– Хотя бы и так. – Екатерина Павловна топнула раздраженно ногой. – Как бы то ни было, я прошу вас, граф, нынче оставить меня. Я желала бы побыть одна.
– Но я уже отпустил экипаж! – возразил я.
– Весьма досадно, граф! – безразлично отрезала госпожа Скавронская. – Однако же вам придется либо уехать, либо Уйти. Всего вам доброго!
Холодный ветер дул от Невы, свистя раскрученной нагайкой по заснеженному проспекту. Унылый будочник высунул нос глянуть на запоздалого прохожего, но, сочтя хмурого мужчину в медвежьей шубе достаточно состоятельным, а следовательно, благонадежным, не стал выходить на мороз, чтобы проверить документы.
Я шел, пытаясь отвлечься от гнетущих событий нынешнего вечера, раскладывая в уме пасьянс из наших странных дам, королей и тузов. Наполеон готовил заговор, это ни на минуту не вызывало сомнения. Он понимал, не мог не понимать, что скорый приход к власти цесаревича Александра грозит ему и всем «наполеоновским» планам абсолютным и безоговорочным фиаско.
Конечно, поход к Стамбулу, вожделенному Константинополю православия или же Царьграду русских сказок, мог покрыть гениального полководца новой славой, и войско в его руках стало бы огромной силой. И не подумал бы честолюбивый корсиканец кричать подобно Суворову, когда тому предложили возглавить мятежников: «Помилуйте! Русская кровь!» Кровь, будь то русская, турецкая или французская, – для него одного цвета и состава. Таким образом, временно отдалившись от столицы, Бонапарт, кажется, демонстрирует непричастность к дворцовым интригам и борьбе за власть. Однако же формирующийся у стен Петербурга корпус Понятовского может стать Бонапарту хорошим подспорьем, если в какой-то момент придется решительно вмешаться в хороводы вокруг опустевшего трона.
– Алле, Капитан! Я тебя ни от чего такого самоценного не отвлекаю? — внезапно прервал мои размышления Лис. – Прости, если не вовремя, но уж очень хочется поделиться с понимающим человеком. А кроме тебя ж, не с кем!
– Если не считать того, что я, как побитый пес, бреду в сторону дома по Невскому проспекту, думаю и как бы наслаждаюсь природой, то все просто замечательно, — заверил я друга.
– Ага, вечерняя свежесть у нас повышенная. Шо, подруга дней нам больше не подруга? Выкинула в ночь на мороз и тонкой ножкой в морду бьет? Никакого почтения к графскому титулу и старинному происхождению, буквально демократический на все плюрализм. Ну шо, скорбный путник, может, тебе сани навстречу выслать?
– Это дело, я как раз до Литейного дойду.
– Заметано! Но давай я с тобой новостями поделюсь, потому шо аж корчит, буквально разрывает в клочья, как того пони, сглотнувшего каплю никотина.
– Выкладывай, что там еще стряслось, — обреченно вздохнул я.
– Ну, короче. Венская полиция на небывалой высоте, хотя сама еще о том не подозревает.
– В каком смысле? — удивился я.
– Рассказываю по порядку. Как я уже имел честь доложить, Протвиц развил такую бурную деятельность, шо как бы от такого завихрения полярная шапка Земли не сорвалась с оси.
– А если серьезно?
– Да уж куда серьезней! Пока мы тут политесами занимались, таксопотам где-то надыбал шайку гоп-стопников, и после того, как я навел его на доктора Роджерсона, Йоган решил слегка пощупать его за вымя. Нанятые им оглоеды стали на ударную вахту и так ударили, шо достигли впечатляющих успехов в этом непростом и ответственном деле. В общем, сперли они у доктора Роджерсона его инструментарий вместе с сундучком, с чем я нас и поздравляю.
– Господи, зачем нам понадобился врачебный инструментарий? – Я едва не всплеснул руками от возмущения.
– Не поверишь, но тот же самый вопрос я задал Йогану. Типа, на хрена козе баян? Но этот таксоид не зря грызет свою мозговую косточку, он знал, шо ответить! Сундучок местного Парацельса и Гиппократа в одном флаконе оказался с двойным дном, и вот тут-то, готовьте фанфары, обнаружилась занятная вещица: стопка писем на папиросной бумаге, содержащая кодовые имена Апис, Север и тому подобное.
– Наполеоновская переписка?!
– Абсолютно в дырочку! Похищенная у нас в Вене любимая игрушка маэстро Елипали.
– Не может быть! – У меня перехватило дыхание.
– Ха! Вполне даже есть! — заверил меня напарник.
– Ладно, сейчас приеду – будем разбираться.
– Э-эй, приятель! Куда бежишь? А ну стой! А шубейка-то у тебя знатная! А ну скидавай, если жить хочешь!
ГЛАВА 23
Какая бы неприятность ни случилась, всегда найдется тот, кто знал, что так и будет.
Прозвучавшая в темноте фраза вывела меня из задумчивости, словно упавшая к ногам петарда. Выскользнув из-за колонн Гостиного двора, ко мне резвой трусцой направлялась ватага диковатого вида личностей с дубинками и ножами в руках.
