и этот костюм доходил ей до самой шеи. Плюс еще волосы торчком – она на самом деле выглядела как индейка. Истощенная, ощипанная индейка. Ее морщинистая старая шея пыталась высунуться из этой штуки. Это было до того, как Сид присоединился к группе. Я не понимал, о чем она говорит. Кому какое дело? Я просто смотрел на эту нелепую штуку перед собой, и Сид заметил: «Да заткнись ты, индюшачья шея!»
Теперь я жил в квартире Линды Эшби в Сент-Джеймсе, сразу за Букингемским дворцом, почти напротив Скотленд-Ярда. Линда тусовалась с кем-то из «контингента Бромли». Фактически она была девушкой по вызову, и все ее подруги были такими же. Мне очень нравилось их общество. Они мне казались действительно открытыми, честными людьми. Как только они заканчивали со своей утомительной деятельностью на ниве секс-услуг, этой ежедневной рутиной, с ними было очень весело общаться, поскольку отпадала необходимость хранить какие-то личные секреты.
Мы познакомились через девчонок из лесбийской тусовки, которые часто ходили на концерты Sex Pistols. У «Пистолз» всегда было много поклонниц-лесбиянок, и они мне очень, очень нравились. На самом деле они очень ранимые, теплые люди. Я понимаю, что они дают друг другу то, что не могут дать мужчины. Больше силы! Как чудесно сидеть на диване между двумя лесбиянками – такого тепла ты не испытывал никогда в жизни. Просто невероятно, насколько открытым может быть подобное чувство. Знаете, если вы находитесь там, где вам не стыдно за себя, это знак того, что вас окружают хорошие люди, – ключ к поиску правильных по жизни людей. Всегда общайтесь с теми, кто не стыдится себя, будь то лесбиянки, геи, гетеросексуалы, черные, белые, кто угодно – ебанутые, психически ненормальные, извращенцы или просто абсолютно нормальные. Если они действительно имеют в виду то, что говорят, и являются теми, кто они есть, это очень комфортная среда.
Мне очень, очень нравилось общество Линды. Я любил ее до безумия. Между нами не было никаких «отношений», ну, разве что некая общность двух психов. Она была прелестной девушкой, которая втягивала меня в действительно замечательные ситуации.
Например, Линда однажды познакомила меня с Джереми Торпом в баре в здании парламента. В то время он был лидером Либеральной партии в Великобритании, однако его политическая карьера вскоре закончилась гей-секс-скандалом. В парламенте проводилось какое-то вечернее мероприятие с выпивкой, и у Линды был туда доступ, поэтому она взяла меня и еще пару человек. Несколько пенни за пинту – возмутительно, блестяще, какое замечательное для выпивки место! Где-то неподалеку возвышалось здание парламента, а мы стояли там под специально раскинутыми навесами, глядя на Темзу, окруженные этими депутатами, которые весь день, кажется, ссорятся и ненавидят друг друга, но вот они тут – обсуждают, кто с каким эскортом покинет вечеринку.
Мои представления о продажных депутатах всегда многократно усугублялись, когда я получал возможность наблюдать за ними застигнутыми врасплох. Наверное, они решили, что я проститутка мужского пола, просто с несколько иным стилем одежды. Я никогда не одевался откровенно сексуально, так что мне повезло – я не привлекал к себе подобного внимания. Скорее, отталкивал.
Так что в ту ночь я был свободен от поползновений геев-депутатов. Я определенно не был тем, кого мог искать Джереми Торп. И только посмотрите на скандалы, которые развернулись всего через пару месяцев – вокруг нас обоих! Он был так знаменит своими твидовыми пиджаками – ну, знаете, классическими британскими костюмами, это была его фишка – и своей дурацкой маленькой шляпкой. Когда много лет спустя, в 2007-м, я надел твидовый костюм на мероприятие «Пистолзов»[143], то, танцуя в этом наряде, в глубине души думал о Джереми Торпе.
К концу лета концерты стали очень напряженными. На том, что проходил в кинотеатре «Screen on the Green», было полно народа из музыкальной индустрии, всяких людей из звукозаписывающих компаний, занимающихся поиском новых исполнителей и так далее. Это был очень странный концерт, все, что с ним связано. Меня не особенно порадовала идея Малкольма показать перед нашим выступлением фильмы Кеннета Энгера[144]. «О, черт возьми, да это геи, одетые как “Ангелы Ада”, сосут друг другу члены. Правда, Малкольм, разве это Искусство?» Но в «Screen on the Green» заведовал всем очень хороший парень по имени Роджер, и это была его работа – продвигать это безумное кино не для всех. Наверное, и я бы предпочел, чтобы они демонстрировались на экране на концерте Sex Pistols, а не между Дональдом Даком и Багзом Банни.
Я сидел в толпе, смотрел эти фильмы и задавался вопросом: «Интересно, о чем думают люди?» А люди не думали ни о чем, кроме: «Посмотрите на этих старых пердунов, пытающихся произвести впечатление». Таково было общее отношение собравшейся там молодой публики; все это выглядело каким-то утомительно-пресыщенным и было наполнено энергетикой в стиле заблудшего Джеймса Дина. Помню, я сказал все это Малкольму. Это было так забавно. Рядом со мной сидел Джон Грей, который поинтересовался: «А где в этом фильме девушки, Малкольм?»