– Только этого не хватало, – пробормотал я, поспешно расстегивая пуговицы. Нет, конечно же, расставаться с удобной теплой одеждой я вовсе не планировал, но принимать бой в долгополой меховой шубе – занятие малоперспективное. – Да-да, конечно! – Я быстро выскользнул из рукавов, искоса поглядывая, как охочая до легкой добычи публика начинает притормаживать, стараясь поточнее оценить вероятную стоимость загулявшего барина.
– И шапку скидавай!
– Вот, пожалуйста! – Шуба, раскинув рукава, планером выпорхнула прямо на голову ближайшего грабителя, в то время как заждавшаяся в ножнах шпага скользнула из тоскливой неволи, устремляясь в развеселую пляску.
– А-а-а! – Суковатая дубина попыталась было рухнуть мне на голову.
Я скользнул вбок, бросая вперед острое жало золлингенского клинка. Хищное острие нашло себе добычу, и плечо разбойника окрасилось багрянцем. Еще движение – следующий негодяй выронил нож, хватаясь руками за рассеченное лицо.
– Бей, бей! Вали его!
Сказать это было проще, чем сделать. Широкая улица предоставляла достаточно места для маневра, а непривычные к серьезному отпору бандиты в реальном бою слабо умели использовать численное преимущество.
Душегубы пытались атаковать гурьбой, невольно теснясь и мешая друг другу. Теперь же, вынужденные преследовать несговорчивую жертву, они растягивались цепочкой, так что по фронту передо мной находилось едва ли больше двух головорезов кряду. В течение ближайших минут несколько злодеев получили ранения, но остальные продолжали упорно нападать.
Пожалуй, мне не составило бы труда расправиться с любым из них, но все же силы были не равны. Дважды я ощутил, как длинные ножи разбойников вспарывают мундирное сукно и рассекают кожу. В пылу схватки такие раны нечувствительны, но потом зачастую долго еще дают о себе знать. Я продолжал неспешно отступать, стараясь выстраивать противников в колонну и, пользуясь всяким случаем, пускать ближайшему из них кровь.
Угол Невского проспекта и Садовой улицы был, вероятно, не лучшим местом для разбойничьих наскоков. В каких-то ста ярдах отсюда находилась резиденция императора – тот самый Михайловский замок, на плацу перед которым наполеоновская картечь некогда сорвала планы заговорщиков. Пожалуй, стоило увлечь преследователей именно сюда, под клинки и пули дворцовой стражи. С момента попытки военного переворота бдительность охраны здесь всегда была на высоте. Посещая любимые императором вахт-парады, я имел возможность убедиться в этом лично. Сделав финт и уходя резко влево, я рассек бедро очередного нападающего и в этот момент услышал быстро приближающийся скрип полозьев за спиной.
– Пли! – раздалось совсем близко, но еще до перевода «Мастерлингом» я осознал, что команда звучит на чистейшем французском языке.
Вслед за этим над головами бандитов грянул залп тромбонов [27], затем пара вооруженных шпагами гайдуков бросилась мне на помощь, оглашая всю округу яростными воплями: «Круши! Руби их в песи!» Ошеломленная прибытием неожиданной помощи разбойничья ватага устремилась под навес Гостиного двора, а затем ринулась наутек, оставляя раненых на произвол судьбы.
– У вас кровь. – Ко мне подскочил один из спасителей. – Пойдемте, пойдемте скорее!
Он и его напарник буквально подхватили меня под руки, и спустя пару секунд я уже находился в возке. К моему удивлению, он был пуст.
– Господа, прошу вас, – обратился я к одному из гарцевавших рядом гайдуков, – доставьте меня в Брусьев Костыль.
– Вы ранены, – не обращая внимания на мои слова, быстро проговорил всадник. – Не волнуйтесь, сейчас вам окажут помощь. Н-но, пошел, пошел!
Возок рывком тронулся с места, и кучер в полушубке, расшитом золотым шнуром, погнал коней, ухарски свистя и щелкая в воздухе бичом. «А ведь это похищение! – внезапно подумал я, прокручивая в голове картину недавней схватки. – Причем те голодранцы, которые на проспекте дубинами махали, были лишь загонщиками, призванными заставить меня прыгнуть в западню».
Я глянул в окошко на скачущих рядом гайдуков. Спасители, как же! Тромбон – оружие легкой кавалерии, заряжается крупной дробью. При выстреле с такого расстояния едва ли кто из нападавших мог остаться цел и невредим, однако же, кроме шума, никакого другого эффекта залп из трех стволов не произвел. Такое могло случиться лишь при выстреле в воздух. Да и откуда бы взяться среди ночи на Невском проспекте бесхозному охраняемому возку? Я активизировал связь.
– Ну шо, – радостно поинтересовался Лис, – как говорят ветераны Голливуда, птичка в гнезде?
– В гнезде, – подтвердил я. – Только, похоже, не в своем.
– Не понял, шо за понты такие? Поясни! — напрягся мой напарник.
– Меня тут, кажется, немного похитили, — стараясь не слишком волновать друга, сообщил я.
– Это как – похитили? — В голосе секретаря чувствовалось изумление.
– Тебе интересен способ?